Страница 19 из 113
Я был уже на полпути к палате, когда из-за двери вожатской выглянула сердитая Марина.
— Резанцев, что за хождения после отбоя? — строго прикрикнула она на меня. — Можете не спать, если не хотите, но в тихий час все должны находиться в кроватях!
— Палец порезал, — продемонстрировал я на это поврежденную руку. — Ходил промывать.
— Дай посмотрю, — потребовала вожатая, то ли не поверив, то ли проявив положенную ей по должности заботу.
Я протянул ей кисть, успев подумать, что раз кровь уже не идет, так себе получится доказательство моих слов. Но будто по заказу из ранки появилась густая темно-красная капля.
— Зайди, я обработаю, — потребовала Марина, мотнув головой в сторону вожатской.
— Не надо, все уже почти прошло! — зачем-то заспорил я.
— Делай, что тебе говорят! — потянула меня за собой ответственная комсомолка — у нее и значок соответствующий на груди красовался, если что. — Нам тут только какого-нибудь столбняка не хватало!
Вожатская оказалась тесной комнаткой на двоих — ясное дело, делила ее Марина не с Вадимом, а с девушкой, вожатой третьего отряда. Той, впрочем, сейчас здесь не было — должно быть, укладывала внизу собственных подопечных.
Распахнув висевший на стене металлический ящичек с красным крестом на дверце, Марина принялась один за другим вынимать оттуда какие-то разномастные склянки, пока не добралась наконец до пузырька с зеленкой.
— Может, лучше йодом? — осторожно предложил я.
— Йод на открытую рану лить нельзя! — с апломбом заявила вожатая, откупоривая снадобье.
— Тоже мне рана!
— Не спорь!
Порез был густо смазан, после чего вожатая распечатала упаковку бинта и принялась щедро наматывать мне его на кисть — так, словно у меня там и впрямь руку надвое распороло, не меньше!
— Хватит! — снова взмолился я. — Куда столько?
— Много — не мало! — заявила Марина.
— Ну и как мне теперь пионерскую рубашку стирать? — сам не знаю, зачем я произнес это вслух.
— Никаких стирок! — заявила вожатая. — Рану не мочить!
«Ну, хоть не будем каждые пять минут бегать руки мыть!» — язвительно пробормотал Младший.
— А как же тогда быть с рубашкой? — не унимался я — уже не то чтобы совсем без задней мысли.
И расчет оправдался.
— Принесешь мне после подъема, — помедлив, велела Марина. — Придумаю что-нибудь.
«О, вот это мы удачно зашли!» — порадовался Младший.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я вожатую. И не удержавшись, добавил: — Марина, ты лучшая!
— Приятно это слышать, — словно школьница зарделась та.
А она, кстати, весьма ничего! И вблизи не выглядит такой уж малолеткой, как показалось мне пару часов назад на футбольном поле!
«Так, стоп! — вмешался Младший — должно быть, забывшись, я сформулировал свою мысль слишком четко. — Никаких подкатов к вожатой! Что она обо мне подумает?! И вообще, я предпочитаю сверстниц!»
«А если я тоже? — усмехнулся я — впрочем, в этом утверждении содержалась немалая доля лукавства. — Будем вычислять среднее арифметическое?»
«Да ну тебя!» — буркнул мой юный пионер после короткой паузы — должно быть, подсчитал, что там получится на стыке наших с ним интересов, и результат ему не понравился.
— Все, Резанцев, иди в палату, отбой — для всех! — бесцеремонно оборвала вожатая наш молчаливый спор с Младшим.
«Выкусил?» — бросил тот.
«Не понимаю, чего ты испугался — прямо вот сейчас я ни на что и не рассчитывал!» — в свою очередь поддел я его.
Честно говоря, всерьез я ни на что
«Ничего я и не испугался!» — взвился Младший.
«Ну, застеснялся…»
«И не стеснялся я!»
«Хорошо, проехали».
В палате к нашему возвращению царил полный порядок — кровать стояла, как новенькая, даже галстук снова висел, где положено.
— Ну вот, другое дело, — удовлетворено кивнул я. — Надеюсь, больше подобных недоразумений не будет! — небрежно повел я забинтованной рукой, к которой сейчас были прикованы все любопытные взгляды.
Ответа не последовало, но я его и не ждал — довольно было и того, что меня, вроде бы, поняли.