Страница 122 из 209
— В этом мне помог твой друг, Далтон Кэмпбелл, — юноша едва не поперхнулся водой. Его глаза заметно округлились, когда он все же сглотнул воду и даже поморщился от ощущений.
— Ты не шутишь? — она отрицательно замотала головой. — Мы расстались с ним не в лучших отношениях. Да и что он вообще может делать в Эйдиндриле, если все вокруг считают, что Андерит предал Д’Хару? Для него тоже должны были быть определенные… последствия.
— Я спросила его о том же. Он ответил, что этот вопрос уже улажен. Должно быть, теперь, когда ты не представляешь никакой опасности, Андерит решил поклясться в верности Новому Миру.
— Очень интересно, — хмыкнул он в ответ. — Еще зимой Андерит был занят войсками Имперского Ордена. И все же, Далтон мне не друг.
— Он сказал, что обязан тебе жизнью, и потому, узнав, что я прибыла с тобой, немедленно согласился помочь мне. Он достал для нас лошадей и передал это, — Никки указала на кошель.
— Приятно осознавать, что я не ошибся, не исповедав его.
— Приятно осознавать, что мне по пути попался именно он, — в тон ему ответила она, пожав плечами. — Хотя и не понимаю, с чего бы его терзала бессонница в столь ранний час.
— Должно быть, обуяли муки совести, — предположил Томас, вспоминая, что этот человек имел совершенно двоякое отношение и к Имперскому Ордену, и к Д’Харианской Империи. Ко второй, возможно, более доверительное. Вряд ли он когда-нибудь перестанет разрываться на части между двумя лагерями в поисках выгоды. — Ты не могла бы избавить меня от этой железки? — Исповедник указал пальцем на кусок металла, все еще обхватывавший его шею.
— Я успела совершенно забыть о нем, — спохватилась она, практически сразу же коснувшись кончиками пальцев Рада-Хана. Томас начал чувствовать, как нечто на его шее, о внешнем виде которого он не мог и догадываться, начало немного нагреваться под действием магии Никки. — По правде говоря, тебе больше идет быть бессильным.
Как только обруч распахнулся, Исповедник освободил свою шею от этого малоприятного предмета и размял ее, помассировав ладонью и наклонив то в одну, то в другую сторону. Ему было приятно ощущать, как веретено магии внутри него растворилось, и все нити его жизненной силы вновь разошлись по его телу. Ощущение было настолько благодатным, что он даже решил пропустить колкость колдуньи мимо ушей.
— А теперь я попрошу тебя рассказать о нашем побеге, — Томас все же настоял на важной для него теме ровно после того, как ему удалось рассмотреть диковинную вещицу поближе. Это явно был не простой, грубо обработанный кусок металла, а скорее произведение искусства. Исповедник был удивлен, что основной задачей этого изящного предмета было сдерживание магии. Недолго думая, он спрятал Рада-Хан в свой рюкзак, лежавший буквально в нескольких футах от него.
— Что именно ты хочешь знать? — она явно старалась изобразить из себя невинную овечку, словно с ними обоими не произошло ничего необычного. Он даже не сомневался в том, что у этой колдуньи едва ли не самый огромный груз секретов за спиной — даже больше, чем у него, Томаса, или у любого другого из ныне живущих.
— Сложный вопрос, позволь мне поразмыслить. Например, то, как мы оказались в Срединных Землях, — он начал загибать пальцы, даже не скрывая свою ядовитую ухмылку, — что это было за место, и с кем ты там говорила. Да, и, конечно, потрудись объяснить, как мы туда попали, и что ты вообще хотела сделать, когда чертила моей кровью Благодать?
— Пойдем по порядку, — она тяжело вздохнула, — Благодать помогла нам пересечь завесу, и тогда мы оказались в Храме Ветров, — «хотя и не должны были», говорили ее глаза, — вернее, не в самом Храме, а у самого входа в него. Поскольку раньше он существовал не только в Подземном мире, но и в мире Живых, покинув его, мы оказались рядом с Эйдиндрилом — то есть там, где он когда-то находился. В этом нам помог один из духов, что обитают в Подземном Мире, а именно — Даркен Рал.
— Ты хочешь сказать, что изначально планировала именно такой побег? — Томас не мог не ухмыльнуться.
Она кивнула так, что даже Исповедник бы не заметил, что Никки лгала.
— Впечатляет, — не смог не подметить он. — Расскажи поподробнее о Храме Ветров. Что это за место? И как можно было просто стереть его с лица земли?
— Ты шагаешь по тонкому льду, — предупредила она, давая ему понять, что, если они оба сделают хотя бы один неаккуратный шаг, то провалятся в холодный исторический океан. И все же, ей пришлось продолжить: она воспользовалась истинно д’харианской манерой ведения разговора и постаралась отчеканить все как можно более лаконично и понятно, чтобы не вызвать у него лишнего внимания к этому вопросу:
— Это древнее хранилище самой опасной магии. Оно было создано волшебниками Нового Мира три тысячи лет назад, во времена Великой Войны, после чего было разрушено в нашем мире, чтобы никто больше не смог воспользоваться сокрытыми в нем знаниями и артефактами.
Глаза Томаса полыхнули заинтересованностью, в точности так же, как загорался взгляд Ричарда, стоило тому уцепиться за интересный факт.
— Но зачем им было создавать его, а затем уничтожать? Разве в этом есть смысл?
Никки тяжело вздохнула. Видимо, придется поведать ему все: от любопытства Ралов нет спасения.
Они провели за разговором почти весь день. Собеседники и сами не заметили, как их разговор плавно затрагивал все новые и новые темы, одну за другой. Томас увлеченно слушал рассказ Никки, задавая ей интересующие его вопросы. Колдунья видела, что он был способным учеником: его глаза горели энтузиазмом, стоило ему узнать еще один новый магический аспект, но также видела она и то, что в его знаниях были огромные пробелы. Впрочем, это было совершенно неудивительно, потому что никто не мог обучить его этому за тот короткий срок, что он находился здесь. Он не был самостоятелен в принятии своих решений ровно до того момента, как колдунья освободила его.
Солнце уже давно миновало зенит, а они все еще говорили, когда Томас внезапно прервал ее.
— То есть твой Магистр — первый боевой чародей, появившийся на свет за последние тысячи лет? — Никки и сама не заметила, как их разговор дошел до этой темы.
— Верно, — кивнула она.
Она напряженно молчала, ожидая слов Томаса. Казалось, ему не терпелось высказать какую-нибудь колкость в адрес Ричарда. Уголок его губ даже дернулся в подобии ухмылки, но, к ее удивлению, ничего подобного не последовало.
— Интересно, откуда у меня такая ненависть к нему? — он даже тяжело вздохнул. Никки постаралась не выдать свое удивление, когда поняла, что в его голосе так и сквозило разочарование. В жизни этого Исповедника явно наступало какое-то переосмысление, и, возможно, зерно сомнения в его мысли заложили именно слова бывшей Сестры Тьмы, сказанные ею в камере.
— Забудь о ненависти, — отрезала она, понимая, что сейчас, возможно, она могла помочь ему поменять свое отношение к двум самым близким для него людям, — воспринимай ее как нечто чужеродное.
— Но разве это правильно? — горько улыбнулся он. — Эта ненависть принадлежит мне, и, кажется, мы идеально подходим друг другу. Она воодушевляла меня на такие поступки, о которых не помыслит даже ни один страстно влюбленный мужчина.
— Забудь, — с нажимом повторила она. — Джегань внушил тебе многие мысли, в том числе и эту. Ты не мог ненавидеть ни Ричарда, ни Кэлен, потому что они не сделали тебе никакого зла.
— Но ты не знаешь меня, — Томас поднялся на ноги и подбоченился. Взгляд женщины казался умиротворенно-скучающим, — следовательно, ты не знаешь, что происходило со мной раньше. Тот факт, что мы с ними не встречались лично, не говорит ровным счетом ни о чем.
— Но ведь и ты не знаешь наверняка, — парировала она.
— Я чувствую это, — колдунья лишь прыснула в ответ, — и твои действия продиктованы чувствами: ты просто слишком любишь этих двоих, признай это. Поэтому ты и готова простить им все, что угодно. Я вижу тебя насквозь. Ты думаешь, что они чисты по сравнению с тобой, бывшей Сестрой Тьмы, хотя это вовсе и не так. Мысли о твоей собственной порочности застилают тебе глаза и не дают увидеть, что и другие люди могут быть ничем не лучше.