Страница 58 из 68
Женщины не смели ни о чем спросить его.
Они накрыли на стол, как обычно.
Сначала Николя Бютен не хотел садиться за ужин, потом все-таки сел и принялся лихорадочно глотать еду — а говорил, что не голоден.
Обычно он был очень воздержан и пил мало.
В этот вечер он целиком уничтожил стоявшую перед ним бутылку и сам пошел за другой. Он пил и ел, не говоря ни слова.
Наконец жена набралась храбрости и спросила:
— Что с тобой, друг мой?
Он вздрогнул, дико посмотрел на нее и сказал:
— Со мной? Ничего.
— Все молчишь…
— А о чем мне говорить? Болтайте сами, коли языки чешутся.
— Ну, Николя…
— Не нукай, не запрягала, — сурово сказал он.
— Что ж такое-то? Дурные вести пришли?
Он пожал плечами:
— Никаких не приходило: ни дурных, ни добрых.
— Что ж тогда?
— Ничего нет, отстань. Много ходил, устал, трепаться охоты нет, вот и все.
Угрюмо проворчав эти слова, Николя Бютен снова принялся пить: допил вино и взялся за водку.
Женщины с ужасом глядели друг на друга. Никогда еще они его таким не видали.
Вдруг в дверь постучали.
Николя вздрогнул и вскочил с места, а жена его пошла отворить.
— Вы меня извините, что я поздненько, — сказал чей-то голос на улице, — только я среди дня по дорогам гулять не люблю.
Перед мадам Бютен стоял незнакомый человек в картузе, блузе и с ружьем на плече.
— Вы, сударыня, не бойтесь, — сказал он. — Я не грабитель, я просто браконьер, ничего не ворую, кроме чужой дичи, да и той почти не ворую: мало ее стало по нынешним временам.
И Стрелец — это был он — вошел прямо в столовую.
Мизе Борель не сводила с зятя глаз, и от нее не укрылось, как он испугался, услышав стук в дверь.
Когда Николя Бютен узнал Стрельца, которого он частенько встречал на охоте, лицо его прояснилось.
— А, это ты, приятель? — спросил он.
— Я самый, господин Бютен, — ответил Стрелец. — Пришел вас попросить о маленьком одолженьице.
— Выпей-ка сперва, — сказал Николя. Когда постучали, его охватил какой-то непонятный ужас, а теперь он, видимо, рад был, что кто-то пришел развеять его одиночество, отвлечь от мрачных мыслей.
— От стакана вина никогда не откажусь, — сказал Стрелец, ставя в угол ружье, — да и глоточек беленькой не помешает.
Потом он поднял кожаный лоскут, накрывавший ягдташ, вынул двух великолепных куропаток, положил их на стол и сказал мадам Бютен:
— Я бы вам и кролика принес, да перевелись они. Вот уже с полгода ни одного в глаза не видел.
— Да я тебе заплачу за куропатку, — сказал Николя.
— Нет-нет, сударь, — возразил Стрелец, — это ж я к вам пришел об одолженьице просить.
— Так говори, в чем дело, — сказал Николя.
И налил ему вина.
Стрелец сел.
— Тут недавно один дурной закон издали, — начал он. — Пороха без разрешения на охоту никому, видишь ли, не продают.
— А у тебя разрешения нет?
— Откуда у меня!
— То есть и пороха нет.
— Порох можно достать, только шагать придется аж в Венель, там контрабандисты торгуют. А у меня нынче другие дела.
— Дам я тебе пороховницу, — сказал Николя Бютен. — Птицу бить идешь?
— Так-то я иду травить кроликов у господина Феро. Да не люблю я, чтобы ружье не заряжено было, а заряд сегодня как раз последний потратил.
— Вот оно что! Ты у советника кроликов травишь?
— Должен с дюжину выгнать. Да ему-то какой убыток? Он сам не охотится.
— Это верно.
— Да и жандармам теперь не до того — тоже время упустить не надо, — продолжал Стрелец.
Мизе Борель заметила, как при слове "жандармы" ее зять испуганно вздрогнул.
— А чем же они заняты? — спроста спросила мадам Бютен.
— Так капитана черных братьев ищут.
— А я думал, его уже посадили, — сказал Николя Бютен.
Голос его задрожал, и весь он побледнел.
— Так, да не так, — сказал Стрелец. — Взяли было господина де Венаска, да тот доказал, как ясный день, что не виноват.
— Вот как? Правда?
Николя Бютен словно сделал над собой невероятное усилие и продолжал уже спокойным голосом:
— Ты, приятель, видно, об этом наслышан — расскажи нам, в чем там дело.
— Да ради бога, — ответил Стрелец и бесцеремонно налил себе еще вина.
IX
Вот как начал Стрелец свой рассказ:
— Невезучая это семья — Венаски.
— Что да, то да, — усмехнулся Николя Бютен.
— За пятнадцать лет двоих взяли: то дядю, то племянника. Обоих обвиняли в убийстве, а под конец решали, что оба не виноваты. Но в тюрьме все-таки оба побывали.
— От тюрьмы не зарекайся, — равнодушно промолвил хозяин имения.
— И что же, — спросила мадам Бютен, — этого тоже невиноватым признали?
— Признали, сударыня.
— А это верно? — недоверчиво переспросил Николя Бютен.
— Да уж куда вернее.
— И отпустили его?
— Так он же третий день, как приехал в Бельрош. В Кадараше, в Сен-Поле — во всех деревнях на том берегу Дюрансы крестьяне его встречали с музыкой и барабанами.
Николя Бютен пожал плечами.
Мизе Борель приметила и этот его жест.
— Чудно, однако, — сказал он. — То сажают людей, то отпускают. Будь он бедняк какой-нибудь, а не барон де Венаск — верно не выпустили бы.
— Так он же не виноват.
— Еще неизвестно.
— А вот и ошибочка ваша, господин Бютен, — возразил Стрелец. — Установили у господина де Венаска алиби.
— Да ну?
— Замок Монбрен ограбили в самом начале мая.
— А господина де Венаска тогда здесь не было?
— Не было.
— А где же он был?
— На море, около Оллиуля, у начальника таможни.
Николя Бютен выпил две рюмки водки одну за другой.
— Ну, а нам-то что с того? — сказал он грубо. — Мы его не знаем, этого господина де Венаска. Не виноват он — и хорошо.
— Хорошо-то хорошо, — сказал Стрелец. — Только властям этого мало. Им настоящий преступник нужен, а то они не успокоятся. Вот они его и ищут.
— Найдут, должно быть.
С этими словами, сказанными очень глухо, Николя Бютен встал и сказал еще:
— Пойду принесу тебе пороховницу.
Пошатываясь, он вышел из комнаты, а мизе Борель продолжала во все глаза следить за ним.
Пока его тяжелые шаги были слышны на лестнице, обе женщины не смели ничего сказать.
Стрелец же заметил:
— Похоже, хозяин перебрал маленько.
Мадам Бютен ничего не ответила, но покраснела до ушей.
— Он с приятелями в трактире обедал, — сказала мизе Борель.
— А то бы я его с собой позвал.
— На кроликов?
— Ну да, сударыня.
— Нет-нет! Не надо, пусть дома сидит! — с каким-то испугом воскликнула мадам Бютен.
Николя Бютен вернулся в столовую и принес пороховницу.
— Завтра вам двух кроликов доставлю, — сказал Стрелец и положил порох в сумку.
Потом он встал и откланялся.
— Удачи тебе, — заплетающимся языком сказал ему хозяин.
— И вам спокойной ночи и благодарность наша, — ответил Стрелец и ушел.
Выйдя из дома, он не пошел по платановой аллее, а сразу свернул в виноградники на узкую тропинку, несколько минут шел по ней, а потом остановился: перед ним возник темный силуэт.
Силуэт оказался человеком, а человек — Симоном Барталэ, перевозчиком с парома Мирабо.
Встреча у них здесь была, видимо, назначена, потому что Симон сказал Стрельцу:
— Я уж думал, ты не придешь.
— Посидел там маленько, — ответил Стрелец. — И не зря посидел.
— Коробейника видел?
— Нет.
— Вот странно, — сказал Симон. — Я же точно знаю, что он тогда не переезжал реки.
— Да я не о коробейнике вовсе забочусь, — сказал Стрелец.
— А о чем?
— Что я хотел знать, в том и убедился.
— В чем же ты убедился?
— Что Николя Бютен многое знает про черных грешников.
— Ну да, ты говорил.
— И сам он из них, опять тебе говорю.
— Да я и сам верю.
— А если окажется, что он сам капитан, так я не удивлюсь.