Белая ведьма Азеила

Но не только потому, что белая ведьма столь убедительно показала ему, что он не должен стыдиться своего происхождения. Нет. Просто в тот миг, когда она узнала правду — и до того момента, когда разоблачила ее, Вейлана вовсе не смотрела на него ни с отвращением, ни с ненавистью. Зная о низком его происхождении, о безобразном детстве — ничуть не изменила своего отношения к нему. Ровного, чуть отстраненного, но все же — вполне благожелательного, какого он совершенно не заслуживал.

Ему не удалось напугать ее.

И это рождало в нем странное чувство, похожее на счастье. Кларий редко когда бывал счастлив, разве что сражаясь. И никогда прежде счастливым его не делало отношение к нему другого человека. А потому он растерялся — настолько, что выполнил просьбу Вейланы. Как ни подмывало его посмотреть на нее, обнаженную. Вот только взгляда ему будет недостаточно, и Кларий прекрасно это осознавал.

И, лежа с закрытыми глазами, слушая, как одевается самая желанная девушка на свете, Кларий знал, что ее никогда не будет достаточно. Он ненасытен во всем, что касается ее: смотреть на нее, обнимать, даже быть с ней — ему всегда будет мало. Он позволил себе слишком сильно привязаться к этой девушке.

Или это она его к себе привязала?

Отвратительная, мерзкая мысль, но как еще объяснить, почему он сам не свой из-за нее? Однажды с ним уже было такое, столь же всепоглощающая страсть, не позволяющая даже смотреть на других женщин. Каким облегчением стало избавиться от нее. И Кларий без колебаний рассказал белой ведьме, какая участь ждет ее, если он узнает, что Вейлана околдовала его.

Она должна была испугаться — и испугалась, но не возможного наказания за преступление, что приписывал он ей.

Вейлана испугалась его, той жестокости, на которую он способен. И, глядя на страх в ее глазах, он понимал — сейчас все совсем не так, как было с той женщиной.

Ту он искренне ненавидел. Знал, что делают с мужчинами приворотные заклятия: превращают в послушные игрушки, готовые на все ради своей госпожи, лишают воли и самоуважения, помещают женщину в центр мира. В таком состоянии он бы покорно позволил женщине заколоть себя, даже с радостью сделал бы все вместо нее. Но оказался достаточно сильным, чтобы преодолеть заклятие — во всем, кроме жажды обладания.

Кларий ненавидел свою любовницу, но ни с кем иным не мог удовлетворить собственную страсть. И за это ненавидел ее лишь сильнее.

Но Вейлана не вызывала в нем ненависти. Должна бы — но вместо этого он чувствовал лишь странное, иррациональное желание заботиться о ней. Белая ведьма ничуть не ошиблась в своей уверенности, что он не убьет ее. Потому что он не желал ей смерти.

Он хотел спасти ее, вытащить из той ловушки, в которую они угодили. Или хотя бы уговорить спастись самой.

Кларий совершенно не понимал, почему она упорствует. Но в конце концов сдался.

Потому что все, что он мог сделать для нее — это экономить воздух. А потому, отчаявшись достучаться до ее благоразумия, попросил о поцелуе. Кларий не верил, что их спасут. Не верил даже в то, что есть кому спасать их. И эгоистично решил, что его последним впечатлением в этой жизни должна остаться болезненная сладость ее поцелуя.

Первое, что ощутил Кларий, очнувшись — это удивление. Он действительно не ожидал, что очнется, полагая, что они с Вейланой так и погибнут там, в запертой комнате без доступа свежего воздуха. Но дышалось легко, и Кларий открыл глаза.

Одного короткого взгляда хватило, чтобы понять — их вытащили. Он очнулся в совершенно другой комнате, куда менее роскошной, чем та, в которой ночевала Вейлана. Зато здесь не обнаружилось никаких следов разрушений. Похоже, белая ведьма в очередной раз оказалась права, веря в лучшее. Кларию вдруг вспомнилось все, что он наговорил девушке. Кольнуло сожаление: он не был бы столь откровенен, если бы действительно верил в спасение. Что-то теперь думает о нем Вейлана…

Вейлана!

Он подскочил со своего ложа, озираясь в поисках девушки. Клария напугала внезапная мысль, что их спасли слишком поздно для нее, куда менее выносливой, чем он.

— С пробуждением, господин темный рыцарь, — незнакомый вкрадчивый голос заставил Клария вздрогнуть — и мгновенно проникнуться к говорившему неприязнью.

Он терпеть не мог, когда его застают врасплох. И нахмурился, оглядываясь в поисках незнакомца.

— Кто здесь? — потребовал ответа.

— Не тревожьтесь, господин темный рыцарь, — из теней в углу комнаты будто соткалась фигура человека, и незнакомец шагнул на свет: — Здесь вы в безопасности.

Средних лет, с приятным, располагающим, но совершенно незапоминающимся лицом мужчина в свободной одежде. Кларий разглядывал его настороженно, но раздражение куда-то ушло.

— Где я? — осведомился он, не сомневаясь, что видит перед собой колдуна.

— В моем доме.

— Это ты устроил землетрясение?

— Увы, побочный эффект, которого я совершенно не ждал. Мне жаль. Я уже компенсировал весь ущерб, причиненный мной невольно.

— Странное поведение для темного колдуна, — пробормотал Кларий, глядя на него все так же настороженно.

Незнакомец рассмеялся и отмахнулся:

— Нет, я не имею никакого отношения к темной братии, поверьте мне. Таких, как я, называют серыми, хотя с появлением черного колдуна быть серым стало немодно.

Кларию было глубоко все равно, кто такой этот мужчина, его беспокоило только одно:

— Где моя спутница?

Колдун повернул голову, бросив короткий взгляд на дверь, а затем улыбнулся:

— Последняя белая ведьма Азеила… Она там. Жива и здорова, как и вы. И разделяет вашу жажду.

— Какую… жажду? — опешил Кларий, не уверенный, что правильно понял слова колдуна.

— Я обладаю даром видеть в сердцах людей, — объявил незнакомец. — И мне известно, что ваша страсть взаимна.

— Только невозможна, — криво усмехнулся юноша, чувствуя, как снова вспыхивает злость на колдуна.

Тот говорил то, что он желал услышать. Слишком топорно и грубо, чтобы поверить, а Кларий ненавидел, когда его пытались обмануть.

— А вот это — другая часть моего дара, — колдун улыбнулся, будто зная, о чем думает его собеседник. — Я умею выполнять желания. Любые, даже самые невозможные.

— Что?

— Разумеется, не просто так. Любая мечта для осуществления требует своей платы, тем более высокой, чем она нереальнее. Но платить нужно не мне, я ведь не темный, чтобы взимать с людей плату за то, чего они жаждут больше всего на свете.

— И кому тогда платить? — хмуро осведомился Кларий. — И сколько?

Он ничего бы не пожалел за одну лишь возможность быть с Вейланой. Он не хотел делить ее ни с кем и все бы отдал, чтобы проклятие не действовало на него.

— Это решаю не я. Платить нужно самой судьбе, и это она назначает плату. Иногда цена может показаться непосильной… Платить или нет — решать вам.

— Кто ты такой?

— Мое имя — Аризай, — улыбнулся колдун.

Имя показалось Кларию знакомым, но он не вспомнил, при каких обстоятельствах слышал о нем. И угрюмо спросил:

— И каким же образом можно заключить сделку с судьбой?

— Вам достаточно просто войти туда. Там вы узнаете, чего хочет судьба в обмен на исполнение вашего желания.

Темный рыцарь смерил колдуна подозрительным взглядом, ни на грош ему не веря. За улыбкой и обещаниями Аризая он чувствовал фальшь и ни за что не согласился бы на сделку, ничего не зная о цене, если бы речь шла о чем угодно другом. Но Вейлана… соблазн оказался слишком велик, чтобы противиться ему. Даже если существовал самый маленький шанс, что колдун не лжет, Кларий обязан был им воспользоваться.

Не обращая более внимания на колдуна, юноша направился к указанной им двери. И открыл ее, не колеблясь ни мгновения.

Его глазам предстал будуар. Кричащая роскошь, алые драпировки, вычурная мебель, среди которой особенно выделяется огромная кровать, занимающая едва ли не половину всего пространства. Все это бросается в глаза, но внимание Клария мгновенно привлекает совсем другое.