Страница 5 из 18
Умэй тактично промолчала. Бывало, она испытывала обиду от того, как отец обращался с ее матерью. Но в то же время не могла не признать: Шань Бучжэнь достойная госпожа, родившая ему двух наследников и дочерей-красавиц, без ума от которых были все, кто хоть раз взглянул. Пусть Си-эр и Янь-эр не доставало воспитания, но этот недостаток компенсировался их очарованием. Умэй этого не имела. От отца ей достались острые скулы, вытянутое лицо, нос, чуть длиннее, чем дозволено иметь женщине, резкие заостренные черты лица, колючий взгляд и хмурый разлет бровей. От матери она унаследовала только капризный излом губ. Тренировки сделали ее тело высоким и тонким, а оттого жилистым и плоским, и его она прятала под одеждой с воротником под самое горло и рукавами до кистей. С детства было ясно, что блистательного брака ей никогда не заключить. Все, что оставалось Умэй – упорно совершенствовать владение мечом и цингун20. То, что главе Дворца Мэйхуа старшему господину Ли так полюбилась эта маленькая холодная колючка Умэй, что он решил женить на ней своего старшего сына – большая удача. И Шань Цинцао вцепилась в нее изо всех сил.
Вечером Умэй снова вышла постоять у борта. Прохладный ветер остужал голову, а шумный плеск пенящейся воды успокаивал. Казалось, с груди сняли давивший на нее булыжник, и дышать стало легче.
Чжан Юн раздавал прислуге последние указания. Когда голос его стих, Умэй услышала приближающиеся шаги.
– Мадам Ли, почтенная хозяйка Дворца Мэйхуа, как вы находите юг? – первое, что он сказал ей за весь день.
– Не издевайся, я чуть не умерла от стыда.
– Если ты не хочешь этого брака, только скажи – я заберу тебя.
Он сказал подобную глупость с такой убежденной серьезностью, что Умэй едва не рассмеялась.
– О чем ты говоришь? Я мечтаю об этом браке. Тогда я наконец исполню долг перед семьей и успокою все чаяния моей матушки.
– Но…
– Никаких «но». Жить на юге, в этом сказочном тихом месте, кто отказался бы от подобного? Лучшего брака никто мне не предложит. А если удачно не выйду замуж, то все, что мне останется – это совершенствоваться. Но боюсь, если и здесь не будет успеха, и я не вознесусь на Небеса21, матушка удавится с горя.
Чжан Юн хотел было что-то сказать, но не нашел слов. Некоторое время они просто молчали, слушая невнятное бормотание воды.
– Завидую Сяо Сяо. – нарушил тишину Чжан Юн. – Она сможет уехать с тобой. А я буду на другом конце страны. Разве это справедливо?
Умэй не сдержала улыбки.
– Возможно, я оставлю эту служанку тебе, чтобы ты не грустил. Если она продолжит меня раздражать своими всхлипами, я предпочту трепетно лелеять нашу дружбу на расстоянии во всю Поднебесную.
Чжан Юн усмехнулся. Он хотел было что-то сказать, но его прервал шорох юбок.
– Старший ученик, – чинно обратилась к нему старшая госпожа Шань, – не мог бы ты нас оставить?
Насилу согнувшись в поклоне, Чжан Юн бросил многозначительный взгляд на Умэй и послушно удалился. Пальцы Умэй невольно сжались на борту, когда мать приблизилась к ней вплотную.
– Ты – благородная незамужняя госпожа, разве пристойно оставаться тебе наедине с мужчиной? – упрекнула она.
– Чжан Юн – мой соученик, что же здесь непристойного?
– Не спорь со мной! Что за девица… Как прибудем во Дворец Мэйхуа, даже не приближайся к нему, не разговаривай, и не смотри в его сторону. Не хватало еще, чтобы брак был расторгнут из-за твоей неосторожности. Видят Небеса, ты не первая красавица Поднебесной, и обаяния в тебе не больше, чем в выброшенной на берег рыбе. Тебе нельзя допустить ни пятнышка на репутации.
Призвав все внутренние силы, Умэй покорно кивнула. В памяти у нее всплыла история, которую мать рассказывала ей с особым упоением. В младенчестве Умэй не спала ночами. Стоило темноте опуститься на Дворец Уфэн22 – фамильное имение семьи Шань, как она теряла покой и без конца кричала, не давая спать ни матери, ни целому легиону слуг. Поэтому ее и назвали Умэй. Уже после, когда она подросла, Шань Цинцао твердила ей: «В детстве ты приносила своей матушке так много неприятностей. Но теперь моя Мэй-Мэй хорошая девочка. Больше она не будет доставлять матушке неудобства, верно?».
Не желая больше продолжать разговор, Умэй сослалась на усталость и ушла в свою каюту.
Утром следующего дня джонка причалила в Солнечной пристани. Царившее здесь возбужденное оживление сбило бы с толку любого жителя северных провинций. Непривыкшие к густо заселённости и богатству юга, северяне испытали краткий миг ступора. В глазах рябило от пестрых нарядов, а голова шла кругом от запахов пряностей, которые ветер приволок со стороны рынка, и какофонии из голосов, топота ног и звона посуды уличных лавочек.
Наняв коляску для членов семьи Шань, и несколько лошадей для учеников и прислуги, делегация отправилась в путь.
Через несколько часов они прибыли ко Дворцу Мэйхуа. Это было огромное строение, ослепительно-белое в лучах солнца, окруженное рощей цветущих слив. Дорога к усадьбе была выстлана нежно-розовыми опавшими лепестками, а нос ласково щекотал сладковато-душистый аромат цветов.
Встретить гостей чета Ли вышла лично в сопровождении нескольких слуг. Умэй понравилось приветствие: без стройных построений прислуги, заучившей и скандирующей слова приветствия, просто и радушно, так, как встречают старых друзей, а не тех, перед кем хотят хвастнуть богатством.
Глава Дворца Мэйхуа Ли Вэньлян со своей единственной женой Ли Сюцюэ были людьми уже немолодыми, и до того похожими друг на друга лицом, как могут быть похожи лишь люди, прожившие бок о бок целую жизнь. Чуть поодаль от них стояли дети. Ли Сидао23, старший сын и напророченный будущий муж Умэй был высоким юношей с крупными чертами лица и широкими плечами. Мощное телосложение воина отличало его от всех остальных членов семьи – маленьких и хрупких. Его младшие сестры – Ли Хуахуа24 и Ли Сяосин25 – вряд ли могли называться непревзойденными красавицами, но, большеглазые и большеротые, они казались миловидными. Умэй взглядом искала еще одного человека, но так и не нашла знакомого лица. Странно, она не впервые прибыла во Дворец Мэйхуа и точно помнила, что у четы Ли было четверо детей.
Когда с поклонами и приветствиями было покончено, все направились в поместье.
– Признаться, мы не ждали вас так рано. Комнаты уже готовы, но праздничный ужин придется подождать. Мы поторопим прислугу.
– Что вы, что вы, не стоит так утруждаться.
– Попутный ветер и скорое течение нам благоволили.
– Не было ли неприятностей в дороге?
– Какие могут быть неприятности? Разве что речные гули, но как могут они водиться в водах Юньнаня, когда Дворец Мэйхуа охраняет покой жителей?
Умэй надоело прислушиваться к светской бессмысленной беседе, и она принялась осматриваться, воскрешая в памяти картины из детства.
Как и тогда, Дворец Мэйхуа – это твердь небесная на земле. Если не небожители, кто еще мог ступать по этим выложенным камнями тропам, слушать звонкие песни птиц и вдыхать неповторимый аромат цветов, влажной земли, воды и свежего ветра. Это спокойное тихое место казалось отрезанным от суетного мира с его распрями и кровопролитными войнами. Время здесь будто остановилось в одном бесконечно прекрасном мгновении вечной весны.
Миновав сад, они поднялись по белоснежным ступеням, окаймленным золотыми балюстрадами. Дворец был построен против всех существующих норм. Несколько строений в пять ярусов были соединены между собой крытыми галереями или мостами, переброшенными через бесшумное озеро, на ровной глади которого покачивались белоснежные лотосы. У главных ворот дамэнь их встретили две каменные статуи львов – хранителей покоя.
20
Вымышленная духовная практика, совершенствуя которую можно научиться преодолевать земное притяжение, перемещаться быстро и легко и даже летать
21
Последней ступенью самосовершенствования культиватора, после достижения бессмертия, является вознесение
22
五峰 – «Пять пиков»
23
李喜道. 喜 – си – счастливый, 道 – дао – путь
24
李花花. 花 – хуа – цветок
25
李小星. 小 – сяо – маленький, 星 – син – звезда