Захваченный (ЛП)

— Тебе нужно выпустить немного пара после экзаменов? — спрашивает блондинка, и я на секунду моргаю, почему-то удивляясь, что слышу звук её голоса, а не Кэсси. — Потому что мне очень, очень нравится выпускать пар.

— Я уже это сделал, — отвечаю я, с трудом скрывая отвращение в голосе. — Все равно спасибо.

— Вот оскорбительный документ. — Стопка бумаг падает мне на колени, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть свою мать, стоящую рядом со стулом и бросающую на меня убийственный взгляд. Она обращает своё внимание на блондинку. — А ты кто такая?

— Трикси, — говорит девушка. Потом наматывает на палец прядь светлых волос и смотрит на маму отсутствующим взглядом.

Если бы я не был так раздражён, меня бы позабавил тот факт, что моя мать собирается съесть эту девочку живьём.

Мама переводит взгляд с меня на девочку и обратно.

— Так вот как ты решил утешить себя?

— Эй! — фыркает блондинка.

— Благослови тебя Господь, милая, — говорит ей мама. — Я уверена, что ты очень умна и находчива. Что ты изучаешь?

Блондинка смотрит на неё.

— Хм… может быть, мода?

— Ну конечно, — бормочет мама. — Уходи, пожалуйста.

Рот блондинки приоткрывается, и она фыркает, отступая.

— Ты закончила здесь, мама? — раздражённо спрашиваю я.

Эммет проходит мимо нас, и мама хватает его за руку.

— Тебе нравятся эти девки, правда, Эммет?

— Чёрт возьми, да, Миссис К.

— Вон там есть одна по твоей части.

Эмметт поднимает руку, и мама здоровается с ним.

— Вы потрясающая, Миссис К.

— Не стоит об этом говорить. — Моя мать снова обращает своё внимание на меня. — Теперь ты.

— Я сижу здесь и наслаждаюсь своим пивом, ма, — говорю я, поднимая свой стакан. — А потом я собираюсь насладиться ещё одним.

— Я читала эту диссертацию, что лежит у тебя на коленях, — говорит она. — Всё это. Там нет ни одной вещи, из-за которой ты мог бы пострадать, так что либо ты такой же упрямый, как и тогда, когда тебе было три года, и ты отказался носить одежду вне дома, либо ты влюблён в неё и напуган, поэтому ты затеваешь ссору, чтобы всё испортить. В любом случае, отыщи свои яйца и иди уладь дела с этой девушкой.

— Чёрт побери, мам, — стону я. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.

— Я точно знаю, о чём говорю. Знаешь, кто был таким же упрямым, как и ты? Твой отец.

— Да, но ты никогда не лгала папе и не притворялась кем-то, кем не была, — с горечью говорю я.

— Эта девчонка не притворялась, что не знает тебя, просто чтобы познакомиться с какой-нибудь футбольной звездой, — говорит мама. — Если это не очевидно для тебя, как дневной свет, тогда я не знаю, что с тобой делать.

Я скрещиваю руки на груди, под ними во все стороны свалены бумаги.

— Тогда, наверное, ты не знаешь, что со мной делать.

— Знаешь, что печально? — спрашивает Мама.

Я что-то бурчу в ответ, глядя ей за спину на людей, гуляющих по лужайке. Она сама не знает, о чём говорит. Она понятия не имеет о том, что происходит между мной и Кэсси.

— Печально то, что у тебя будет всё, — говорит она. — Я знаю это с тех пор, как тебе исполнилось десять лет. Твой отец тоже это знал. Ты всегда отлично играл в футбол. Это было написано на тебе в тот день, когда ты взял в руки мяч. Но ты получишь всё, что захочешь, а потом поймёшь, что на вершине славы чертовски одиноко.

Я сижу молча, её слова звенят у меня в голове.

Навершине одиноко.

У меня нет ответа для неё.

Она его не ждёт. Она целует меня в макушку.

— Я собираюсь выбраться отсюда. За последние пятнадцать минут я видела на этой вечеринке больше грудей, чем хотела бы за один вечер. Надеюсь, ты все поймёшь, потому что я люблю тебя, Колт.

— Я знаю, ма, — говорю я. — Я тоже тебя люблю.

Мне требуется двадцать минут и ещё одно пиво, прежде чем я взгляну на диссертацию.

Глава 40

Кэсси

— Чертовски горячо, — произносит Сейбл, оценивая мой наряд. Я потратила просто безбожное количество времени, нанося подводку для глаз, которой никогда не пользуюсь, и суетясь над тем, чтобы скрыть тёмные круги под глазами, являющиеся результатом вчерашнего запоя. — Увидев тебя в таком наряде он не сможет удержаться от извинений.

— Ну, я не хочу, чтобы он простил меня только потому, что хочет трахнуть. — Я смотрю на себя в зеркало, отмечая облегающие джинсы, сандалии и чёрную майку Сейбл, настоятельно одолженную ею. — Я должна переодеть майку.

— Ты не будешь переодевать эту майку! Потому что тут нечего переосмысливать. Демонстрация сисек во время извинения должна быть практически обязательной. Вообще-то, наверное, это хорошая переговорная тактика.

— Ты должна быть дипломатом, — невозмутимо говорю я. — И ты ни в коем случае не станешь отбрасывать женщин на сто лет назад с помощью подобной тактики.

— Используй то, что у тебя есть, вот что я скажу.

— Как ты снова попала в аспирантуру по социологии?

— Тогда мне это показалось хорошей идеей, — отвечает Сейбл. — Предки возненавидели это. Особенно моя мать.

— Всегда хорошая причина получить докторскую степень по философии.

— Ну что, пошли, — говорит Сейбл.

— Мне не нужен эскорт, — твёрдо отвечаю я. — Я действительно должна сделать это сама.

— Я хочу видеть Джонатана. И потому что, ну, ты знаешь, что там будет вечеринка. Так что на всякий случай тебе нужна моральная поддержка…

— Ты же не думаешь, что Колтон собирается с кем-то переспать? — эта мысль даже не приходила мне в голову, когда я решила «повзрослеть», как выразилась мать Колтона, и всё исправить.

От этой мысли меня действительно тошнит.

— Не-е-ет, — уверяет меня Сейбл. За исключением того, что это одно из тех фальшиво ярких «нет», которые вы говорите, когда лучшая подруга спрашивает вас, не слишком ли дорог дизайнерский пурпурный топик, за который она заплатила пятьсот долларов.

— Ты действительно так думаешь, — произношу я. — Не знаю, смогу ли я выдержать это зрелище, Сейбл.

— Я так не думаю, по правде говоря.

— Совершенно верно.

— Я просто хочу, чтобы ты была готова… к такому повороту событий, — поправляется она. — Он спортсмен, и женщины всё время вешаются на него. И он очень зол на тебя.

— Ну, мне лучше знать, — твёрдо отвечаю я. — Если он связался с какой-то девушкой после небольшой ссоры, то я буду убеждена, что он мудак, прежде чем отношения зайдут дальше.

— Значит мы едем к нему домой, — говорит Сейбл.

— Мы идём к нему домой.

Со мной случается ещё одна паническая атака, когда мы подъезжаем к дому, но я не позволяю ей одержать над собой верх. Я намерена увидеться с Колтоном, высказать свою точку зрения и всё объяснить. И если он застрянет на этом, то я уйду.

Я делаю глубокий вдох.

Вечеринка почти такая же, как та, на которую я пришла в первый раз, когда встретила Колтона, за исключением того, что эта версия более многолюдна и громче, если это возможно.

— Я не знаю, где мы найдём его в этом беспорядке, — кричу я.

— Иди посмотри снаружи, — кричит Сейбл. — Ты же знаешь, как ему нравится эта крыша. Я найду Джонатана. Он может знать.

— О'кей, — кричу я, проталкиваясь через тела на пути к задней двери.

Когда я, наконец, выхожу на улицу, то останавливаюсь, вдыхая воздух, который кажется на миллион градусов холоднее, чем внутри дома. Я стою у кухонной двери, оглядывая лужайку в поисках Колтона.

Это была глупая идея. Как именно я планировала найти здесь Колтона?

— Ты же репетитор. — Низкий голос рядом со мной заставляет меня подпрыгнуть, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть большого парня, стоящего там с пивом.

— Гм… Да, — отвечаю я. Совсем не жутко, что он это знает. Он не один из соседей Колтона, но он, несомненно, футболист. Тот факт, что он огромен — это явный признак.

— Колтон рассказал нам всё о тебе, — говорит он, бросая на меня взгляд, который сразу же заставляет меня нервничать. Он улыбается мне, но в его улыбке есть что-то такое, что заставляет меня думать, что он менее дружелюбен, чем кажется. — Пиво?