Страница 75 из 77
Не прошло недели после первого письма, как пришло второе. Отправителем значился Московский государственный художественный институт. Еще в госпитале Борис посредством санитарки Веры отправил в его адрес несколько своих рисунков на творческий конкурс для абитуриентов. С нетерпением открыв конверт, он достал и развернул вложенный в него лист бумаги. В нем за подписью декана факультета графики сообщалось, что его работы выдержали творческий конкурс, и абитуриенту Б.М. Коровке следует прибыть в институт 1 августа для сдачи вступительных экзаменов. Последнюю строчку машинописного бланка зачеркнули, вписав ниже от руки: «25 августа для зачисления в институт. При себе иметь паспорт и аттестат о среднем образовании». Дальше сообщалось, что иногородним студентам предоставляется общежитие.
Борис воспринял эту весть со смешанным чувством. С одной стороны — радовался, с другой мучила мысль, что роль сыграли не его рисунки, а Золотая Звезда. Герою просто не решились отказать. В институт он поступит и окончит, но вот что потом? Как сложится его судьба? О нравах в творческой среде он не знал — в той жизни был от нее далек, но подозревал, что конкуренция там жестокая. Хватит у него таланта пробиться пусть не в знаменитые, то хотя б в профессионалы? Или доведется до конца жизни рисовать афиши для кинотеатра? Дело нужное, конечно, но заниматься этим не хотелось. Его томило смутное желание сделать нечто выдающееся, что-то изменить в сознании людей, которые сейчас живут, не подозревая, что через два десятка лет страна, которой многие гордятся, исчезнет, развалившись как горящее полено на угли. И те будут тлеть десятилетиями, поджигая многочисленные войны. На одной из них он и погиб…
От этих мыслей Борис затосковал, чему способствовало одиночество. Прежде он постоянно находился в окружении людей — в гастрономе, на заставе, в госпитале. А сейчас просыпался в пустой квартире и не знал, чем себя занять. Ранее он не подозревал, что общение так важно. И вот что с этим делать? Заглянуть в гастроном? Так там люди заняты, некогда им лясы точить. Навестить Сергея? Друг засел за учебники: орден орденом, но готовиться к экзаменам следует, чтобы не краснеть потом. Эту мысль внушили ему родители, и следили, чтобы сын не отвлекался на пьянки и гулянки. Чем же заняться?
Борис подумал и отправился в ЦУМ, в секцию музыкальных инструментов. Выбор гитар здесь оказался неплохим. Инструменты сплошь советские, стоят от 15 до 28 рублей. Борис их все опробовал и забраковал — барахло. Гитара у Сергея лучше. Так та, вроде, — заграничная.
— Импортные есть? — спросил у продавца, который наблюдал за ним со скучающим выражением лица.
— Чешская «Кремона», — ответил тот. — Но она стоит семьдесят рублей. Брать будете?
— Если лучше этих, — Борис указал на советские.
— В этом можете не сомневаться, — усмехнулся продавец и скользнул в подсобку. Спустя несколько мгновений появился с гитарой в руке.
— Верхняя дека из фанеры, — сообщил, вручив ее Борису. — Но обечайки — бук, а гриф — кленовый. Очень прочная конструкция, долго держит строй.
Борис взял инструмент и подстроил струны. Звук у них приятный, хотя натянуты над грифом слишком высоко — трудно будет нажимать. Не беда, это регулируется. В корне грифа есть специальный винт, а в комплекте к инструменту прилагается и ключ. Он поискал глазами и увидел стул, стоящий у витрины. Подошел, сел поудобнее. Пальцы левой обхватили гриф, правой — ударили по струнам.
Спохватившись, он поднял взор и с изумлением увидел сгрудившихся возле него людей, которые смотрели на него во все глаза. Похоже, работники магазина и покупатели набежали.
— Извините, товарищи, — Борис встал. — Увлекся.
— Вы воевали? — спросил мужчина лет пятидесяти, стоявший впереди. За руку он держал девочку-подростка — видимо, пришел с ней за инструментом или просто проходил мимо секции.
— Да, — кивнул Борис.
— Позвольте узнать где?
— На Даманском. Был там ранен.
— Я заметил, — мужчина перевел взгляд на его лоб. — Осколок?
Борис кивнул.
— Песня у вас очень необычная, но душевная, — продолжил незнакомец. — Сами сочинили?
— Нет, Николай Расторгуев.
— Не слышал о таком, — покачал он головой.
«Еще бы! — подумал Борис. — Коля еще в школу ходит — в третий класс. Или перешел в четвертый».
— Меня зовут Владимир Владимирович, фамилия — Оловников[5]. Я ректор Белорусской государственной консерватории, — мужчина протянул ему руку. Борис пожал ее и представился в свою очередь. — У меня к вам просьба, Борис Михайлович. Не могли бы вы выступить перед нашими студентами и преподавателями? Рассказать о конфликте на границе, что там вообще произошло, а то информации в газетах мало? Вы же непосредственный участник конфликта. Скажем, завтра в пятнадцать часов? Или вы заняты?
— Нет, — помотал головой Борис. — Я ничем не занят — поправляюсь после ранения.
— Тогда ждем, — сообщил ректор. — Кстати, у вас есть награды или знаки доблести?
— Да, — сказал Борис.
— Не забудьте их надеть, пусть мои посмотрят на героя. Некоторые забывают, чего нам стоило отстоять Отчизну. А гитару эту обязательно купите, — указал он на «Кремону». — Лучшей в Минске не найти. Но с собою завтра не берите — мы найдем вам инструмент, если захотите спеть. Я бы с удовольствием послушал.
На том и распрощались. Борис купил гитару и отправился к себе. Там какое-то время терзал струны, вспоминая мелодии и слова слышанных в той жизни песен. Выступление перед профессиональными музыкантами его несколько пугало. Наконец, махнув рукой, он решил, что, в крайнем случае, ограничится рассказом о конфликте.