Синдикат

— На винтокрыле, — Постников даже удивился такому детскому вопросу. Отстал Глинский от жизни, малость отстал… — А корабль, чтобы нашим графам проще было контролировать обстановку. Замкнутое пространство, ограниченный круг лиц, много камер, все занесены в базы. И графу лезть в систему проще.

— А… ну и хрен вам. Если Матвей не захочет, его и не найдешь.

— Да видим уже, — буркнул Фирсов, озираясь. — Забавно… В прошлом году мы так грохнули пару нехороших людей. Пока они трепались в герметичной коробке, автоматик приехал и заварил дверь снаружи. Надеюсь «эквиты» такое предусмотрели.

— Есть дело, — заговорил Постников, стараясь излагать вводную как можно лаконичнее и в то же время информативнее. — Числовая башня с архивом, часть из которого надо «вырезать». В идеале незаметно. Времени на подготовку… мало. Несколько дней. Сторожевая система в процессе установки, поэтому наш граф может пошуровать с ее настройками, но, к сожалению ограниченно. По плану фаза первая — десантирование на крышу с ротошютом в режиме авторотации. И с посадочными штангами.

— Позвоночник сложится, — прокомментировал по ходу рассказа Глинский. — У америкосов все так, еще с марсианской гонки. Насовать неопробованных технологий в один мешок, хорошенько встряхнуть и надеяться на удачу.

— Возможно. Но может и не сложится. Фаза вторая — проникновение. Башня представляет собой цилиндр с пустой сердцевиной, туда выходит спираль внутренней транспортной сети. И вентиляция

— «Фонтан»? — уточнил Глинский.

— Да.

— Вдвойне плохо, если там хотя бы полтысячи работающих «Триглавов», поток воздуха такой, что хер приземлишься, парусность не позволит.

— Да, будет непросто. И здесь начинаются проблемы. На крыше десантника прикрыть можно, однако ниже среза нельзя протащить ни металл, ни синтетику.

— И потому вам нужен человек, сильный как кибернетик и полностью «чистый», даже чтобы пломб не было, — ощерился в догадке Глинский.

— Да. Он будет в комбинезоне из парусины и спустится вниз примерно на полсотни метров с помощью джутовой веревки. Спустится на первобытной «восьмерке», самая простая, из железного дерева. Дальше проникновение через транспортную трубу или вентиляцию, еще решаем, что быстрее.

Глинский быстро качнул голову набок, словно желая достать ухом плеча, но жест вышел неопределенным, то ли сомнение, то ли сдержанное уважение хитрости плана.

— Ну-ну, — все так же неопределенно сказал он. — Дальше.

— Дальше самое сложное. Внутренние помещения заполнены инергеном, то есть углекислый газ, азот, аргон, гелий. Нужно будет незаметно проникнуть в транспортный узел, включить линию и получить посылку. Это займет семь или восемь минут.

— С материка? Через подводную сеть автодоставки? — усомнился Глинский. — А, вы хотите отпилить кусок трубы и загнать в систему свой ящик.

— Да, наш граф уже работает над этим. Посылка уйдет из города планово, как безобидные комплектующие, мы подменим ее по дороге и отправим на терминал ящик, набитый электроникой. Дальше наш граф через внутренний доступ возьмет контроль над сторожевой системой доставки. В общей сложности придется задержать дыхание на одиннадцать минут.

— С этого надо было начинать. Да, без «мичуринца» вам хана. А зачем так сложно, если можно сразу ломать систему через бандерольку?

— Пятьдесят на пятьдесят, что не удастся корректно подделать цифровую печать груза. Кроме того, посылку надо будет подключать напрямую, кабелем. Поэтому сигналка зазвенит с вероятностью процентов этак семьдесят. Но ее можно замкнуть в контуре почтового узла, чтобы сторожевая система не видела сигнал, пока граф ее нагибает. Агенту придется заучить последовательность команд и ввести их с кальки в терминале, подгадав строго к нужному моменту.

Теперь в качании головы Глинского ясно читалось сомнение прямо таки вселенских масштабов. Но вслух он сказал только:

— Дальше.

— Если все пройдет хорошо, плановый отход. Подскоком на ротошюте и в море, к субмарине. Граф уже будет держать в кулаке всю «сторожку», тревога не поднимется.

— А если нет?

— Тогда все будет очень плохо.

Глинский немного подумал. Бесу показалось, что воздух в капсуле стал горьким и спертым. Скорее всего, показалось, за пару минут троица вряд ли могла «выдышать» столько кислорода. Хотя возможно и могла… Еще одним скрытым достоинством переговоров от «Equity Machines» являлась их герметичность в прямом смысле. Договаривающиеся стороны оказывались один на один, запертые в банке без вентиляции и санузла, это способствовало динамике обсуждения. Высокий лоб Фирсова покрылся испариной, да и сам Постников ощутил, как ползет вдоль позвоночника холодная струйка.

— Простите, ребята, но бред же, — чистосердечно заявил Глинский. — Вы бы сами все это расписали на листочке и посмотрели по пунктам.

— Мы так и поступили, — сдержанно отозвался Фирсов.

— Ну, значит, плохо старались, — вздохнул Глинский, и в голосе его прозвучало явное сожаление. Похоже, бывший троцкист не имел ничего против диверсии как таковой. — Алекс, мне за тебя прям неловко. Ты ведь «оруженосец», оперативник финансовой инспекции. Ты должен был, как паршивый кореец десятки собак сожрать на агрессивном арбитраже. Как вы тогда вломились в «Маас», это же просто песня, а не операция, стихи в виде поэзии, чисто Айвазовский!

Постников стиснул зубы. Налет на лейпцигскую штаб-квартиру биокорпорации действительно получился эффектным, а главное — успешным. К сожалению, о нем знало слишком много людей, а помня злопамятность маасовцев, участникам налета приходилось часто оглядываться.

— План должен быть или предельно простым, или обеспечен высочайшей технической поддержкой, — вещал меж тем Глинский. — А у вас мало того, что многоступенчатое действо, так еще и каждый этап завязан на «авось». Начиная с того, что диверсанта без хорошей подготовки просто сдует горячим выхлопом на посадке.

— Не сдует. У него в ранце будет станция, обсчитывающая траекторию. Посадка почти автоматическая.

— Ага, и прям на «ходули».

Инструктор снова вздохнул, колыхнув животом под красной майкой с профилем Маркса. Коммунистическая эстетика уже выходила из моды в Европе, но была крайне популярна в нищих «подвалах» мира.

— Воздушное десантирование, подводная лодка, с которой вы будете пилить трубу. Завязка на сверчеловека, который задержит дыхание десять минут… Нет. Это кабука сплошная, а не диверсия.

— Приходится крутиться. Все завязано на ограниченные возможности графа по «врезке». И на цейтнот. Если не сделаем сейчас, потом уже никак.

Глинский вздохнул в третий раз и повторил:

— Нет. Открывай узилище, разговор окончен.

Бес медленно покачал головой. Фирсов ощутимо подобрался.

— Или будете мочить свидетеля? — искренне удивился Глинский. — Че, правда?

— Не будем, — сумрачно ответил Бес. — Назови цену.

— Алекс, ты не понял, — терпеливо разъяснил Глинский. — Поджечь жопу очередному абортышу капитализма и немного заработать на этом — дело хорошее, полезное. Так что я всегда за хороший революционный движ. Особенно за прибыльный движ. При хорошем плане я бы вписался сам и посоветовал Матвею. Но ваша схема это сплошной коленвал. И «мичуринец» должен затащить с первого раза сразу несколько ключевых моментов. Причем без подготовки. А по уму надо хотя бы месяц для тренировок с ротошютом. И, самое меньшее, неделя на отработку действий в башне. Еще неделя на слаживание и тренировку всего процесса, в комплексе, с тренажерами и моделями в натуре. Так что или снижайте вводные, или закладывайтесь на полтора, а лучше два месяца интенсивной подготовки. Тогда уже можно обсудить цену.

— Как будто мы сами не в курсе, — поморщился Фирсов. — К сожалению нет. Нет выйдет.

— Тогда отпирайте воротА, — пожал широкими плечами Глинский, и Маркс на футболке пошел волнами, как слабо натянутый парус под ветром. — Говорить не о чем.

— Я дам вам с Матвеем долю в синдикате, — отчеканил Постников.