Ойме

– Кто знает. Цыгане – они непростой народ. Вы много общались? – Лариса прикрыла глаза, будто спала на ходу.

– Вообще не общались. У неё вся семья погибла в войну, она росла в детдоме. Вышла замуж за моего прадеда, родила детей, а потом сбежала. Больше о ней никто ничего не слышал. – Лёка шмыгнула. Странное дело, когда она что-нибудь творила не по общепринятым правилам, а такое случалось весьма часто, ей всегда пеняли на цыганскую кровь и твердили, что она вся в прабабку, которую никто из ныне живущих родственников толком даже не видел.

– Всё равно она могла свой дар передать тебе. – Лариса так и сидела с закрытыми глазами.

– Какой ещё дар? – удивилась Лёка. Всю жизнь она считала себя бестолочью. Пожалуй, единственным её талантом была варка кофе. Ну, ещё косички неплохо плела.

– Кофе – это тебе не просто так, – подала голос Яна. – Кофе – это волшебный напиток, у него, если хочешь своя магия. Не каждому он открывается, и не каждый может его вкусно приготовить. Хотя вкус не главное, главное – приготовить так, как понравится конкретному человеку. Кофе – интимный напиток.

Лёка только хмыкнула. Она никогда не воспринимала кофе как что-то необычное. Стоп. А откуда они знают?

Задать вопрос Лёка не успела. Вернее, передумала спрашивать, когда увидела, как мазычи разом усмехнулись.

Глаза слипались, клонило в сон. Лёка широко зевнула.

– Ой. Извините.

– Да ладно, чего уж там, – махнула рукой Марта. – Можешь идти домой, ты завтра выходная. Заслужила.

– Эм. Мы что, просто так её отпустим? – Яна длиннющим ногтем указала на Лёку.

Сон мигом улетучился.

– А что ты предлагаешь? – буднично спросила Марта.

Да они говорят о ней, как о пустяке вроде камешка в ботинке. Да ещё и в её присутствии.

На Лёку смотрело несколько пар глаз. Тёмные Ларисы, сливовые Яны, красные (это у Квиле), зелёные (у Марты).

– Я думаю, всё надо оставить как есть, – сказала наконец Лариса. Мазычи переглянулись, возражать никто не стал.

– Только не болтай, – тихо, но отчётливо произнесла Марта.

– Не буду, – пообещала Лёка. Ещё чего – кому-то рассказать такое. Лучше уж сразу в психушку лечь, не дожидаясь санитаров со смирительной рубашкой.

– Вот и славно, – улыбнулся Квиле.

– Тогда до свидания. – Лёка встала из-за стола, кивнула всем сразу и побежала переодеваться. Когда она выходила из «Ойме», зал опустел, а сказочные мазычи исчезли.

Мамины вертикальные сады

Утром Лёка проснулась, когда уже рассвело. Полежала с полминуты, потом резко вскочила, снова плюхнулась на одеяло, свалилась с кресла-кровати, рванула в ванную. И только наспех почистив зубы, наконец-то отчётливо вспомнила, почему она сегодня выходная. Или нет? Или всё приснилось?

В памяти вихрем пронеслись кофевладельцы-мазычи, горящая голова, горький чай Марты, чьи-то сны, черепа. Лёка зажмурилась. Перебирая на ощупь руками, присела на край ванны. Открыла глаза. Вроде всё как обычно.

Умылась ледяной водой. Воспоминания никуда не исчезли. Ну не может всё это быть правдой. Какие ещё ведьмы, бессмертные зомби и огонь вместо волос. Всего этого не существует. Вроде бы. Или существует? А как проверить?

Лёка распустила волосы, причесалась, стала заплетать жгутики и косички. Попыталась рассудить логически. Если всё это вчера было на самом деле, то её на сегодня отпустили. Значит, вызвали сменщицу Марину. Надо просто позвонить и проверить.

Набрав номер Марины, Лёка расхаживала по кухне и слушала длинные гудки.

– А, это ты, – произнёс наконец голос Марины, и она сразу затараторила: – Слушай, ну ты вообще молодец. Могла бы хоть предупредить, что отгул берёшь, а то у меня на сегодня планы были, а Марта на работу вызвала. Ну кто так делает?

– Я это… сама не знала, – промямлила Лёка. – Просто так получилось, извини.

– Ладно, – примирительно произнесла Марина. – Чего звонишь-то?

А вот это Лёка заранее продумать не успела. Но идея появилась.

– Марин, я просто хотела сказать, что там есть одна открытая пачка зернового.

– И что?

– Да ничего, просто. Я её открыла, но ничего так и не сварила. Просто если тебе зёрна понадобятся, то открытая пачка есть.

– А, ну ладно. – Голос Марины стал потише, но и шумы кухни заглохли – видимо, она зашла в подсобку. – Слушай, а чего у тебя случилось-то? Можно же сказать?

– Да ничего, так, – неуклюже попыталась уйти от ответа Лёка.

– С Егором и Каролиной, что ли, мириться поедешь?

Лёка только шумно выдохнула.

– А, ясно. – Судя по голосу, Марина расплылась в улыбке. – Личная жизнь наладилась, да? Ну ладно уж, на первый раз прощу тебе. Но ты особо не привыкай – каждый раз я тебя прикрывать не буду. – За голосом Марины что-то бухнуло, и она торопливо проговорила: – Валерий Алексеич, я работаю, за зёрнами пришла. А что, есть пачка, да? Ну, тогда иду! Всё, пока, потом расскажешь, – прошептала Марина и отключилась.

Лёка положила телефон на кухонный стол. Надо бы позавтракать, да кусок в горло не лезет. Взяв с пола пластиковую бутылку с водой, Лёка подошла к окну и стала размеренно поливать мамин вертикальный сад, переехавший с балкона на кухню.

Из подъезда вышла тётя Тамара в тёплой вязаной кофте, к ней тут же подскочил местный драчливый кот Феофан.

– Ты чего это один-то припёрся? – зычно проговорила глуховатая тётя Тамара. – А ну, давай, собирай остальных!

Феофан убежал в кусты, а тётя Тамара стала расставлять у порога мисочки с едой и молоком.

Правильно, надо попить кофе с молоком. Взбодриться. И хорошенько всё обдумать. Хотя нет, лучше не надо. Мыслительные упражнения Лёке вообще редко удавались.

Кофе крупного помола, тростниковый сахар, ванильный сахар. Пока варится, кокосовые сливки хорошенько взбить жужжащим миксером. Так и пенка будет, и вкус станет мягче. То что надо для сентябрьского выходного утра, когда солнце играет на желтеющих листьях берёз во дворе, а по небу плывут пушистые белые облака.

– Так, Аривидерчи, Абрикос, Мармеладка, Фрикадель, Граф Выскочка, – трубно перечисляла тётя Тамара кошек, стаей круживших у мисочек, – Пикассо, Петрович, Тидли-Попс, Пуаро, Капитан Шустров. Я не поняла, а где Хрюндель и Чемодан? Куда девались, а? По помойке, что ль, опять шарятся? Голубей ловят?

Где она только находит эти имена. Наблюдая за блестящими кошачьими спинами, Лёка чуть не пропустила момент, когда кофе надо снимать с огня. Хорошо, что вчера она всё-таки не забыла взять с банкетного стола мясную и сырную нарезки – хоть есть, чем быстренько перекусить.

Когда Лёка уже подрумянила в сэндвичнице бутерброды, снова зазвонил телефон. На экране высветилось «Мама». Вот неужели нельзя было на пятнадцать минут попозже позвонить? А то сейчас они снова разругаются, и есть совсем перехочется. Придётся всё отдать кошачьему оркестру имени тёти Тамары.

– Да? – Лёка попыталась придать голосу дружелюбия.

– И чего ты сразу грубишь? – недовольно спросила мама. Видимо, с голосом вышло не очень.

– Я не грублю, просто сажусь завтракать.

– А, так ты не на работе, – протянула мама, будто подтвердилась какая-то её догадка. – Неужто уволилась?

– Нет, просто сегодня я выходная. – Лёка придерживала телефон плечом у уха и наливала кофе в чашку. – Марина на смене.

– А, Маринка. Что, она там так и работает? Ничего получше-то не нашла? Двадцать третий год девке, замуж-то не берут. Вот погляди на неё, и ты такой же станешь. Старой девой с двадцатью кошками.

В этот момент раздался не то вой, не то рык. Коты тёти Тамары, видимо, снова не поделили территорию.

– Мам, ты хотела что-то сказать?

– Я насчёт ремонта в твоей комнате, – после небольшой паузы почти спокойно проговорила мама. – Давай какую-нибудь новую мебель купим, раз тебе после Каролины и Егора там спать противно.

– Может, потом? Мне пока и на балконе удобно.

Ремонт, действительно, подзатянулся. Но мама-то просто хочет вернуть Лёку в старую спальню, а на балкон – свой зимний сад, который пришлось разместить по всей квартире, да ещё и в подъезде.