Ойме

Алёна Моденская

Ойме

Кофе по-нижегородски

Лёка уже минут десять не решалась выйти из подсобки, куда её отправили за упаковкой капсул кофе. Снаружи доносилось хихиканье Тины и мурлыканье Августа. Хорошо, что Лёка успела придержать дверь изнутри, когда они появились, а то пришлось бы краснеть непонятно почему. Вроде тискаются на работе они, а стыдно ей. Неправильно как-то.

Тина громко хохотнула, и как-то по-собачьи, с подтявкиванием. Чтобы не представлять их вдвоём, Лёка осторожно уселась на деревянный ящик из-под овощей. Достала телефон. Интересно, что это за супер-крутой кофе, который сумели вырастить в Нижегородской области.

Снова хихиканье. Ой, только бы крики-стоны не начались. Лёка тряхнула головой, чтобы случайно не представить чего лишнего, и ввела в поисковик название кофе с коробки – «Чипкофф». Ничего путного не найдено. Вроде переводится как «солнечный кофе», да и то приблизительно. А вот кто такой этот Чипкофф, где теплицы с деревьями, кто вообще провёл селекцию и создал этот нижегородский сорт – информации ноль.

Чудно́. Коробка самая простая – светлая с картинкой, как будто наспех нарисованной на коленке, да и маленькие упаковки тоже какие-то убогонькие. Но сам кофе…

Лёка глянула на дверь, из-за которой доносились недвусмысленные звуки. Ну и пусть. Ну, нравятся ему развратные лупоглазые блондинки с наращенными волосами, накладными ногтями, приклеенными ресницами и накачанными губами. Ну и что.

Зато какой кофе! Лёка вытащила из коробки пачку, оторвала ленту. Вдохнула аромат. Кофе средней прожарки, свежайший – да ему не больше месяца.

Интересно, а ведь кофе всегда пахнет по-разному. Например, сейчас, в сентябре, это и запах начинающей желтеть листвы, и янтарных прохладных сумерек, когда предзакатное солнце золотом играет между тонкими ветвями, и рассыпанные жёлуди, и холодное сверкание водохранилища. Кофе со сливками и песочным яблочным пирогом с пряной карамелью. Вот он, сентябрь на вкус.

– Ну как?

Лёку выбросило из фантазий. Над ней стояла Марта. Интересно, давно она здесь?

– Хороший кофе? – спокойно спросила хозяйка кафе.

– Очень, – выдавила Лёка, глупо таращась на начальницу.

– Ещё бы. Вставай и иди в буфет. Заправь аппараты. Да смотри, чтобы капсул хватило, а не как в прошлый раз. Капучино побольше запаси, его чаще всего заказывают. Сейчас снова в моде.

– Я думала, надо будет варить из молотого, – пробормотала Лёка, с сожалением ставя коробку с ароматными зёрнами на полку. – Это же вроде элитное мероприятие.

– Ага, элитное, – процедила Марта. – Настолько элитное, что если ты им самый дешёвый растворимый кофе нальёшь в красивую чашку, они примут его за дорогой. Даже не думай!

Марта как будто мысли читала. Она так и стояла в дверях, пока Лёка доставала капсулы из упаковок. Обычные, из супермаркета. «Чипкофф» пока капсулы не привозил. Помявшись, Лёка всё же достала открытую пачку с зёрнами.

– Вдруг кто-то захочет, – просительно глянула бариста-буфетчица на начальницу.

– Ладно, – смилостивилась Марта. – Одну можно.

Лёка подхватила кофе и поплелась в буфет. Ясное дело. Мало кто просит сварить кофе, всем почему-то нравятся капсулы. А как приятно перемолоть зёрна в ручной кофемолке, а потом держать в турке, а если ещё добавить ванили, тростникового сахара и молочной пенки, взбитой мини-миксером…

– Три порции, – раздался резкий мужской голос. Из-за буфетной стойки появилась ярко-рыжая прилизанная голова маленького человека с некрасивым лицом. Будто думая, что Лёка его не понимает, он показал ей три пальца с длинными аккуратными ногтями.

– Сейчас, господин э…

– Квиле. Кви-ле. – Рыжий поднял брови, проверяя, поняла ли Лёка.

– Да, – кивнула Лёка и пошла на кухню. Для представителей «Чипкофф» – только кофе, перемолотый вручную и сваренный на плите. Другого не признают. Правильно делают.

Никак она не может запомнить, кто из них кто. Так, значит, маленький рыжий – это Квиле. Ну и имечко. Лёка высыпала зёрна в кофемолку. Пожилая носатая – это Лама… Ла… Нет, её имя вообще куда-то всё время вылетало. Есть ещё молодая грудастая с улыбкой до ушей, вот у неё имя попроще – Яна. Это, правда, сокращение, полную форму Лёка так и не припомнила.

А вот кто из них кем работает в этой их кофейной компании, вообще лучше не вникать. Директора, маркетологи, кто-то ещё. Сумели вырастить отличный кофе в России, но почему-то решили начать продажи с мелкого нижегородского Растяпинска. Ещё с Мартой как-то сумели договориться.

– Это ты кому готовишь? – спросил Валерий Алексеевич.

– Этим, – Лёка взглядом указала через плечо. – Кофевладельцам.

– А, понятно. Мне тоже чашечку свари.

Лёка кивнула и стала высыпать молотый кофе в две турки. Пряный кофе для Квиле, с мёдом и корицей – для Яны, и две крепкие порции с тростниковым сахаром для носатой и Валерия Алексеевича.

– Опять управляющий на кухне? – спросила Марта, беря Валерия Алексеевича под руку.

– За всеми надо присматривать. – Он погладил её пальцы.

– А где Август и Тина?

– Где-где…

– Ясно. Он хоть заготовки сделал?

– Наталья занимается. Да ладно, чего ты. – Управляющий удержал Марту, уже готовую отправиться на поиски сына и его подружки. – Дело молодое. Подумаешь.

– На работе надо думать о работе. Вон, мазычи. Как роботы пашут. Они и сейчас в зале сидят.

– У них бизнес, – вздохнул Валерий Алексеевич.

– Имена у них чудны́е, никак не запоминаются. – Лёка, сосредоточенно следившая за кофе, не сразу поняла, что слова вылетели из её рта.

– Хм, с чего бы это, – сдвинул брови Валерий Алексеевич. – Может, это потому, что они мазычи и имена у них мазычские? Твоё, кстати, тоже без ста грамм не запомнишь.

Кухня грохнула хохотом. Лёка почувствовала, как щёки и уши полыхнули. Вечно она угодит в глупую историю.

– Ладно вам, – улыбаясь, произнесла Марта, кладя голову мужу на плечо. – У них большая компания. Сами выращивают, сами жарят, сами продают. Вы где были?!

– Где были – там уже нет, – улыбнулся Август, проскакивая мимо матери к холодильнику.

Тина, тоже улыбаясь, оправляла костюм и причёску. Подошла к Лёке и надменно спросила:

– А вдруг этот кофе выкаканный?

– Чего? – Лёка даже от созерцания кофе в турке оторвалась.

– Я слышала, они зёрна скармливают каким-то зверям, а они его выкакивают. А потом всё продаётся.

Кондитер Наталья прыснула со смеху, Марта повела глазами. Лёка пару секунд смотрела в изумрудные контактные линзы под приклеенными ресницами, потом отвернулась к плите. И как Тина стала администратором?

Август, пробегая мимо, чмокнул её в шею. Хотя, пожалуй, ясно как.

– Так, Тина, иди работай, – резко произнесла Марта. – Нечего тут на кухне торчать, твоё место – в зале.

Кофе сварился, Лёка сняла его с плиты, разлила по разным чашечкам, чтобы не перепутать. Вынесла в зал, где официанты накрывали банкетный стол, а мазычи-кофевладельцы сидели за буфетной стойкой и что-то эмоционально обсуждали на своём языке.

– Это вам, – Лёка поставила чашку перед носатой седой носатой дамой, – вам и вам.

Валерий Алексеевич, как обычно, пил кофе на ходу.

– Кви-ле, – напомнил рыжий, аккуратно беря чашку.

– Да, спасибо. – Лёка стала проверять, все ли капсулы на месте.

– А тебя как зовут? – спросил молодой женский голос.

– Меня? – обернулась Лёка. Яна, улыбаясь во все тридцать три белоснежных зуба, кивнула. Странно, вроде бейдж на месте. А, они, наверное, по-русски не очень читают. Да и говорят с акцентом. – Лёка. Это сокращение от Гликерия.

– Почему не Лика? – спросил откуда-то взявшийся Валерий Алексеевич, ставя пустую чашку на стойку.

– Это просто… мы с братом не выговаривали… так получилось. – Лёка нырнула в кухню, якобы помыть чашку. Не рассказывать же им, что её отец так сильно хотел ещё одного сына, что долго называл дочку Лёхой, создавая гибрид из имён.