Когда рушится мир

Ну, а что с той заявкой? Да демоны с ней, все равно по этой операции финансирование почти безлимитное. Удовлетворить!

Глава 17

- Удовлетворили! – с выпученными глазами читал сообщение из центра Любомир, и глазам своим не верил. По настоянию Зигги он увеличил заявку раз в пять от реальной потребности, сопроводив ее красочными фотографиями убитых налетчиков. – Мою заявку удовлетворили!

- Ну, это же прекрасно, партнер, - заявил пребывающий в блаженной сытости Зигфрид. Сегодня на обед была консервированная курица с рисом, что, впрочем, не сильно ухудшило его настроение. – Теперь мы должны дать им то, что они хотят.

- Войну они хотят, - понимающе сказал Любомир. – Так, надо этого хмыря из театра выдернуть, пусть батальные сцены продумает.

- Точно! Дай ему банку тушенки, пусть работает, - согласился Зигфрид, изучая внутренности консервной банки на предмет остатков. Тех, впрочем, не наблюдалось, банка была почти стерильна. – Надо привлекать квалифицированные кадры, а то засыплемся. Он правильно сказал. Все должно быть естественно!

Актер подтянулся к вечеру, и, преданно глядя в глаза Любомиру, слушал вводные.

- Как там тебя, Вилли! Послушай. Нужно организовать хорошую картинку с тех мест, где люди будут драться. Но так, чтобы это было зрелищно. Понимаешь?

- Э-э, не совсем, - мялся актер, с вожделением глядя на жестяную банку в руках лейтенанта. – Если понять, для чего все это делается, я бы куда полезнее для вас был, господа.

- Скажем так, - задумался Любомир. - Это для того, что тебе за это платят. Уловил?

- Ну…э-э-э… да, - промямлил тот.

- Чтобы все было естественно, надо, чтобы люди не знали, что их снимают, - пояснил лейтенант.

- Естественно и зрелищно – это полная противоположность, господа. Я бы посоветовал все-таки, несколько сцен сделать постановочными. Создать стержень сюжета, так сказать, - осторожно намекнул Вилли. – Тут никак нельзя все на волю случая отдавать. Может получиться полная халтура.

Любомир и Зигфрид переглянулись. Актер говорил дело. Любомир кинул банку, которую тот поймал с обезьяньей ловкостью.

- Иди, думай, - сказали ему. – Одна сцена должна быть со шпагой, это обязательно. Остальное – на твой вкус. И для той девушки какую-нибудь роль душещипательную. Так, чтобы слезу выбить. Ну, ты разберешься.

- Простите, господа, а для меня роль какая-нибудь найдется? – робко спросил Вилли.

- Например? – удивился Любомир. – Повоевать хочешь? Ты на героя не очень-то и тянешь.

- Нет, - вдохновенно сказал актер. – Как раз наоборот. Маленький человек, который попал в жернова судьбы, понимаете? Обычный горожанин, который ничего особенного не умеет, но выжил, когда рухнул мир. Это может быть очень интересно.

- Да я не против, - махнул рукой Любомир. – Если что-нибудь интересное слабаешь, то будешь принят в основной состав.

- О, господа, я не подведу, - актер был в восторге. Перспектива сытой жизни засияла впереди ярким маяком.

***

Видеокамер в королевском дворце было явно недостаточно. Второй лейтенант Билич работал спустя рукава, и на это майору Эль-Суфи было указано в предельно жесткой форме. Причем самого лейтенанта трогать пока не рекомендовали, он только что отбил нападение на свою базу, и теперь приводил ее в порядок. Эль-Суфи взял поставленную задачу на себя. Майор уже вполне освоился в городе, и его фигура, которая поначалу резала глаз местным непривычным обликом, теперь перестала вызывать вопросы. Он и не догадывался, что насчет него были даны определенные рекомендации, и его просто не трогали. Тем не менее, он старательно вживался в образ, превратившись из лощеного красавца в сутулого, помятого жизнью бедолагу. Только круглые налитые щеки выделяли его из толпы, провоцируя ненавидящие взгляды изможденных горожан. Сытая харя – клеймо падальщика. За одно это тут могли заточку в спину вогнать. Исключения были редки. Вот лейтенант, например, создал себе легенду падальщика, но она была настолько неубедительна, что его все считали просто удачливым спекулянтом, который зачем-то падальщиком притворяется. Уж слишком порядочным парнем оказался словен.

Падальщики были самой страшной угрозой для здешних жителей. Чудовища, у которых моральные ориентиры ушли так далеко от нормальных людей, насколько это вообще возможно. Они не гнушались ничем. Они грабили, насиловали и убивали, и они упивались этим. Причем, в отличие от остальных, падальщики принципиально питались человечиной и охотились на людей, как на диких животных.

Таким существом оказался и король Эдмунд, и майор боролся с желанием пустить в него пулю, скрупулезно выполняя полученное задание. Он уже зафиксировал на камеру и передал в центр, как тот изнасиловал и потом разделал на мясо молодую женщину, и теперь майор с огромным трудом гасил в себе брезгливость и ненависть к этому подобию человека.

Эль-Суфи шел по городу, отмечая привычную уже картину. Пугливые люди, старательно обходящие незнакомцев, внимательные взгляды собак, которые патрулировали свои перекрестки, вырубленные на дрова бульвары, которые когда-то были украшением этого города. В зияющих витринах гулял ветер, а стекло, разбросанное на мостовой, постепенно размалывалось в пыль равнодушными ногами жителей, которым как-то очень резко стало наплевать на порядок и чистоту. Кучи мусора лежали в самых неожиданным местах, включая проезжую часть, которая очень давно проезжей не была. Об этом напоминали только машины, которые почти все, как одна, были сожжены, или разбиты. Они служили напоминанием о тех «веселых» днях, когда власть в стране рухнула, и на улицы выплеснуло толпы бедняков из предместий, которые дорвались до спиртного из разгромленных магазинов. Эта мутная волна бесновалась пару недель, когда, наконец, и до них дошло, что чека в конце недели больше не будет, и лавка мясника закрылась навсегда. Тут-то и началось самое страшное, и город стал превращаться в то, чем он стал сейчас. Тем не менее, несколько тысяч человек умудрялись тут каким-то неведомым образом выживать, а наступившее тепло давало надежду на лучшее. Все, кому не лень, ловили рыбешку в полноводной реке Кэм, и только одному богу известно, сколько жизней спасла каждая сохранившаяся удочка.

Дворец поразил майора полным запустением. Казалось, жители сознательно избегали его, как напоминания о чем-то мерзком. Разгром, который тут был устроен, мог быть вызван только ненавистью и отчаянием горожан, иначе объяснить, для чего были изрезаны огромные батальные полотна, было невозможно. Жители выместили зло на обители короля, и ушли отсюда навсегда. Тут никто не жил, пугаясь огромных пустых пространств, а с теми, кто решал поселиться в подвале, видимо, разбирался его единственный обитатель. Он по праву считал его только своим, и попыток вторжения не терпел, подавляя их быстро и предельно жестоко.

Майор шел по дворцовому подвалу, с любопытством осматриваясь. Объект ушел на промысел, а это значит, что несколько часов у него точно есть. Вот неплохое местечко! И вот тут, пожалуй! В найденные места были установлены дополнительные камеры. Он прошел до каморки, где его Величество изволило проживать, и еще несколько камер расставил вокруг. Вроде бы и все, задача выполнена, а лейтенант Билич получит у него по первое число. Руководство должно за него работать, пока он на своей базе прохлаждается. Любопытство потянуло его дальше, туда, где были расположены кладовки, заваленные каким-то барахлом. Майор открыл их и начал копаться в небрежно разбросанном хламе. Какая-то одежда, обувь, женские сумки, посуда и прочая дребедень. Все не новое, ношеное, кое-что в пятнах крови. Кровь! Это же вещи убитых! Эль-Суфи гадливо отпрыгнул от вещей, как от ядовитой змеи и начал механически вытирать руки. Его чуть не стошнило. Сколько же эта сволочь людей убила? И он не сразу понял, что произнес эту фразу вслух.

-Много! – услышал он сзади и ощутил пистолет у затылка. – Есть то хочется. Руки развел в стороны и держишь так!