Правительница Д'Хары

В том, как они лежали на этом полу, заключалось нечто такое, что Никки всегда упускала, когда речь шла об этой простой физиологической потребности. Она вдруг поняла, что, если бы не холод бездушного камня под ее спиной, она могла бы позволить им обоим пролежать так целую вечность: он, потерянный внутри нее и хрипло дышащий в сгиб ее шеи, и она, обвивающая его одновременно и ногами, и руками; буквально впечатанная в него.

Но пол все еще был слишком холодным и жестким, а она все еще боялась привыкать к этому. Немыслимым образом ей удалось снять ноги с его плеч и вытянуть их, вызывая у Исповедника глухое ворчание. Она ткнула его в плечо и заставила перекатиться набок, чтобы, наконец, вылезти из-под него.

Подойдя ближе к дверям, она открыла сундук с вещами и быстрым движением выудила оттуда недавнюю рубашку с единственным розовым рукавом. Она все еще ненавидела этот цвет, и ей все еще было не в чем спать. Именно поэтому она опустилась на крышку сундука и занялась тем делом, от которого ее недавно отвлек приход Исповедника, ничуть не стыдясь своей наготы: темных ореолов своих напряженных сосков, своих красных запястий и острых, покрытых синяками лопаток. И, что было самым смешным, она не собиралась стирать эти следы со своего тела с помощью магии.

Томас, неотрывно наблюдавший за ее действиями, даже не стал спрашивать, подействовали ли на нее его силы. Женщина, сидевшая перед ним, без сомнения, все еще была Никки — закрытой и раздражительной ненавистницей розового цвета.

Вместо этого он задал другой вопрос:

— Я ждал, что ты остановишься, но, кажется, твоя душа не нужна даже моей жадной и неразборчивой магии, — ленивым тоном сказал он, поднимаясь с пола и натягивая штаны. У него даже не было сил на усмешку. — Или, может быть, ты просто любишь меня.

Никки одарила его презрительным взглядом исподлобья, хмыкнула и продолжила заниматься обесцвечиванием ночной рубашки.

========== Глава XVIII ==========

Тьма, воцарившаяся за мутными оконными стеклами, уже давно проложила путь в коридоры Замка Волшебника своими острыми когтями. Даже яркая магическая сфера, которая лежала в раскрытой ладони идущей впереди Никки, была недостаточно сильна, чтобы изгнать мрак из его коридоров. Очередная сфера, одна из тех, что были расположены на стенах прямо под потолком на равных и достаточно больших расстояниях друг от друга, загорелась теплым оранжевым светом, стоило Исповеднику, колдунье и морд-сит приблизиться к ней. Бердина одновременно и неприязненно, и с любопытством осматривала эти источники света, которые были незаметны раньше, когда в замок еще проникали солнечные лучи.

Томас шел бок о бок с Никки, беззастенчиво пялясь на ее лицо, как совершенный безумец. Теплый свет, лившийся из магической сферы, делал ее черты необыкновенно мягкими, превращая ее в совершенно другого человека. Он никогда раньше не видел ее такой, но не мог знать, было ли это связано с непривычным освещением или с тем, что произошло между ними пару часов назад. Он с трудом верил, что, когда Бердина без стука вошла в каморку Никки, колдунья мирно спала, положив голову на грудь задремавшего Исповедника. Юноша, проснувшийся ровно в тот же момент, как услышал голос морд-сит, подумал бы, что он все еще был в плену хорошего, несбыточно хорошего сна — если бы голос Бердины не дрогнул, когда она сказала, что лорд Рал хочет видеть их обоих, и если бы Никки не вылезла из постели, не сказав ни слова, словно между ними ничего не изменилось.

Они встретили Искателя в коридоре. Он, не находя покоя, барабанил пальцами по рукояти меча, так и не покинувшего ножны, словно жалея, что нынешнее положение было невозможно разрешить с помощью острой и закаленной в боях стали. Томасу не нужно было слышать от него, что происходило: правда не была темным коридором, а слова Ричарда не стали бы светом сферы.

И колдунья, и Исповедник заметили кровавую луну, покидая каморку, и они оба знали, что это значило. Этой ночью пророчество должно было исполниться, и никто не мог предсказать, что это значило для каждого из них. Так или иначе, Томас был полон рвения насолить Джеганю, добрым и злым духам, да даже самому Создателю, если он имел хотя бы малейшее отношению к тому, что произошло с ним — и с его близкими.

И все же, с каждой минутой концентрироваться на мести становилось все тяжелее. Томас будто пребывал сразу в двух мирах одновременно: его мысли лихорадочно скакали с лица на лицо, и над каждым из них он видел другую маску — маску того, как они выглядели бы, находись Исповедник в своем времени, на двадцать лет позже. Эти помутнения в его взгляде проходили так же быстро, как и приходили, занимая лишь доли секунды, но они мешали ему сосредоточиться на действительности и на том, что ему предстояло.

Отчасти поэтому он предпочитал удерживать свой взгляд на Никки, ведь, почему-то, только ее лицо всегда оставалось неизменно молодым перед его мысленным взором. Он боялся думать о смысле этого явления, но сейчас только она спасала его от последствий действий Мериссы.

Добрые духи, он никогда не радовался чужой смерти так, как это было в случае с этой Сестрой Тьмы. Еще больше его мог бы порадовать лишь вид бездыханного тела Джеганя, распростертого на песке близ Долины Заблудших.

Когда тройка людей подошла к Искателю, его цепкий взгляд остановился на Томасе и Никки, а, вернее, на том, как близко они стояли: сделай она малейший шаг назад, она бы сразу уперлась плечами в его грудь. Более того, на шее Томаса оставался довольно яркий след от зубов колдуньи, который не прикрывал даже ворот его рубашки. Ричард, от которого не укрылась эта деталь, позволил себе небольшую усмешку и наградил бывшую Сестру Тьмы довольно красноречивым, но только для нее, взглядом. Никки лишь повела плечом — так, словно Ричард своей проницательностью надавил на что-то слишком личное.

— Как себя чувствует Мать-Исповедница? — первым делом осведомился Томас, не желая разбираться в их гляделках. Ему пришлось пару раз моргнуть, чтобы сфокусироваться на своем отце и начать видеть его таким, каким он был прямо сейчас, а не десять, пятнадцать, двадцать лет спустя. Висок начало покалывать от усилий.

Ричард покачал головой.

— Не имею ни малейшего понятия, как это описать, — устало пожал плечами Ричард. Было видно, что он переживал за нее, но слишком хорошо осознавал, что был не в силах ей помочь. — Повитуха говорит: «к восходу солнца у Д’Хары должен появиться наследник». Значит, мы должны отправиться в Храм Ветров уже через несколько часов.

— Только вот, мы собственноручно отрезали себе путь до него, уничтожив тот мост, — заметил Томас.

— Есть и другой путь, — Ричард одарил Никки взглядом, в котором крылся очевидный намек.

Колдунья скрестила руки на груди. Томас практически мог ощущать, как под ее кожей начали бегать холодные змейки страха от одной мысли о том, что имел ввиду Искатель.

— В прошлый раз я хотела вернуть Томаса обратно во времени, а не отправить в Храм Ветров. Мы оказались там только из-за того, что я едва не убила нас обоих, а духи решили предотвратить это.

— В этот раз, я полагаю, они поступят так же. Если, конечно, в их планы не входит избавиться сразу от двух Ралов, — голос Ричарда звучал невероятно беззаботно, словно вторая часть была лишь его бредовой фантазией. Все трое прекрасно понимали, что риск умереть при перемещении через кровавую Благодать был невероятно велик. Даже Бердина почуяла подвох в тоне своего лорда Рала, и потому поочередно одарила подозрительным взглядом каждого из собеседников. Судя по тому, как она постукивала эйджилом по раскрытой ладони, предположение Ричарда не понравилось ей ни на йоту. — Но в этот раз, Никки, постарайся сделать все, чтобы не отправиться туда вместе с нами.

— Почему это?

— Я хочу, чтобы ты осталась с Кэлен, пока нас не будет.

«Пока нас не будет», — предложение неприятно кольнуло висок Исповедника. Искатель намеренно не сказал «пока я не вернусь», словно подсознательно отгородился от идеи собственного возвращения. Томаса захлестнуло мрачное предчувствие.