Страница 189 из 209
— Что именно ты вспомнил? — Искатель задал очередной вопрос. Теперь, когда им не приходилось выпытывать друг у друга правду с мечами в руках, еще и следуя определенным правилам, все выходило как-то… быстрее. И проще.
— Отчетливее всего я помню сравнительно недавние события: как меня лишали памяти и пытали. Все остальное по-прежнему расплывчатое, хотя и проясняется с каждой минутой.
Ричард лишь кивнул в ответ. Он мог бы попросить его рассказать, чем было это «все остальное», но знал, что это было не в его полномочиях. Он боялся вмешиваться в дела будущего даже сейчас, когда это было проще простого — ему стоило лишь попросить. Но, кто знает, к чему могло привести это вмешательство? Вместо этого Искатель перешел к более насущной теме:
— Я буду откровенен: меня тревожит то, что Мерисса нарушила стерильное поле. Я старался сохранить его, чтобы не причинить вреда твоему рассудку, но теперь, когда пути обратно уже нет, я могу лишь попросить тебя, чтобы ты не скрывал от меня ничего, что может беспокоить тебя, будь то боль в виске или вопросы вселенского масштаба. Хорошо?
Томас кивнул.
— Когда она говорила о том, что вы с Никки поработали над моей памятью, что она имела ввиду? — лицо Исповедника приобрело задумчивый вид, как вдруг по нему пробежала вспышка боли. Недавние воспоминания явно не приносили ему радости.
— Мы создали иллюзию, — просто заявил Ричард, словно в этом не было ничего экстраординарного. Он и сам хотел убедить себя в этом. — После того, как ты сказал ей, что к тебе вернулось одно из воспоминаний и что ты намерен найти своих родителей, мы убедили тебя, что они погибли.
— То есть вы создали… все то, что я увидел? То кладбище и девушку, которая привела меня на него?
— Не мы — ты сам. Мы просто вынудили тебя поверить в то, что твои родители мертвы, а твое сознание само решило, каким образом это должно произойти. — Ричард привалился боком к оконной раме и скрестил руки на груди. Он старался не выдать то, насколько напряженным сделала его эта тема. И, о духи, он не имел ни малейшего понятия о том, какую девушку юноша имел ввиду.
Исповедник удивленно моргнул, не зная, как реагировать на это заявление. То, о чем говорил Искатель, казалось ему невероятным.
— То есть, Никки все знала обо мне с самого начала? Потому и спасала мою жизнь?
Ричард кивнул. На момент он отвел взгляд, чтобы затем сказать то, что Томасу следовало узнать:
— Она помогала Джеганю в разработке его плана, но потом, когда она встала на мою сторону, именно она защищала тебя. И, несмотря ни на что, без нее план Джеганя бы удался: мы бы растерзали друг друга задолго до того, как его солдаты покинули лагерь и направились в Эйдиндрил.
Заявив об этом, Ричард почувствовал себя самым паршивым отцом во вселенной, но он не привык скрываться от правды. Между ними долгое время были напряженные отношения, но, благодаря вмешательству Никки — и тому, что Кэлен прислушивалась к ее мнению и отстаивала его в глазах своего мужа — они смогли переступить через это. Если бы Мерисса не вернула ему память, их отношения даже могли бы походить на дружеские. Но теперь… Мужчина не представлял, как ему следовало вести себя со своим взрослым сыном, который мог трезво оценивать не только свои, но и его, Ричарда, поступки.
Томас беспокойно перенес вес с ноги на ногу и перевел взгляд на окно. Ричард мог лишь догадываться, о чем он думал, глядя на то, как за мутным стеклом заходило солнце. В конце концов, он крепко сжал плечо Искателя и, сказав, что прямо сейчас ему надо было срочно с кем-то поговорить, пообещал встретиться с ним позднее.
Что значило это «позднее» Ричард даже не подозревал, особенно учитывая то, что время близилось к полуночи. Впрочем, если в его мыслях и имели место мечты о тривиальном и банальном сне, они рухнули в тот момент, когда к нему прибежала запыхавшаяся Кара, которая чудом связала в осмысленное предложение всего четыре слова: «красная луна», «Мать-Исповедница» и «схватки».
***
Несвязный рапорт Кары оказался крайне точным: когда лорд Рал вернулся в покои, в которых его ждала его жена, оказалось, что схватки, названные ею «тренировочными», начали усиливаться вместо того, чтобы прекратиться. Ни отдых, ни сон уже не могли помочь. Впрочем, и он, Ричард, которого она так отчаянно хотела видеть, тоже не знал, что он мог сделать для нее.
Еще до возвращения Искателя, ровно в полночь, луна, висевшая на темном небосклоне во всей своей полноте, залилась кроваво-красным. Ричард мог лишь догадываться о том, какие эмоции испытала Кэлен, проснувшаяся от очередного приступа боли и подошедшая к окну, чтобы успокоиться, и вместо этого увидевшая в небе знак разрушения всех ее надежд.
Она провела в объятиях старого волшебника, заменившего ей родного деда, все то время, которое ей пришлось ждать своего мужа. Первые десять минут она боролась с подступавшими к ее горлу рыданиями, следующие двадцать — просто старалась прийти в себя, позволяя себе быть отвлеченной тем, как ласковые пальцы волшебника гладили ее по голове, словно напуганного грозой ребенка.
Зедд оставил их наедине около получаса назад, чтобы не лишать личного пространства, но, кажется, даже если бы в этой комнате была вся Первая Когорта, Мать-Исповедница бы не заметила ее. Теперь она выглядела отрешенной и погруженной в себя — в то, что прямо сейчас происходило с ее телом. Должно быть, полное отсутствие эмоций было ее способом сэкономить то ничтожное количество энергии, которое осталось у нее к полуночи этого бесконечно долгого дня.
Ричард понимал, что лучшее, что он мог сделать для нее — это просто быть рядом. Хотя, по правде говоря, ему было очень сложно на расстоянии наблюдать за тем, как она вразвалочку ходит из одного угла комнаты в другой, чтобы, как она сказала, немного ослабить боль, которая буквально не позволяла ей стоять на месте или сидеть.
К счастью, после сна ее щеки вернули свой обычный румянец, но это не меняло того, что прямо сейчас она казалась своему мужу самым беззащитным и хрупким созданием во всем мире. Он испытывал обжигающую потребность спрятать ее ото всех несчастий и бед, пусть даже для этого пришлось бы создать новый мир, в которым не было бы ни Имперского Ордена, ни Храма Ветров, ни бесконечной борьбы за существование. Он просто отчаянно хотел защитить ее, но прямо сейчас это было не в его власти.
Внезапно, она остановилась и обхватила ладонью деревянное изножье кровати. Рука, монотонно гладившая верх живота, застыла, а та, которая сжимала изножье, выпрямилась и напряглась.
— Что дальше, Ричард? — ее беспокойный голос прорезал тишину, заставив его вздрогнуть. — Как вы попадете в Храм Ветров, если мост разрушен?
— У меня уже есть идея. Прошу, не беспокойся о том, о чем должен заботиться я.
— Тогда я буду беспокоиться о том, что наш сын может погибнуть, не успев прожить и часа, просто потому что еще слишком рано, — последние три слова были произнесены с явным нажимом, который, к тому же, заставил ее разделить их на три отдельных отрывка.
Все это время Ричард думал о том же, но его признание не смогло бы облегчить ее страшные терзания.
— Ты думаешь о проблеме, а не о решении.
— Если бы его жизнь зависела только от меня, а не от воли добрых духов и еще кого-то столь же безразличного… — от него не укрылась агония, лишь на миг промелькнувшая в ее взгляде. Она ненавидела быть бессильной, тем более когда речь шла о драгоценной жизни, которую она носила под сердцем и которую, Ричард знал, она уже любила больше своей собственной.
— Не забывай, что этот замок полон людей, которые готовы отдать свою жизнь за жизнь нашего сына, если понадобится, и они точно не оставят тебя.
Ричард отошел от окна и направился к Кэлен. Подойдя, он отвел черную прядь за ухо и нежно провел пальцами по ее щеке. Когда она поджала нижнюю губу, совершенно измученная сомнениями и тревогой, он пробежался подушечкой пальца вдоль ее носа, от переносицы и до его кончика, призывая ее расслабиться. Она, наконец, подняла взгляд — сконцентрированный на ее чувствах и оттого будто затуманенный, но все такой же знакомый и до боли родной, просто чтобы показать, что она еще была рядом с ним. Что она все еще нуждалась в нем.