Страница 4 из 11
− А я надеялся провести чудесный вечер, − как-то неопределённо высказался Пупырь.
− Всё ещё впереди, − утешила его Головастик.
− Ты думаешь?
− Конечно, ведь он только начался.
− Для нас уже закончился, − сказал ротан, с деланным интересом поглядывая на своего друга. − Верно, Тяй?
− Вы что, собрались уходить? − строго спросила Мулоха Тяя.
− Ну, в общем, да, − расплывчато промычал скрыга.
− Нет, в тебе не осталось даже мыслимой крошки уважения к любящей тебя женщине. Как смеешь ты покидать её, не заказав ещё пива и жареных лягушек?
− В самом деле, как? − подхватил участливо Пупырь, не расставаясь с вилкою и тыча ею в сторону Тяя.
− Видишь, − не унималась Мулоха, − что друзья тебе говорят?
− Хорошо, хорошо, будут тебе и твоим подружкам лягушки и кружки, − скрыга начинал сердиться.
− Вот и славно, − согласился с ней ротан, − только Тяй, видимо, забыл, что кредит в этом месте у него давно закрылся, а денег − тю-тю, нет.
− Как так! − возмутилась колдунья. − И после этого ты приглашаешь меня в трактир?
− А ты приглашал? − спросил ротан.
− Вроде нет, − промычал скрыга.
− Видишь, он уже в собственной памяти не уверен, забыл. Это ещё было в прошлогоденном месяце весны, − обсасывая голову карася, заявила ему колдунья.
− Дело табак, − вздохнул ротан, − стало быть, я уже наелся, пойду подышу свежим воздухом. Как ты, Тяй, не хочешь просвежиться?
− Он не хочет, − безапелляционно заявила Мулоха.
− Да нет, я, пожалуй, тоже пойду, у меня ещё столько дел, − сконфужено засобирался скрыга.
Когда они вышли на улицу, уже порядком стемнело. Первые звёзды появились на небосводе, и вскоре должна была взойти луна.
− А не пойти ли нам на озеро встретить луну? − ротан пытался как-то смягчить неприятную ситуацию, возникшую в трактире.
− Пойдём, − обречённо согласился скрыга.
Они повернули за трактир и, шагая по мягкой тропинке, усыпанной хвоёй сосен, направились в сторону лесного озера.
На следующий день скрыга сложил свой нехитрый скарб в небольшую котомку, сшитую из мешковины, и направился в сторону трактира. К ротану он решил не заходить, они на озере просидели далеко за полночь и вроде как всё обсудили, попрощались. Однако, подходя к питейному заведению, Тяй был удивлён, и надо сказать, что приятно удивлён, увидев ротана, который сидел недалеко от дверей и беспечно жевал жухлую травинку. Рядом с ним приплясывал нанимала Хтырьтебя, жестикулируя своими длинными руками. Полы его плаща, заляпанные болотной жижей, вспархивали крыльями большой неухоженной птицы, когда он принимался вышагивать из стороны в сторону. Скрыга так и не понял, о чём так возбуждённо говорил нанимала, потому что, увидев его, Хтырьтебя заулыбался, раскинул свои руки и нарочито весело высказался о погоде: − Не правда ли, какая великолепная сегодня погода? Скоро заморосит дождь, а там смотришь, и первые заморозки. А тебе всё нипочём, ты уже будешь на далёком материке нежиться с бабочками. Я тебе завидую.
− Так вот сам бы и поехал.
− Ох, Тяй, ты многого не знаешь. Я, до того как стать организатором, поработал простым погонщиком. Я изнутри знаю все трудности и прелести вашей будущей работы.
− Ага, только ты гонял мелких улиток с одного луга на другой, − услышали они тяжёлый бас требухи Китовый Ус. Она вышла из трактира и потянулась, счастливо улыбаясь и вдыхая свежий утренний воздух. − Привет, Тяй, здорово, Пупырь, ты чего такой грустный? Друга провожаешь? Ничего, не беспокойся, все когда-то начинают стоящие дела, а потом их за уши не оттянешь.
− Привет, Ус.
− Здорово, китобой, − хмуро произнёс ротан. − А грустный я не поэтому, просто как-то жалко пропускать осень.
− А зачем тебе пропускать осень? С какого айсберга? − изумилась требуха. − Ты же не кикимора болотная, не водяной, в спячку не впадаешь. Вся осень твоя.
− Всё правильно, только я с Тяем улетаю на погоняло.
− Кто? − Ус чуть не села от удивления.
− Ты? − не меньше поразился сам скрыга.
− Да, − скромно согласился ротан, − можете спросить его.
− Можете даже не спрашивать, − махнул рукой Хтырьтебя, − мы уже оформили все бумаги, так сказать, формальности позади. Кстати, Тяй, тебе тоже нужно подписать пару бумажонок.
− Мне тоже, − Тяй был настолько смущён, что не мог сдвинуться с места. И даже когда вышел панцирь Кетмень, поздоровался со всеми и, приобняв требуху (полностью её обнять вряд ли кому удалось бы), склонил голову на её широкий живот – это не произвело должного впечатления. А Ус светилась и ласково поглаживала голову своего возлюбленного.
− Как так? − не понимал Тяй происходящего.
− Да видишь ли, − растерянно начал говорить ротан, − я подумал, что тебе будет трудно одному, скучно.
− Что вы говорите?! − воскликнул нанимала. − Как можно скучать в окружении таких великолепных созданий, как порхающие цветы, они же бабочки.
− Не про то разговор, − обиделся ротан, − я имею в виду близких друзей. Без них трудно в таком мероприятии, как перегон бабочек. Вот я и подумал…
− И меня про это не спросив… − вздохнул Тяй.
− Ты не рад?
− В общем, конечно, рад, но как твоё хозяйство?
− Ничего, перетопчется, хотя на всякий случай я попросил Дуську присмотреть за ними.
− Интересный поворот, − задумался нанимала, − сова приглядывает за мышами и воробьями.
− А что тут интересного? – пожал плечами ротан и сурово посмотрел на Хтырьтебя.
− Нет, я просто подумал, что ведь совы ловят мышей, и всякое прочее…
− Ловят вне моего дома, а под крышей они очень даже дружны. И мне кажется, она их окружит материнской заботой.
− Я тоже с тобой согласен, − спешно согласился с ним нанимала, − иногда для расшалившихся мышей нужна материнская строгость.
− Что вы всё о мышах да совах, − требуха нежно отодвинулась от панциря и достала из-под фартука вязанные носки. − Это тебе, Тяюшка. А то, что Пупырь с тобой отправится в перегон, я не знала, поэтому у меня нет ему дорожного подарка, − она виновато развела руками.
− Подожди, дорогая, − сказал Кетмень, − у меня есть славные перчатки, в самый раз для перелётов.
− Ох, Кетмень, − потряс головой ротан, − ты уже требуху называешь «дорогая»?
− А что тут странного? − буркнул панцирь. – Она теперь моя невеста, мы решили зимой пожениться.
− Вот те раз! − Тяй почесал за ухом.
− Да, − игриво проговорила требуха, − и тебе, Тяюшка, большое спасибо за это. Открыл мне глаза.
− Вообще, это не я, а Пупырь увидел, что вы неравнодушны друг к другу.
− Неужели?! − всплеснула руками Ус. − Но ты же мне об этом сказал.
− Да, но первым был Пупырь, он у нас глазастый.
− Всё отлично, всё прекрасно, − затараторил нанимала, − я всех поздравляю, но, к сожалению, времени осталось в обрез. Пора улетать, сегодня отбывает последний недельный дирижабль, вам, друзья мои новоиспечённые погонщики, места уже забронированы, так что прощайтесь с молодожёнами – и в путь.
На Лысой поляне у старого дуба без вершины (когда-то молния посчитала его рост великоватым) пришвартовался дирижабль. Туда они шли, казалось, целую вечность. Суматохой, прощанием, советами, дружеским похлопыванием по спинам, просьбами, всхлипами был наполнен этот, в общем-то, короткий путь. Тяй надеялся тихо, без шума удалиться к своему месту назначения, но многие окружающие его жители и знакомцы узнали, что он стал погонщиком и отправляется в своё первое путешествие. Они выходили на дорогу, ведущую к поляне, чтобы попрощаться с ним, но, как выяснилось, ещё и с ротаном. Последнее обстоятельство привносило дополнительные охи, с оттенками удивления и восхищения, что также сказалось на скорости их продвижения. Когда до поляны оставалось не больше сотни метров, Хтырьтебя уже нервно заламывал руки, тёр свой и без того покрасневший нос, вскрикивал, постоянно говорил, чтобы народ не толпился на дороге, и, подпрыгивая, махал руками капитану дирижабля грейту Мистралю.