Сердце черного мага

Но я и не собирался это делать. Страсть, увлечение, симпатия не больше. Я с первых же слов отца, сразу для себя твёрдо решил, девушка достанется брату и точка. Никакой любви я не смогу испытать, и более того сделаю всё чтобы этого никогда не произошло.

Меня вполне устраивала роль другорядного плана. Тем более быть виновником ещё одной смерти, я точно не хотел. Мне хватило того, что моя мать покончила с собой из-за меня. И да, я бы покривил душой если бы сказал, что не виню себя в её смерти.

Тем более раз хочется моему младшему братцу поиграться в великого правителя Литрас-Дарии, пусть. Я, так и быть останусь в тени, таким себе серым кардиналом. Чтобы он там не говорил, всё равно все важные вопросы были и остаются за мной, я не оставлю Империю на неадекватного и неуравновешенного деспота.

Когда нам сообщили, что графиня Пефферди неудачно упала с лошади и плохо себя чувствует, я грешным делом подумал, что маршал, от страха потерять единственную дочь, совсем обезумел. И решил, что проще инсценировать смерть дочери, нежели отдать в лапы Верховному правителю.

Но, как оказалось после, графиня вполне себе жива и здорова. И даже, успела успешно сбежать, преодолев лично мной установленный барьерный купол.

И это было странно, я бы даже сказал — невозможно. Ведь такое мощнейшее препятствие не смогли бы преодолеть даже сильнейшие маги севера, не то что такое хрупкое создание, как графиня Каллия.

Но мало того, что девушка ловко улизнула у меня из-под носа, так ещё спряталась в поселение Чёрных волков. Усложняя таким образом мне возможность до неё добраться. Ведь у оборотней свои нравы, не подчиняющиеся Империи. И раз уже она попала в волчьи лапы, то законно вытянуть её оттуда, у меня бы не вышло.

Хотя то, что она сбежала с генералом нисколько меня не удивила. Я знал, чувствовал, что этот её Ингард, так называемый охранник — оборотень, давно неровно к ней дышит. Он так и пожирал тонкую фигурку графини Калии глазами, разве что слюни по подбородку не текли, у матёрого хищника. Так ему хотелось заполучить сладкую нимфетку себе в загребущие лапы. И только когда-то данное маршалу обещание несколько сдерживало его волчий аппетит. А вот сейчас, когда девушка оказалась полностью в его власти и не было никаких преград, можно было разгуляться по полной.

Но я этого не допущу. Не дам чёрной псине насладиться сполна хрупкой малышкой. Вырву желанную добычу из загребущих лап, пусть даже если она окажется его истинной.

Я во что бы то ни стало, был намерен выкрасть забрать беглянку у наглого волка прямо из под клыкастой морды. Это уже было делом принципа. Никто не имеет права, даже стая Черных, идти против воли самого Верховного правителя.

Вот тут то и началось самое интересное. Вторая наша встреча, с нежной графиней Пафферди была не менее фееричной, нежели первая.

Как она на меня тогда смотрела, этот взгляд стрелой пронзил затвердевшую душу, выбивая из сонного оцепенения. Огромные серо-голубые глаза были широко распахнуты, пухлые губы искусаны в кровь, маня своей мягкостью и желанность вкусить их, кожа бледнее обычного, увенчанная горящим румянцем.

Страх, растерянность, отчаяние, боль, гнев. Прекрасные глаза пестрили калейдоскопом из эмоции. И я жадно, как голодный путник, припал к этому источнику — питаясь, впитывая, вожделея.

Но главное, что я заметил в девчонке что-то изменилось, в её взгляде в повадках в разговоре. Сейчас она уже не была тем белым чистым невинным полотном на котором можно было писать всё что угодно. В графине определённо появились свои краски, неведомые доселе оттенки, вкусные и такие желанные для меня ещё более насыщенные эмоции. На меня уже смотрела не просто кисейная барышня. Я видел взгляд взрослой опытной женщины, наполненной до краёв и от этого ещё более желанной.

В тот миг я наверное сошёл с ума, и моя привычная картина мира, пошла трещинами. Но ведь это не возможно, чтобы человек, за столь короткое время так сильно мог измениться.

Ко всему прочему, теперь мне стало ещё интересно, что за тайну хранит эта хорошенькая, белокурая головка. В чём секрет столь разючих перемен. Но не жизнь же с волками, могла настолько изменить графиню Пафферди. Нет, тут явно что-то другое…

И я стал копать, всматриваться, пробовать, вынюхивать, что с Лией не так. И чем больше я начинал, узнавать Лию, тем больше я тонул в этой головокружительной пучине сотканной из пылающих эмоций и нежных изгибов манящего юного тела.

Она была настолько насыщена, как мёд сладкая и как специи остро-пряная. Её пьянящий аромат сводил сумма, выводил из равновесия, вытравливал во мне всё моё равнодушие. Сминая моё нерушимое сопротивление, перед нежной графиней.

И я всё чаще ловил себя на мысли, что испытываю рядом с ней настоящие, давно забытые мной эмоции. Начинаю чувствовать вкус к жизни, её тонкий сладострастный аромат, её манящую и такую желанный вкус.

Лия как будто стала моим проводником из мира мертвых в мир живых. И я уже всерьез задумался над тем, что возможно было бы у меня сердце, я мог бы по-настоящему полюбить Лию… и даже поддавшись слабости почти признался в этом девушке.

Я не знаю как это произошло, что мной тогда овладело. Либо безумный голод, накопиашийся за все эти годы воздержания, или иссушающая до пустоты жажда. Но желание вкусить такого желанного девичьего образа застелила мне глаза. Заставило с трепетом ощупывать, изучать дивные изгибы молодого тела заставляя безумно страстно её вожделеть.

Нежная графиня натягивала нервы, своим легко уловимым ароматом, кипятила кровь своим горящим взглядом невозможно живых серебристых глаз. Этот тонкий порез на её коже сводил с ума вызывая желание коснуться его губами. Попробовать на вкус нежную кожу, затем намотав на ладонь платиновые пряди и оттянув назад зацеловать розовые, удивлённо распахнутые уста.

В ту ночь, я сорвался ослепленный, одурманенный доселе не испытываемым чувством я взял её. Такую хрупкую и невозможно желанную. Я не просто хотел Лию как женщину. Ласкать нежное тело, чувствовать тесноту трепещущего, девичьего лона. Я хотел её всю, полностью и безоговорочно выпить до дна. Подчинить себе, навсегда сделать своей, прижать к груди и никогда больше не отпускать.

На этом безумном порыве, я и провёл ритуал Матарсана. Хотя знал, что это запрещено законом темного мира, так как его проводят только с истинно любимой. И намеренно пошёл против воли Верховного. Но тогда, я был слишком ей опьянён и не мог поступить иначе. Возможно во мне взыграл собственнический инстинкт либо что-то более глубокое, то что годами я старался подавлять. Я не совсем ещё до конца понимал как это чувство называется, но я уверял себя, что это точно не любовь.

Мне нельзя, нельзя её полюбить …иначе…. Иначе Лия — умрёт. Мне проще отдать её в лапы ненавистному братцу, нежели позволить погибнуть от Дамоклового меча, чертового проклятья, тёмной ведьмы.

Глава 26. Путь к замку Ордоуол

Лия

Я не помню как забылась вымученным и беспокойным сном. Казалось, от его признания, внутри всё оборвалось, раскололось на тысячи ранящих душу осколков. Никогда в своей жизни я ещё не испытывала столько боли.

Сама виновата. Вот так бездумно отдаться мужчине, открыться, довериться. Подарить ему себя, поверить, понадеявшись на взаимность. Неужели я за столько лет не научилась разбираться в людях. Видимо что нет. Живи теперь с этим Зина-Лия и страдай. Выбора тебе все равно не дали. Полюбила одного, а замуж придётся выходить за другого. Чего-то такого, с моим счастьем и следовало ожидать.

В окрестности столицы герцогства Са́ксарского, мы должны попасть не ранее нескольких дней пути. Сопроводить нас в дороге к замку Ордо́уол, вызвался сам предводитель горных эльфов — Ларианс. Меня конечно перспектива ещё несколько дней чувствовать на себе его пожирающие откровенные взгляды, не слишком обрадовала. Но кого вообще волновали мои желания. Поэтому когда Корн не раздумывая принял предложение эльфа, я решила благоразумно промолчать.