Пастель для Галатеи

Из переулка медленно выбрел навстречу харизматичный блондинчик с рябой физиономией. Марат приостановился для наблюдения за брутальным объектом. Сутулый доходяга был ростом эдак за метр девяносто, с шикарной копной волос. Плевать ему было сверху, что фотографией морды вышел совсем криво и косо. Шёл уверенный в себе кривой уличный фонарь, липким взглядом встречных девиц цеплял.

И ведь цеплялись же, пацанки позорные! Липли взглядами и желаниями. Таким манером набрёл Блондинчик на чудо в перьях, на провинциалочку, чулочек в сеточку, остановился. Ишь как девица ему глазёнками сочно ответила. Замер Блондинчик, как бы ненароком, на витрину загляделся. На свое отражение, но с видом, что, мол, там за магазинчик такой хлебобулочный, где покупать ничего не надо? Задержалась перед витринкой намеренно и провинциалка-девочка, вдруг склеят за задницу? Конечно, смелый Блондинчик пошёл на «клей».

– Вод как! Легко и просто! – проворчал злобно Марат. – Мистер Клей! ПВА! Питерский Вариант Ангажемента! Ах же, франт какой везучий! Такую знатную бабочку с ходу склеил! Для коллекции!

И тут же эти двое ласковое «ля-ля» развели. Раз-два: чудесная погода, три-четыре: белые ночи – нет мочи! Пять-шесть: нам вместе в одну сторону. Вот тебе и метр девяносто. Рост! Вот что главное для мужчины! Гвоздь успеха – это рост. Личности. А тут… гуляй себе, малой, продолжай, как говорится одиночное плавание. И не делай себе в отражение кислую лимонную морду. Держись за единственный фактор личности – характер. Конечно, истинный философ обязан уметь наслаждаться одиночеством, регулярно. Но сегодня Марату хотелось общения. До жути.

Но, похоже, провинциалку, «деточку-чулочки-в-сеточку» ждёт сегодня полный облом. Блондинчик-то приезжий, по всему видать. Дремучая провинция. ЧИП из очень дальних областей нашей необъятной! В мятых брючках и картонных ботинках! Человек Из Провинции! Сам был таким когда-то! Марат знает, сам приезжий!

Чип такой, микросистемный, на три команды: «найди! найди! найди!» сидит в башке любого провинциала. Стоп! Время на выход, то есть, – на выезд, на вылет! Конец временной, студенческой прописки! Вот и снуёт он, суматошный, по городу, ищет себе дурочку доверчивую, чтоб зацепиться за Большую Землю. Так что, давайте, ребята, идите в кино, лижите липкое мороженое и выясняйте друг про друга, что и так с первого взгляда ясно. Чао, мистер Чип энд Клей! Адью, деточка-в-клеточку!

Недобрый от собственных саркастических мыслей, Марат прошёлся по аллейке, но замер перед книжной витриной. У собственного кривого отражения ещё и уши в разные стороны развесились! Нет, в самом-то деле, не всегда же так неудачно, как сегодня день складывается. Зачем отказался? Ушёл бы со съёмок с гладко-гадкой Барбинонной, не мучился бы теперь в сухую. Тем более, что уходить с дамой было некому. В съемочной группе, кроме него, не осталось человека обычной ориентации. Все – необычной. Вот разве ещё приезжие ребята с московского Останкино. Но те – чужие, командированные, они не в счёт. Ушёл бы, придурок, с помпадурой, после литра водочки повалял бы на собственном матрасе всем, собственно, известную голой женщину, намертво пропахшую шанелью. Потрудился бы слегка и вздремнул тяжко, да так, чтоб утром вовремя сбежать, чтоб не обнаружить себя в постели. И было бы всё нормально. Как обычно. Так нет. Четыре часа одиночества в Питере! Это пытка!

Скучный, притухший Марат постоял у магазина с зелёными ажурными решётками на витринных стёклах и вывеской «Новый букинист».

Как там у словарника Даля? «Букинист – торгаш старыми книгами. Хламовщик». Класс! Магазин надо было назвать «Новый хламовщик». А вот и отдел в нём оказался художественный. С красками. О! То, что нужно. Для реставрации города.

Мелодично звякнул колокольчик над дверью. Звякнул ещё раз, и ещё. Настырный клиент развлекался, привлекал внимание сотрудниц. В магазин, наконец, вошёл бодрый, подтянутый, преображённый оптимистичным настроением бродячий фотограф.

– Хаэ! – поприветствовал он персонал магазина с высокого постамента ступеней.

Сегодня фотограф был при деньгах, потому должен был оставаться в ударе. Должен. Везёт, кто везёт и только ударным. Осмотрелся сам. Показал себя. Все девчонки за прилавками, как на подбор: молоденькие, в кружевных лифчиках под тонкими прозрачными блузками, в синих, обтягивающих мини. Лайкровые коленки мерцали заголённые по невозможные бёдра. Всё в меру и то, что нужно. Теперь надо играть и выигрывать. На чужом поле. Новые букинисты плохих девчонок держать не будут.

Продавщицы вполне учтиво встретили ненужного посетителя, поднялись со стульев. Розовая толстуха разложила пышную грудь на кассовом аппарате, – ей больше других надо было. Она одна не вписывалась крупными габаритами в общую стройность девичьего коллектива.

Марат поводил взглядом по стеллажам с книгами, по витринам с канцелярщиной, с тюбиками красок. Первой отметил прелести продавщицы Вики. Имя «Виктория» на высокой груди пластиковой карточкой бейджа позвало к штурму явно приступной крепости.

Вздёрнутый курносый носик в пунцовых щёчках, блеск чёрных серпов каре, упругий объём груди, прелестная тонкая талия для такой пышечки, ножки с круглыми коленками, с приятными округлостями бёдер. Года двадцать три девушке, не больше. Всё прилично, всё подогнано, под сияющий прилавок магазина «новых». Букинистов.

Опытный волокита тут же развернул томительную, вялую разминку перед настоящей игрой, игрой на выдержку, на поле соперника, вернее, соперницы. Пока ещё соперницы. Марат близоруко склонился к прилавку, нахально полюбовался сквозь стекло стройными ножками девушки. Ах, этот изумительный переход бедра из-под короткой юбочки в круглую чашечку коленки! Для Марата ножки являлись самым эротичным и обожаемым местом в одетой женщине.

Вика нервно подвигала коленками, поскрипела лайкрой. Марат заурчал в удовольствии от этого чудесного и призывного звука.

Господа-товарищи, вы-то когда-нибудь слышали в тишине скрип женских чулок, коленка о коленку? Нет? Так прислушайтесь, а если будет возможность ещё приобнимите под колени желанную женщину, – ощущения испытаете невероятные. При условии, конечно, что ножки и чулочки будут на уровне. На высоком уровне. В данном случае, всё было на уровне. На очень приличном.

Марат проскользнул следом за девушкой вдоль витрины. Вика отошла к окну, злясь на беспардонного, назойливого клиента. Марат томительно развлекался. Разминка прошла успешно. Теперь нужно было дожимать.

Минута – другая и Вика окончательно перегрелась от продолжительной наглости клиента, когда тот ещё и за прилавок перегнулся, шумно набрала воздух для ответной дерзости.

– Белую, – потребовал Марат. Он точно рассчитал момент, когда девушка разозлится.

– Акварель, гуашь, темперу, масло. Всё. Покажите.

– Что? – не поняла изумлённая Вика, спуская пары.

– Покажите всё, – нагло настаивал Марат.

– Что всё? – растерялась Вика.

– Всё своё. И всё с прилавка. Белила.

– Белила? Ах, пожалуйста.

Марат выбирал краски долго, мучая тюбики, разложенные на прилавке, уродуя их металлизированные тельца, выдавливая на обёрточную бумагу белых червяков. Под масляным расползлось жирное противное пятно. Марат брезгливо поморщился. На Вику глаз не поднимал, прекрасно понимая её разбереженное состояние, едва сдерживаемое бешенство. А сам всё заглядывал за витрину, любовался претенденткой в любовницы по самые туфельки.

Вика тихо и сдержанно бесновалась, ругалась шёпотом, отошла к кассирше, ища сочувствия.

– Тело сводит на таких, – проворчала она и громче для беспардонного клиента добавила:

– Платить-то есть чем?

– Платить или есть? – патетически воскликнул Марат.

– Платить придется за всё, – процедила Вика злобно и враждебно. Сквозь зубки. И облизнула сизый «металлик» губ, от волнения. Проняло. Пусть даже раздражение, пусть злость боевая, но проняло девушку, не оставило равнодушной.