Страница 150 из 209
Никки закатила глаза, и выглядело это так, словно она внезапно подумала о ком-то еще, кто точно так же раздражал ее своей безответственностью. Но ей не удалось обмануть его: ему, в отличие от великого множества других людей, она прощала довольно многое.
— Не удивительно, что твое тело так отреагировало на изменения в памяти. Воспоминания не могут приходить по-другому, поскольку для этого необходимо множество физических усилий. И все же…
Они зашли в комнату Никки, и тогда колдунья приложила ладонь к его лбу. Простые люди так проверяют, нет ли у больного горячки, а Никки решила проверить, не предал ли Томаса его же мозг. Он почувствовал, как магия проникла в его сознание, отдаваясь острыми покалываниями миллиона маленьких иголочек. После тех раз, когда она использовала свою магию для его исцеления, этот не мог показаться для них обоих хотя бы немного необычным.
— Сейчас, как я понимаю, все уже в порядке? — ее голос привычно подернулся тонкой коркой льда, словно ей было все равно. Она могла бы обмануть кого угодно, но не Томаса.
— Именно.
— Тогда не беспокойся об этом.
Впрочем, хорошее самочувствие значило и то, что в ближайшее время его удовлетворенная новыми крохами знания память не удосужится выдать ничего нового, и именно так и было, по крайней мере, в последние шесть дней.
Томас обратился к своему мысленному списку, который он анализировал едва ли не каждую минуту своих поисков. Еще в первые дни он полностью исследовал эту призрачную площадь, ведь если его никогда не смущали живые люди, то мертвые — и подавно, но даже отсутствие предрассудков не помогло ему. Здесь не было… ничего. Ничего, что могло бы напомнить ему о его отце, матери или той светловолосой девушке.
Он заглянул во все помещения, поскольку полностью сгоревшие деревянные двери не могли защитить их от его взгляда, проверил все спуски в подвалы и поднялся по всем лестницам, едва ли не обыскивая чердаки.
Ничего!
В последние несколько дней он обошел, без преувеличений, весь Эйдиндрил. Поначалу это казалось ему бесполезной затеей, но, впрочем, что ему оставалось? Результат оказался предсказуемым, поскольку спрашивать лавочников, трактирщиков и цирюльников, не видели ли они его здесь в прошлом году, а если видели, то с кем — дело заведомо гиблое.
Что было самым удивительным, в Эйдиндриле — городе, в котором ничто не проходило незамеченным — его не узнавал ровным счетом никто, хотя многие прохожие и позволяли себе долго пялиться на перевязь с мечом на его бедре, которая иногда выглядывала из-под его черного плаща. Впрочем, в столице Срединных Земель, которая раньше не видела такого количества солдат и которая теперь была наводнена чужеземными войсками, такая реакция была вполне нормальной. Тем более, если бы не темный цвет волос, юноша бы идеально подходил под описание чистокровного д’харианца.
Спустя неделю поисков Томас чувствовал себя человеком, не оставлявшим следы — его будто здесь никогда не было, хотя он и знал, что это было не так. Верным свидетельством тому было его воспоминание. Но кроме него — ничего. А что он вообще знал о своем прошлом? Он отчаянно цеплялся за образ той девушки и за воспоминания об отце, но кто знал, как давно это было? Они оба могли уехать отсюда или даже…
Нет.
Томас остановил панические мысли, постарался отвлечься. Ему было необходимо обратиться к кому-нибудь, кого он знал еще до попадания к Джеганю, но он просто не знал, кто мог быть этим человеком.
***
Никки беззвучно, как она сама считала, появилась в дверях кабинета Ричарда. Ей показалось, что он был слишком погружен в чтение каких-то бумаг, чтобы заметить ее, но, должно быть, ошиблась.
— Ты что-то хотела, Никки? — изрек он, даже не оторвав взгляд от страницы.
Она подошла к нему и встала по его левое плечо. Теперь он обратил на нее внимание, предчувствуя, что намечалось нечто действительно серьезное.
— Томас рассказал мне, что именно он вспомнил.
Никки наблюдала за тем, как Ричард отложил бумаги и встал с кресла, выпрямляясь перед ней. Он не стал изображать безразличие, и это уже радовало. Она сразу приступила к делу:
— Он вспомнил, как заклинание Сестер Джеганя выхватило его из временного потока.
— Так он, должно быть, и сказал? — Никки не собиралась делать вид, что не услышала сарказм в его голосе. Она почувствовала опускавшуюся по ее телу злость, уже достигавшую кончиков пальцев. То, о чем она говорила, было слишком серьезным, чтобы Ричард так вел себя.
— Да, как раз после того, как рассказал, что перед исчезновением, когда он уже терял сознание, его под руки подхватил его отец. Думается мне, ты должен быть лично знаком с этим человеком, — она намеренно выделила слово «ты» особенно едкой интонацией, и Ричард оторопел от сказанного ею. Она добивалась именно этого, поэтому не стала церемониться.
— Ты хочешь сказать, что он знает?
Никки решила помучить его, выдержав многозначительную паузу. Ричард мужественно ждал, а она наслаждалась своей властью над ним.
— Нет, — более спокойно ответила она. — Он сказал, что услышал оклик и затем почувствовал, как кто-то подхватил его. Но он понял, что это был его отец, и теперь хочет найти его.
Ричард не поднимал взгляд от пола, но Никки видела, что он внимательно слушал ее. Когда он взглянул в ее глаза, колдунья поняла, что у него была та же реакция, что и у нее.
— Скверно, — довольно мягко выразился он.
— Паршиво, — поправила его Никки, — даже очень паршиво.
Искатель кивнул.
— Ричард, если он вспомнит, кем на самом деле являетесь вы с Кэлен, мы уже не спасем его. Он просто погибнет здесь, сойдет с ума, — в ее голосе сквозило что-то, отдаленно напоминавшее отчаяние. Но лишь отдаленно.
Никки никогда не отчаивалась и тем более не сдавалась, и Ричард не уступал ей в этом.
— Я знаю, как действуют на людей подобные фокусы с пространством и временем, — заверил он ее, — и мы не допустим этого.
— Ты уже знаешь, как? — в ее голосе причудливо смешались недоверие и надежда, причем недоверие, на первый взгляд, превалировало. Слово «надежда» было чуждым для нее большую часть ее существования, прежде чем она вообще узнала о том, что такое «жизнь» и как можно ей распоряжаться. Прежде чем Ричард позволил ей осознать свою значимость, доказав, что она была готова разделить его ценности, и воспрянуть чувствами.
Ричард весь вытянулся, развел плечи, словно перед боем с невидимым противником. Хотя они оба знали, что их основной враг был далеко на юге, справляться с трудностями, созданными сноходцем, им приходились на своей территории, в своих собственных домах. Ему не нравилось говорить то, что было просто необходимо при нынешних обстоятельствах, но, если они желали справиться, они не могли избежать этого.
— Мы собьем его с толку и заставим отказаться от поисков.
— Но как?
— Обманем его, — он с нежеланием произнес это слово, непривычно растягивая каждую букву, как будто намеревался в последний момент отказаться от этой идеи и сделать вид, что он имел ввиду вовсе не это. — Он будет думать, что его родители погибли.
***
Томас все так же не двигался, молча пялясь на черный фасад главного дома этой площади. Кажется, это когда-то была гостиница — по крайней мере, так можно было предположить по ее довольно скромным останкам.
Исповедник уже собирался вернуться за своей лошадью, чтобы возвратиться во дворец, поскольку время близилось к вечеру. Он вновь провел в поисках весь день, но так ничего и не обнаружил. Это становилось похоже на проклятие, все больше и больше действовавшее на его нервы.
Порыв по-осеннему холодного ветра донес до него звуки шагов, которые не могли не привлечь внимание юноши. Его уши успели слишком хорошо привыкнуть к мертвенной тишине. Он весь напрягся, вытянулся, словно готовился к победному рывку — то ли подальше от этих шагов, то ли к ним. Все зависело от того, кто был их источником.
Из-за угла, как ни странно, появилась девушка, причем, крайне миловидной наружности. Томас предпочел не двигаться с места, пока не определит, чего ему ожидать от нее. Девушка, женщина, старик — не имеет значения, если тебя недолюбливали д’харианцы и ненавидели имперцы.