Я тебя придумала

Эдигору понадобился месяц, чтобы научиться разбираться в источниках магии по запаху, который он поначалу не чувствовал. Рунная магия пахла чем-то, напоминающим хвою, магия светлых эльфов — листьями и цветами, а тёмных — кровью и талой водой. Оттенки запахов человеческой магии были столь же отличны друг от друга, как и люди — кто-то творил заклинания с ароматом сгоревшего костра, кто-то пах морем и солью, кто-то — землёй и травой, а кто-то — осенними листьями и сыростью. Отличительной особенностью Аравейна, кстати, было то, что он мог пахнуть как угодно — в зависимости от заклинания, которое творил в данный момент. И со временем Эдигор научился различать все оттенки запахов магии, но сейчас…

Заклинание, которое сплели заговорщики пару минут назад, не пахло ничем. Вообще. Пустышка.

И принц хорошо знал, что это означает — Аравейн рассказывал, что только магия мирнарийцев выдаёт себя полным отсутствием всяческих ароматов.

«Значит, мирнарийцы, — хмыкнул про себя Эдигор, сжимая рукоять меча, с которым он почти никогда не расставался. — Что ж, этого следовало ожидать. В конце концов, с прошлого раза, когда вместо меня чуть не погиб Люк, прошло уже восемь лет. Странно, что они не проявились раньше».

Принц встал с земли, когда пламя начало затихать, оставив на месте кареты только обугленный остов. Пять человек… будь они обычными людьми, Эдигор был бы уверен, что победа останется за ним. Но эти мирнарийцы были магами. А всё, чем располагал юноша против магов, сводилось к нескольким трюкам, которым его научил Аравейн, догадавшийся, что Эдигору однажды придётся столкнуться лицом к лицу с противниками, которые будут уметь колдовать.

Как жаль, что амулет перемещений, выданный наставником, сейчас бесполезен — до столицы слишком далеко. Подобные амулеты не работали на настолько больших расстояниях, и наследный принц знал — даже Аравейну не удалось бы обмануть этот древний магический закон.

.

…В тот момент, когда Эдигор выпрыгнул из объятой пламенем кареты, задремавший на пару минут в кресле Аравейн распахнул глаза.

Сердце мага яростно забилось — он уже понимал, что случилось. Чувствовал — воспитанник в опасности.

Маг заметался по своей комнате, выгребая из ящиков все накопители силы. Он хранил их для особого случая, и вот, кажется, он настал.

В зеркале, висевшем на стене рядом с креслом, заклубилась тьма, которая затем вдруг сверкнула голубыми сапфирами глаз.

— Что ты делаешь, Вейн?

— Иду за Эдом, Ари, — спокойно ответил маг. Зеркало тяжело вздохнуло.

— Ты сошёл с ума? Ты же прекрасно знаешь, как далеко он сейчас.

— Знаю.

— И? Как ты собираешься до него… м-м-м… допрыгнуть?

— Я построю Коридор, Ари.

Голубые глаза в зеркале задумчиво сощурились. Аравейн же, не обращая на них никакого внимания, вздохнул и, подняв руки, начал вращать ими вверх и вниз. С каждым его жестом пространство расцвечивалось красивыми, яркими вспышками, формировался ровный, правильный круг. В который он и шагнул спустя пару минут, лишь только стенки Коридора стали окончательно осязаемыми.

Когда высокая фигура Аравейна исчезла, тьма в зеркале вновь вздохнула, а потом прошептала:

— Ты становишься сентиментальным, брат…

Однако Аравейн этого уже не слышал.

Спустя пару мгновений он уже выходил на другом конце Эрамира. И замер, цепким взглядом изучая открывшуюся его взору картину.

Наследный принц с окровавленным мечом стоял над телами пятерых убитых мужчин. О состоянии самого Эдигора можно было только догадываться — он был настолько грязный, весь в саже и пыли, что рассмотреть ранения не представлялось возможным. Но это обычному человеку, а Аравейн определил сразу — на принце ни царапинки.

Фигура Эдигора дёрнулась, как только он понял, что на дороге появилось новое действующее лицо, но тут же расслабилась.

— Извини меня, Аравейн, — сказал принц, подняв на наставника уставшие, почти безжизненные глаза. — Я убил всех. Знаю, ты предпочёл бы оставить хотя бы одного, чтобы выпытать, кто приказал им напасть на карету императора. Только вот не получилось бы у меня их скрутить, маги всё-таки.

«Как же он вырос», — с горечью подумал Аравейн.

— Кстати, там, в кустах, ещё десять трупов. Только это не я. Они сами почему-то умерли. Может быть, ты сможешь определить, почему.

Аравейну хватило одного взгляда на тех десятерых мирнарийцев, чтобы сразу всё понять.

Хитрый был план. Хорошо, что у них ничего не получилось. Впрочем, и не могло получиться… но они об этом, разумеется, не знали.

— Как вы избежали влияния мирнарийских заклинаний, ваше высочество?

Кинув мимолётный взгляд на сгоревшую карету, Аравейн подумал: «Впрочем, уже величество». Но вслух он этого говорить не стал.

— Ты сам учил меня, как защищаться, используя собственное энергетическое поле. Я собрал всю жизненную энергию в конкретной точке. Чтобы меня достать, они должны были попасть именно в неё.

— Но этот эффект держится всего пару минут…

— Мне хватило, — отрезал принц, отворачиваясь и вытирая меч куском пыльной рубашки.

Аравейн между тем, закусив губу, рассматривал остов сгоревшей кареты, где не осталось никакого намёка на тела погибших, пятнадцать мёртвых мирнарийцев, грязного и хмурого принца… А потом, взмахнув рукой, превратил в пыль и трупы, и карету.

Только маленькая струйка праха взметнулась над дорогой, собралась в небольшую горстку и, пролетев по воздуху несколько метров, осела в специально подставленном мешочке с завязками. Не мог же Аравейн оставить здесь и прах погибшего императора?..

Увидев уничтоженные трупы и карету, Эдигор моментально обернулся.

— Зачем?

В голосе принца Аравейну почудился настоящий могильный холод.

— Я уже понял, как именно умерли эти люди, ваше высочество, и что за заклинание они использовали. Тащить их в столицу я не намерен, оставлять здесь тоже было бы нехорошо. Или вы желали лично хоронить своих несостоявшихся убийц в лесу?

У Эдигора нервно дёрнулась щека.

— Нет. Ты прав. Я только не могу понять, Аравейн… Ты собираешься сопровождать меня в путешествии в столицу? До неё три с лишним недели пути.

Маг хмыкнул. А потом сделал пасс рукой, и недалеко от его высокой фигуры показался широкий, сияющий всеми оттенками Коридор.

— Что это? — спросил принц с удивлением.

— Пространственный Коридор, ваше высочество, — улыбнулся Аравейн. — Я потратил почти весь магический резерв, чтобы построить его и перенестись к вам. И уничтожил несколько накопителей силы, чтобы поддерживать Коридор, пока мы тут с вами беседуем.

Тёмные глаза Эдигора вспыхнули.

— Он ведёт в замок?

— Да.

— Отлично. Могу я?..

— Конечно, ваше высочество. Сначала вы, потому что если первым уйду я, Коридор мгновенно закроется.

Принц понимающе кивнул и шагнул в светящееся нечто — ни секунды не сомневаясь и без малейшего чувства страха. Вздохнув и в последний раз обведя глазами пустую лесную дорогу, Аравейн последовал за Эдигором.

А когда маг вышел из Коридора в своей комнате, то обнаружил, что принца в ней уже нет — видимо, едва попав в замок, он сразу направился в собственные покои.

— Ваше высочество! — закричал Аравейн, ринувшись вслед за воспитанником. Эдигор не остановился, только чуть повернул голову, отрывисто бросив:

— Найди мне Мику и Люка. Пожалуйста. И приходи сам. Через час.

Впервые за последние двести лет маг ощутил растерянность, остановившись в коридоре и глядя вслед принцу — грязному, в рубашке с оторванным и окровавленным рукавом, пыльных и сбитых сапогах, полчаса назад потерявшему отца, но так и не опустившему темноволосую голову.

Эдигор, достигнув покоев, рухнул в кресло, как подкошенный. Он старался ни о чём не думать, потому что теперь, когда всё было позади, случившееся казалось особенно невыносимым.

Только сейчас юноша начал осознавать, что потерял отца. И не просто отца — императора. И с той минуты, когда сгорела злополучная карета, Эдигор может считаться императором Эрамира. И завтра… да, скорее всего, именно завтра Аравейн коронует его официально.