Страница 149 из 209
Кэлен взяла его за руку, лежавшую на его колене, и положила на свой живот. Привычный жест, но Ричард был слишком далеко, чтобы полностью осознать его. Он едва отдавал себе отчет в том, что маленькое создание, которое его жена носила под сердцем, только что ударило крошечной ногой прямо в его ладонь, почувствовав знакомое тепло отцовских прикосновений.
Его мозг отказывался принимать это сейчас, когда внешний мир слился с мертвенной пустотой внутри него. Он чувствовал необходимость остаться наедине с самим собой, на время оградиться от тех, кто значил для него так много.
Но Ричард все еще не хотел делать ей больно. А он знал, что ей будет больно, точно так же больно, как и ему, когда он попытается уйти, попытается разобраться со своими чувствами в одиночестве.
— Я больше не оставлю тебя, — прошептала она, прижимаясь к нему и целуя его в шею.
Он был готов поклясться, что она в очередной раз прочитала его мысли.
Его свободная рука опустилась на ее густые черные волосы, и кончики его пальцев начали гладить ее по голове. Она зарылась лицом в сгиб его шеи, и теперь его руки, обнимавшие ее, наконец ощутили тепло ее тела.
— Я не верю ни единому твоему слову, когда ты говоришь, что ненавидишь его. — Кэлен накрыла его руку, лежавшую на ее животе, — потому что это не так. Ты любил нашего сына еще до того, как узнал о его существовании. Ты уже любил его, когда мчался в Народный Дворец, думая, что нам обоим может угрожать опасность. Когда боялся отпускать меня в Эйдиндрил, к которому приближается война; когда днями и ночами пытался найти лазейку в пророчестве, предвещавшем его смерть. И ты все еще любишь его, пусть и не можешь, или не хочешь, понять это, — она говорила тихо, но уверенно, выражая все ее стремление переубедить его, заставить понять.
Их ребенок беспокойно толкался, теперь он не только почувствовал это, но и осознал, когда импульсы с кончиков его пальцев поднялись и достигли его сознания.
Кэлен на миг прикрыла глаза и пропустила вдох, стараясь не выдать, что ей стало не просто неприятно, но больно от этих действий. Буйность их малыша значила только одно: сейчас его мать не просто волновалась, но очень сильно волновалась.
«Просто гениальный вывод, Ричард», — едко подметил голос в его голове, напоминая, что благодаря нему это волнение стало постоянным ее спутником.
Пальцы его свободной руки нашли ее подбородок, и он наклонился к ней, мягко целуя ее. Он заставил себя думать только о ней и о том, как он хотел, чтобы она не пыталась разделить его мучения. Чтобы, наконец, подумала о себе.
Он провел рукой по ее щеке, зарылся в густые вьющиеся волосы, но Кэлен внезапно оборвала поцелуй, отстранившись от него и приложив свой указательный палец к его губам.
— Я знаю, что ты делаешь, — она упрямо взглянула в его глаза, — даже не пытайся отвлечь меня.
— Что? — с сомнением, даже удивленно промолвил он.
— Я не буду спокойна, пока ты не примешь то, что на самом деле чувствуешь, и не перестанешь обманывать самого себя.
— Но разве так легко принять… это? — раньше он говорил обо всем случившемся со злостью, теперь — бессильно и разочарованно. Ему даже не нужно было уточнять, о каких именно событиях он говорил. Каждое из них отдавалось острой болью в его сердце, как свежая и кровоточащая рана. Он не представлял, откуда в Кэлен была сила забыть обо всех бедах, обо всей боли и непонимании.
— Я не понимаю, как можно одновременно любить всем сердцем и в то же время ненавидеть одного и того же человека.
Кэлен мягко взглянула на него из-под пушистых ресниц. Он невольно замер, в очередной раз лишенный способности сопротивляться ей.
— Вспомни девятое правило волшебника, Ричард.
Искателю не пришлось даже напрягать свою память, чтобы вспомнить то, чему его обучал его дед. Все правила волшебника нашли надежное укрытие в его памяти, укрытие, которое бережно охраняло их от безжалостного влияния времени.
— Противоречие в действительности существовать не может. Ни частично, ни полностью.
Она кивнула, удовлетворенная его ответом. Он и раньше прекрасно понимал, что значили эти слова мудрости, которым минули тысячи лет, но сейчас ему открылся их новый, личный смысл.
Любовь и ненависть и были этими противоречиями, которые запутали его чувства.
Теперь они оба молчали. Кэлен все так же сидела рядом, но теперь ее мирное лицо было показателем установившегося внутри нее равновесия и осознания выполненного долга. По ее выровнявшемуся дыханию он понял, что ее начинало клонить в сон. Он мягко опустил ее голову себе на плечо, не намереваясь отдаляться от нее даже на йоту.
Ричард был благодарен ей, как никогда.
========== Глава IX ==========
Trying to write my perfect story
I’m working night I’m working days
To prove the world that I am worthy
Of being seen of being praise
‘Cause I’m afraid to show the people who I am
I’m not special just a simple broken man
So I will hide my face with my picture perfect mask
This ain’t life, no
It’s just a lie
Наступила холодная неделя, и уже несколько дней подряд Томас только и видел, что заволоченное тучами небо, да периодически ощущал на себе капли редкого дождя.
Погода была точным отражением его состояния, ведь за всю неделю он ничуть не продвинулся в своих поисках. Ему не хватало исходных данных: внешности, имен… в конце концов, ведь он даже точно не знал, где раньше жила его семья! Но, даже если ему придется допрашивать каждого жителя Эйдиндрила, он сделает это — лишь бы найти их.
Новых воспоминаний также не было, и все, чем он мог пользоваться — это своими ощущениями, не догадываясь, что они могли лгать ему. Пока он добирался до той окраины, на которую его в прошлый раз привел Бенджамин, он вглядывался в каждое лицо, рассматривал фасад каждого дома, мимо которого проезжал. Все эти места были в равной степени знакомы ему, это факт, но ни одно лицо не выдавало его близкого или даже просто знакомого, ни один дом не вызывал у него никаких эмоций.
На следующий же день после разговора с лордом Ралом и после того, как он рассказал Никки о произошедшем с ним, он, почувствовав себя преступником, которого тянет к месту преступления, вернулся туда. В глубокой задумчивости он миновал курган, проехал по узким переулкам и вновь оказался на той самой площади, с которой все началось.
Многое в его голове прояснилось за последнее время, но необъяснимым оставался тот факт, что улица, на которой он должен был встретить ту девушку в своем прошлом, обрывалась чуть ли не у самого своего начала, открывая вид на обширные поля.
Никки предположила, что это была простая погрешность его памяти, ведь видение, особенно одно из первых, не могло быть слишком точным. Он счел это разумным, и все же, как его сознание могло достроить несколько десятков пар домов на месте голого поля?
Томас выслал коня в легкую рысь, проехал дюжину футов, оказываясь за пределами зданий, уже не имевших права именоваться «жилыми», и спешился. Он снял с коня уздечку с седлом и отправил пастись, понимая, что, пока ему было необходимо подумать и осмыслить план действий, животному было не обязательно переминаться с ноги на ногу и изображать послушание, особенно после многочасовых блужданий по Эйдиндрилу.
Он мысленно прокручивал в голове их с Никки разговор, отмечая, что колдунья была чрезвычайно напугана, когда услышала, что к нему частично возвращалась память. Никки было нелегко читать, но Томас попросту не мог это не заметить.
—Ты испытывал какие-нибудь болевые ощущения, когда это произошло? — после всего, рассказанного Томасом, в то время как они шли по коридору в одиночестве, она спросила только это.
— У меня болела голова.
Никки на ходу сверкнула холодным и вызывающим взглядом.
— Когда именно? И почему ты сразу не сказал?
— Ты не моя мать, чтобы я перед тобой отчитывался, — резко осадил он ее, но затем быстро смягчился. Никки была одной из немногих, кому он вовсе не хотел грубить. Колдунья, от пальцев ног до макушки заполненная молчаливым достоинством, не сочла необходимым отвечать на это. — Она болела все несколько часов до того, как я увидел то воспоминание. Но я не слишком-то обращал на это внимание.