Синдикат

Пока Бес листал новости, магнитоплан проскочил мимо трех сумрачных зданий пирамидальной формы и наконец вырвался на свободу. Как гоночный автомобиль, прижимаемый к асфальту антикрылом, состав опустился с эстакады к земле и помчался, ускоряясь, на запад, глотая бесконечную ленту путей на балластной призме. Потолочные окна засветились молочно-белым цветом, Бес вздрогнул от неожиданности. Может это были и не окна вовсе, а экраны, но скорее всего, заработала хитрая система видеопроекции на стекло. Транслировалась нарезка из популярной японско-корейской кабуки «Фрейлины-чаветты», стилизованной под демонстрацию мод. Три андрогина плавно двигались в немом танце с замедленными переходами положений. Асимметричные парики, отсылающие к стилистике «галантного века», были покрыты бриллиантовой паутиной, проплетенка из косичек комбинировалась с локонами из 1960-х и челками из предвоенных 80-х. Беззвучно колыхались кринолины на прозрачных каркасах из силиконовых трубок, сквозь них просвечивали у кого чулки с подвязками, у кого панталончики с узорами. Парили, как в невесомости, газовые накидки с черными гербами, вензелями и надписями (почему то на русском) «Антуанетта — моя королева!» и «Австрия-мама, Париж-папа».

Бес сложил губы трубочкой, будто собираясь плюнуть, но сдержался и пролистал обзоры до конца.

Ничего.

Он стукнул по экрану, предоставив инфракрасным датчикам вернуть программу абстрактного развлечения. Мимо прошла женщина, азиатка в белом жакете поверх белого платья, с ожерельем из очень крупных жемчужин. Несимметрично сплетенная коса над левым плечом удивительно хорошо сочеталась со строгими очками. Китаянка (кажется китаянка) скользнула по Бесу взглядом, вложив в него богатейшую гамму смыслов, от легкой заинтересованности до «ты можешь попытать судьбу, но я ничего не обещаю!»

Сказочная женщина… и очень интригующая, не красавица в обычно понимании, но весьма привлекательная, даже с поправкой на то, что Бес не любил азиаток, предпочитая в женщинах сугубо европейские черты.

Странник отвернулся к окну, сделав вид, что не заметил. С одной стороны внимание роскошной фемины чуть-чуть льстило, с другой показывало, что выбор гардероба оказался правилен, и бывший арбитр еще не разучился носить костюмы, пусть недорогие, пошитые роботом из материалов бюджетного качества и вида.

Эффектная красавица вздернула нос и ушла дальше. Бес посмотрел на свое мутное, размытое отражение в стекле. Из матовой глубины глядел байроновский герой с очень резкими чертами лица, жестко обозначенными скулами и неестественно внимательным, зловещим взглядом того, кто видел жизнь во всех проявлениях. Да, скорее всего женщина в красно-белом приняла Беса за трестовика или агента, жесткого и опасного человека под маской социального камуфляжа.

Плохой и в меру стильный — комбинация, на которую падки дамы, тоже повидавшие разное.

Плохой человек…

— Бренди, вино, шампанское, сок, чай, кофе?

У бесшумно подкатившего автоматика был приятный и в то же время бесполый голос. В его исполнении даже перечисление напитков звучало как музыка и приглашение к чему-то большему.

— Воды, — коротко сказал Бес.

— Одну минуту.

«Слишком много воды…»

— Нет, подождите… Коньяк. Есть коньяк?

— Приносим свои извинения, мы не можем предложить вам коньяк. Однако есть отличный бренди испанского производства.

«Ну да, конечно… после разборки винных синдикатов…»

— Давайте. Двойной.

Это было шумное дело, в котором предложили поучаствовать и Бесу. Сталевар отказался, предпочтя Дальний Восток несмотря на сказочные условия, и как оказалось впоследствии, скорее выиграл, потому что — редчайший случай! — даже комиссия синдикатов, расследовавшая в итоге конфликт, пришла к выводу о неправомерности и чрезмерности применения силы участниками. До разгрома плавучей лаборатории ЕВО акция занимала безусловно первое место в затяжных конфликтах трестов. Распыление пестицидов, напалмовые бомбардировки, полноценные боевые действия, развернувшиеся на виноградниках почти всей Европы, Южной Африки и далее по глобусу. Многим «пешкам» вынесли предписание о запрете официального участия в агрессивном арбитраже, некоторые присели на хорошие сроки в частных тюрьмах, потому что разбирательства шли поверх национального судопроизводства.

И как итог — хорошего коньяка в мире стало еще меньше. Печально.

Нужно было выпить. В идеальном варианте — набраться вусмерть, как-нибудь приглушить чувство отвращения к себе, граничащего с омерзением и желанием самоубиться. Увы, напиться кибернетик не мог — прежде чем отключится сознание, начнет сбоить хром, и без того разбалансированная электроника «заискрит», застучит аритмия и так далее. Однако немного затуманить мозги вполне возможно.

Бес попробовал жидкость чайного цвета и насыщенного запаха, однако не почувствовал ни вкуса, ни хмеля. Воспоминания минувшего дня, последнего, проведенного в дальневосточной агломерации, упорно держались в памяти, будто случились пару минут назад.

— А, Бес, заходи! — поприветствовал Василь. — Ты че приоделся как шмыг-барыга какой? Костюмчик, галстук… а это запонки, что ли? Ну, ты даешь! Еще и чемоданчик прихватил. Башмала карманы жжет?

На этот раз операционный директор кооператива завис не в кабинете с барельефом, а в личном гараже под крышей штаб-квартиры. Собственно «гаражом» это назвать было сложно, здесь больше подходило слово «мини-стоянка». Автомобиль попадал внутрь довольно экстравагантным образом. Снаружи по стене шли направляющие с платформой, куда заезжала машина. Затем платформа поднималась до нужного этажа и сдвигалась вбок, паркуя автомобиль в специальном отсеке. Бес эту схему не любил даже больше чем традиционные автомобильные лифты, считая бесконечной глупостью с точки зрения безопасности, однако держал мнение при себе. В конце концов, не он отвечал за безопасность в кооперативе.

— Ответственный день, — сказал Бес, машинально поправляя галстук с серебряной заколкой. — Меняю образ.

— И то верно, — согласился пахан. — Приличным человеком становишься, пора и одеваться соответственно.

С этими словами он пригладил пушистый воротник любимой кожанки.

— Значит так, вот, что надо будет сделать…

Бес, не слушая начальника, положил чемоданчик на верстак, открыл, щелкнув никелированными замочками, под удивленным взглядом Василя достал маленькую «переломку», следующую стадию развития одноразовых керамо-пластмассовых пистолетов. Они продавались в виде компактного прямоугольного брикета, рукоять с впаянным магазином параллельно стволу. Примитивная конструкция, шесть патронов. Удобно хранить, легко перевозить и продавать буквально на вес. Идеальное оружие для грошовых преступников, причем некоторые мастера уличного мехасбора ухитрялись даже переснаряжать «переломки», хотя это и ушатывало конструкцию до неприемлемого уровня надежности.

Гость молча, с глухим щелчком привел пистолет в рабочее положение, разложив его как складной нож.

— Ты это чего? — нахмурился Василь, его рука скользнула к поясу, но Бес уже взял пахана на прицел.

— Изменяю отечественному производителю, — сухо ответил наемник. — Оружие на пол, ногой ко мне.

— Ах ты, падла, — качнул головой Василь, поняв, что не успеет. — По мою душу пришел, паскуда?

— Нет. Я тебя граблю. Пистолет на пол. Ногой ко мне. Руки за голову.

— А вот правы же «нанайцы» оказались, — Пахан горько усмехнулся, выполняя приказ. — Тварь подментованная.

Бес в свою очередь пнул небольшой револьвер еще дальше.

— Я не милиционер, я арбитр. Был. Открывай сейф.

— С мичуринской елки упал? — осведомился директор. — Это гараж, ети твою маму. Да и папу туда же.

— Василь, я не дурак, и я был арбитром, — так же сухо проговорил Бес. — У меня есть глаз, уши и мозги. Здесь у тебя сейф с башмалой для быстрых и неплановых расчетов. Нал и ЭЧК на предъявителя. Открывай сейф. И не глупи, я отрубил всю сигнализацию. Комната сейчас закрыта от всех сторожевых систем. А звукоизоляцию ты сам заказывал. Я могу здесь хоть гранату подорвать, и никто не услышит.