Захваченный (ЛП)

— Дорин, я… — начинаю я и замолкаю.

— Иди, — говорит она, махнув мне в сторону ванной. — Сейчас.

После того, как я почистила зубы и сажусь на пол в душе с горячей водой, бьющей на меня в течение двадцати минут, я чувствую себя значительно более живой, чем раньше.

Когда я выхожу из ванной, Сейбл в халате, с волосами, завёрнутыми в полотенце, потягивает кофе. Пакеты с закусками и текилой исчезли с кофейного столика, и в доме пахнет беконом. Дорин на кухне и что-то напевает себе под нос.

Тот факт, что она сейчас здесь, готовит нам завтрак, заставляет меня чувствовать себя хуже, чем когда-либо.

— Возьми это, — говорит она, протягивая мне чашку кофе, когда я захожу на кухню. Я делаю глоток, благодарная за кофеин и за то, что есть на чём сосредоточиться, кроме того факта, что мать Колтона стоит в моей кухне. — Иди сядь, — приказывает она. — Я принесу вам еду, девочки.

Через несколько минут она ставит на стол тарелки с беконом и блины, и Сейбл кладёт кусочек бекона в рот, с удовольствием жуя. Дорин садится за стол с чашкой кофе и делает медленный глоток.

Потом она смотрит на меня.

— Теперь. Какого чёрта ты сделала с моим сыном?

О, Боже.

Рядом со мной кашляет Сейбл.

— Знаете что? Я думаю, что возьму эти восхитительные на вид блины в свою спальню, потому что… причины. Спасибо за завтрак, Миссис К.

Сейбл убегает из-за стола, практически бегом направляясь в свою спальню, оставляя меня здесь одну с матерью Колтона. Дорин выжидающе смотрит на меня.

— Ну и что? — она подсказывает мне. — Рассказывай, что да как.

— Я не знаю, что сказать, — мой голос дрожит. — Или с чего начать.

— Давай начнём с того места, где он по уши влюблён в тебя, — говорит она.

По уши влюблён.

— Это неправда, — говорю я срывающимся голосом. — Между нами… ничего нет.

— Да брось ты это дерьмо, — выпаливает Дорин. — Я не твой работодатель. Меня не волнует, встречаешься ты с моим сыном или нет.

— Мы не встречаемся, — быстро отвечаю я.

Она поднимает брови.

— Давай не будем спорить о семантике, — говорит она. — Я никогда не видела, чтобы Колт с кем-то так же долго зависал, как с тобой. Ты делаешь его счастливым, что делает счастливой меня, потому что я старая женщина, которая хочет внуков.

Я чуть не выплюнула свой кофе.

— Эй, погодите. Кто сказал что-нибудь о внуках?

— Забудь о внуках, — говорит она. — Перенесёмся в прошлое, что случилось вчера, и почему Колт дуется и дерётся с Джонатаном.

— А, это, — я тяжело выдыхаю.

— Да, это. Джонатан упомянул, что Колт, возможно, и трахнул чирлидершу, но ты сказала, что всё случилось по твоей вине.

— Он не трахал чирлидершу, — говорю я. — Это мне известно.

— Я так и думала, — произносит она. — Мой сын, может быть и осёл, но если это и так, то только честно. Он не из тех, кто прячется за чьей-то спиной. Так что если бы он собирался трахнуть чирлидершу, ты бы это знала.

— Это… странно успокаивает. — И тут до меня доходит весь смысл её слов. Если и есть что-то в Колтоне, так это честность.

В отличие от меня.

Мои глаза снова слезятся, и я смаргиваю слезы. Проклятье, у меня сейчас будут месячные или что-то в этом роде? Я не могу перестать плакать. Я не плакса. Я не помню, когда в последний раз плакала.

Дорин кладёт свою ладонь на мою.

— Что случилось, милая?

И я признаюсь ей. Я рассказала всю историю о том, как я работала над другой темой диссертации, но я ненавидела её и не продвигалась вперёд, а затем, когда я согласился заниматься с Колтоном, новая тема появилась в моей голове.

— Я и не пыталась это скрыть, — говорю я. — Дерьмо. Кого я обманываю? Я пыталась это скрыть. Я убедила себя, что в этом нет ничего особенного. Я ничего не писала об игроках, ни о Колтоне, ни о команде, я никогда бы этого не сделала — и это был просто обзор литературы и предложение исследования. Но я ему ничего не сказала. А это в целом ложь. А потом вчера Колтон прочитал первую часть диссертации, что было действительно плохим выбором подтем для чтения, потому что я обобщала некоторые теории об агрессии в спорте, которые действительно звучали так, как будто спортсмены — это дети-переростки, просто истерящие или компенсирующие…

— И это всё? — перебивает Дорин.

— Вот и вся история, — говорю я. — Это было ужасно с моей стороны, и я должна была сказать ему с самого начала.

— Значит, мой сын совсем не в форме, потому что прочитал несколько строк из твоей диссертации и решил, что речь идёт о нём, а ты всё это время пыталась его надуть? — спрашивает Дорин.

— Вроде того, — бормочу я. — Не совсем. В чём-то он прав. Это, вероятно, кажется огромным нарушением конфиденциальности и доверия — потому что это так. И у людей вокруг него действительно есть скрытые мотивы, и от этого только хуже, понимаете? Я не хотела причинить ему боль. Если бы он выслушал или прочитал дальше, я могла бы объяснить, что прочитанное им, было просто теориями, и я продолжаю объяснять текущие исследования…

— Остановись, — говорит Дорин, поднимая руку. — Я уже достаточно наслушалась.

Дерьмо.

— Мой сын — самый упёртый человек, которого ты когда-либо встречала. Он был таким даже в детстве. Он был хуже своего брата, а его брат был довольно упрямым. Когда они были детьми, они часто устраивали ужасные драки, — объясняет она. — Они унаследовали это упрямство от своего отца. Видит Бог, это было не от меня.

Только не от неё. Я чувствую, как смех клокочет у меня в горле, и подавляю его, боясь, что Дорин убьёт меня.

— Не думай, что я не вижу этого выражения на твоём лице, Кассандра, — говорит она, поднимая бровь. — Он не унаследовал от меня этого упрямства.

— Я ничего не сказала.

— Его отец был таким же, — продолжает она. — Когда мы только познакомились, это сводило меня с ума. Я не знаю, к чему именно веду, за исключением того, что говорю, что мой ребёнок — идиот, и он отреагировал на что-то взрывом эмоций чертовски непропорционально.

— Но я все-таки облажалась.

— Ну и что? — восклицает Дорин, вставая и беря мою пустую чашку из-под кофе. — С чего ты взяла, что если ты что-то напортачила, то с отношениями покончено?

— Не думаю, что это зависит от меня. Колтон разозлился и выскочил отсюда.

— Я знаю, — говорит она, возвращаясь с кофе. — Я должна была находиться в одной комнате с этим угрюмым дерьмом. Тебе нужно встать, пойти к нему и всё объяснить. И пока ты там, скажи ему, что его мать сказала, что его тупая задница должна тебя выслушать.

— Не думаю, что он захочет меня видеть, — начинаю я.

— Мне всё равно, чего он хочет или не хочет, — говорит она. — Я забочусь о том, что хорошо для него. И ты ему подходишь. Мой мальчик не настолько глуп, чтобы думать иначе. Так вот. А после вы оба сможете забыть обо всём этом недоразумении и заняться созданием внуков.

На этот раз я захлёбываюсь кофе, брызгая слюной, когда горячая жидкость попадает не в то горло.

— О, и я хочу увидеть эту диссертацию, которая вызвала все эти проблемы, — добавляет Дорин. — Мне в любом случае нужно что-то для лёгкого чтения.

Глава 39

Колтон

Я допиваю третий пластиковый стакан пива, сидя на шезлонге у бассейна, и слушаю бьющие басы, льющиеся из динамиков внутри дома, и думаю, что у меня действительно чертовски сильно болит голова.

И ещё пять или шесть стаканов пива могут избавить меня от неё. Ещё двенадцать — и я начисто забуду об этой ерунде с Кэсси.

Почти вся команда собралась здесь после сдачи выпускных экзаменов. И каждая горячая, распутная девушка в кампусе тоже будет ошиваться здесь.

Кстати об этом…

Прямо передо мной материализуется девушка с обесцвеченными светлыми волосами и огромными сиськами, торчащими из крошечного жёлтого бикини.

— Колтон Кинг, — говорит она.

— Да. — Я смотрю мимо неё на лужайку, мои глаза обшаривают толпу в поисках чего бы то ни было. Маленькая часть меня надеется, что Кэсси просто появится здесь, что она будет проталкиваться через тела в одной из своих юбок и на высоких каблуках, слишком разодетая для вечеринки у бассейна, с очками на кончике носа. А потом она посмотрит на меня и скажет…