Правительница Д'Хары

— Я уверена, что его чувства к тебе были неизменны. Знаешь, уже пару месяцев назад я твердо знала, что он любит тебя.

В голосе Цириллы показались теплые заботливые нотки. Как только она закончила со спиной, ее внимание переключилось на другой элемент — черный халат с широкими рукавами и золотой окантовкой на них. Как только и этот предмет одежды оказался на Кэлен, Цирилла переключилась на волосы той.

Королева распустила ее косу, бережно перебирая темные вьющиеся прядки, которые, несмотря на ее физическое состояние, оставались мягкими и блестящими, как и прежде. Но Цирилла отметила, что они стали гораздо длиннее, чем раньше.

Как только волосы мягко легли на спину Кэлен, дело оставалось за одним. Королева подошла к туалетному столику, на котором лежал изящный металлический обруч с красным камнем посередине. Она взяла его в руки с особенной осторожностью, будто боялась уронить, но при этом не сжимала. Кэлен заметила, как подрагивали ее руки, облаченные в тонкие шелковые перчатки.

Кэлен приподняла свои волосы, и Рада-Хань сомкнулся на ее шее. Исповедница почувствовала, как ее дар внутри вдруг затих, будто тлеющий уголек.

Цирилла ласково посмотрела на Кэлен, и с ее губ сбежал выдох облегчения.

— Я счастлива, что сейчас я могу быть рядом с тобой, Кэлен. Ты самая красивая невеста из всех, кого я видела.

Кэлен обняла сестру, но вместо ожидаемого тепла почувствовала непонятный холод, который она ощущала раньше в ее руках. В первую секунду она решила, что ей показалось, но потом поняла, что это не было ошибкой. Она отстранилась, и вместо улыбки на ее лице был растерянный взгляд.

Она вдруг с усиленным вниманием посмотрела на перчатки. Когда Кэлен взглянула Цирилле в глаза, она не увидела там ни страха, ни протеста. Только ту самую теплую и грустную печаль, которая настолько не подходила всегда оптимистичной и веселой Цирилле.

Кэлен вопросительно посмотела на нее и, не увидев на лице следов сопротивления, стянула перчатку с ее руки.

— Это чума, — Цирилла пошевелила черными кончиками пальцев так, будто один их вид недостаточно подтверждал ее слова. — Но ты можешь не бояться — она не передастся тебе.

Кэлен остолбенела. Она вдруг почувствовала невероятную слабость и обхватила рукой живот так, будто это могло закрыть ту брешь, которая за краткий миг образовалась в ее теле и душе.

— Цирилла, я не понимаю. Как давно ты заразилась? Мы еще можем помочь тебе. Должно же быть что-то.

Исповедница отчаянно искала пути решения проблемы. Она хотела понять, насколько сильно та была больна, и можно ли было ее вылечить.

— Успокойся, милая, успокойся, — Цирилла коснулась пальцами щеки ошарашенной Исповедницы, — ты не поможешь. Я уже мертва.

В некогда ярких голубых глазах теперь действительно был отголосок огня Подземного мира. Кэлен окончательно впала в оцепенение, невидящим взглядом смотря вперед. Цирилла взяла Кэлен под локоть и посадила ту на краешек кровати, а сама села рядом.

— Две недели назад я собиралась выехать из Галеи, — начала она. — Знаешь, там практически не было следов эпидемии. Мы изолировали всего нескольких больных и некоторых людей, пришедших с зараженных территорий. Но потом, за несколько дней до отъезда, у меня началась лихорадка. Лекари довольно быстро поставили меня на ноги, и я оставила Галею, чтобы приехать сюда. — Исповедница услышала легкий надлом в голосе сестры. — Как потом оказалось, все, что они мне давали — это отвар розы ветров. Его действие, конечно, не смогло остановить заражение. На десятый день дороги стали очевидны все признаки моей болезни, но никто уже не мог мне помочь. Я умерла, Кэлен. По-настоящему умерла.

Исповедница сглотнула ком в горле и едва сдерживала всхлипы. Она уткнулась лбом в ее острое плечо, не смея отвлекать Цириллу, которая, очевидно, была в пучине воспоминаний.

— Это странно, но после смерти я продолжала чувствовать, что происходило вокруг, просто не видела. Как будто я находилась одновременно в двух мирах. Вокруг была кромешная тьма и голоса, много голосов. Тогда я мало что разобрала, но сейчас я понимаю, что они спорили. Потом голоса затихли, остался только один. Он предложил сделку в обмен на жизнь и на то, что они скажут.

— Что они хотели от тебя взамен?

— Они хотели, чтобы я передала тебе послание. Пророчество, если быть точной. Даже духи знают, что вы с Ричардом слишком самостоятельны и непредсказуемы, чтобы ввериться обрывкам фраз, — она хмыкнула. — Им было важно, чтобы вы получили послание, и они знали, что ты послушаешь меня.

Исповедница затаила дыхание. В ее висках бешено стучала кровь. Она чувствовала, что Цирилла не скажет ей ничего хорошего.

— И почему оно так важно?

— Оно касается другого пророчества, которое говорило о конце эпидемии. Ты помнишь? Там говорилось о вашей с Ричардом дочери. Оказалось, что у него есть другая ветвь, — Цирилла выдержала недолгую паузу, и Кэлен почувствовала нарастающее волнение в ее голосе. — Оно говорит, что если от вашего с Ричардом союза появится сын, то Ветры заберут его в качестве цены за избавление.

— Ветры? Цирилла, о чем ты говоришь? — Кэлен поежилась, пока смысл сказанных слов не начинал укладываться в ее голове.

— Дух говорил лишь о каких-то ветрах. Я не до конца поняла, что они все говорили мне, ясно было одно — они имеют отношение к подземному миру.

— Разве этим ветрам недостаточно всех тех жизней, которые уже унесла эпидемия? И зачем им ребенок, если он совершенно точно не будет мальчиком?

Нарастающая паника подходила к горлу Кэлен. Она возвращалась к тому состоянию, из которого вышла совсем недавно, и слабость, которая одолевала ее с сегодняшнего утра, тоже сильно сказывалась на ее психическом состоянии. Она резко оборвалась и болезненно сжалась. В ее сердце будто воткнулись тысячи иголок.

— Я не знаю, милая, я не знаю. — Цирилла обняла Кэлен за плечи и попыталась прижать к себе, но Исповедница оцепенела. В ее спину словно был воткнут металлический штырь, который не позволял ей согнуться.

Пока слабые руки обвивали хрупкое тело Матери-Исповедницы, Цирилла чувствовала, что силы уже начинали покидать ее, и зов Подземного Мира усиливался. Она сделала все, что от нее хотели и чего хотела она сама — предупредила Кэлен и отдала ее в руки любящему мужчине. Все, чего она хотела сейчас — это попрощаться с ней.

— Кэлен, — она тронула ее за предплечье, — я должна уходить. Мне не позволят больше здесь находиться.

Исповедница посмотрела на нее влажными и печальными глазами, и в них выражалась вся существовавшая когда-либо в мире горечь.

— Как бы я хотела, чтобы ты не оставляла меня.

— Если бы Создатель даровал мне выбор, я бы пожелала того же.

Цирилла переставала чувствовать пространство вокруг, будто слепой котенок. Она оперлась рукой на кровать, чтобы не упасть, но Кэлен поддержала ее. Она крепко обняла сестру.

— Я так сильно буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать, Кэлен, — в голосе Цириллы слышались непролитые слезы, которые сдерживались только всегда оптимистичной, даже на смертном одре, улыбкой. — Но пожалуйста, не переживай из-за меня. Второй раз умирать уже не страшно.

Из горла женщины вырвалось что-то среднее между смешком и стоном, заглушенное плечом Кэлен, гладившей ее по волосам, как ребенка.

— Не оставляй Ричарда. В трудные времена вы сможете найти силу только друг в друге.

Цирилла чувствовала, что язык уже перестает слушаться ее. Она так часто видела умирающих людей, даже слишком, но быть одной из них казалось таким невообразимым и далеким.

Обжигающе-горячие слезы на плече и лихорадочный кивок обнимавшей ее женщины было последним, что она чувствовала.

***

Погребальный костер всполохами разрезал мрачные небеса. Группа, которая стояла в считанных футах от нее, была едва видна на фоне абсолютной ночной темноты. Кэлен еле держалась на ногах, прижимаясь своим боком к боку мужа и укутываясь в его меховую накидку, надетую поверх короткого платья, а Гарольд, Зедд, Кара и Бердина, стоявшие рядом, скорбно смотрели на окутанное языками пламени тело королевы Галеи.