Страница 22 из 27
«У меня на стене птицы феникс скелет…»
У меня на стене птицы феникс скелет.Сколько лет я смотрю на него… сколько лет…Не взлетает скелет, не парит, не плывет,Но манит и манит, всё зовет и зовет.Машет мертвым крылом, хочет небо достать…Вот и мне не взлететь, не парить, не летать.Но слежу я за ним, продолжаю стеречь,Вдруг откроет глаза,Вдруг появится речь.«Поэзия! Высочество… Величество…»
Поэзия! Высочество… Величество…Не переходит в качество количество.Мне эта мысль – что в подполе сверчок.Не переходит…Ноет мозжечок.Как будто кто, от радости дрожа,Мне вскрыл ребро и запустил ежа.Вот… мучаюсь…Да ладно б только это.Не переходит… Ну – такой закон!А есть беда иная у поэта,Когда он вдруг поймет, что лишний он.Что трудно быть на сером фоне белым,Да что там – белым, просто трудно быть.Поэтов убивают между делом.Поэт?А почему бы не убить…И, шаркая паркетными полами,Предчувствуют красивую игру,И пули досылают шомполами,И порох проверяют на искру.В партере шепот.Письма в бельэтаже…Ржут кони. Даль завешена грозой!… Потом – гвоздики, мол, скорбят, а как же,И плачут покаянною слезой.«Я не верю в судьбу, не пытаю судьбу…»
Я не верю в судьбу, не пытаю судьбу.Вот еще один год – словно сажа в трубу!Это кто ж кочергою там угли ширяет?Распахнул поддувало, а тяга сильна!Из трубы в черном космосе дырка видна:Не в нее ли однажды душа отлетает?Бросит грешное тело, как житель избу,Пролетит вместе с хлопьями сажи трубу,И, наверно, испачкает саван Господний.И к созвездию Рака, поскольку я – Рак,Поспешит, огорчаясь: «Ах, парень дурак,Сдох бы раньше, дорога была бы свободней.А теперь, сколько их – Близнецы да Тельцы…Жили-были, и вот обрубили концы…»Я не верю, что души цепляют друг друга.Я не верю, что тесно в космической мгле:Космос – это простор, это не на земле,Где мы вброшены в круг, и не выйти из круга.Я не верю в судьбу, я ее не молю,Я ножовкою обруч мой ржавый пилю,Да смотрю на песок и листки обрываю.И на мир, что во мне, предъявляя права,Я пишу на стене золотые словаИ строку самогоном крутым запиваю…Ой, ты, Боже еси, призови и спроси:Сумасшедшие есть ли еще на Руси?..Я отвечу, что есть, потому что я знаю.Потому что я вижу – в таком же окнеТусклый свет, значит, кто-то и там на стенеПишет слово и пропасть обходит по краю.Да случится!И станет, и будет спасен,А не просто летучим песком занесен,И другой, и еще, и совсем неизвестный.Значит, тем и живем, значит, и потому,Раздвигая руками тяжелую тьму,Мы однажды пройдем над грядущею бездной.«Этот стих, словно серый бревенчатый дом…»
Этот стих, словно серый бревенчатый дом,Где и ставень кривой, и труба косовата,Где лежит за стеклом прошлогодняя вата,И к двери через грязь проберешься с трудом.Вот беда. Неужели здесь кто-то живой?Я читаю строку – открываются двери:Желтый свет фитиля, сухари на фанере,Вязка луку и сетка с целебной травой.Сквознячок. В поддувале мерцает зола.Занавески оборваны. Ржавые вилы…Кто здесь жил? Кто дышал тленом этой могилы?..Пустота…. Лишь за печкой колеблется мгла,Да в окладе серебряном некто двоится,Наблюдая откуда-то издалекаКак на окна крылатая живность садится,Цепенея от взгляда креста-паука…Прочно в матицу вбит черный зуб бороны,На обрывке пеньки муравьи шевелятся.В мире нет и не будет угрюмей страны,И подумалось: «Правильно, если боятся».Потому как стоим на крылах да на лапах!Омута будоража седьмым плавником,Вон раскинулись как на восток и на запад,Вдоль зубчатой стены грохоча каблуком!..Выхожу, сквозь высоких небес решетоСолнце золото льет – травы спелые гнутся.Что мне стих?.. Но душа норовит оглянуться,Видно, что-то ей там померещилось.Что?О лопухах
Сердитый окрик, дегтя запах свежий…
А.А. Ахматова1.А захочется стихов – гой, еси!На подворье лопухов,Хоть коси.Среди этих лопухов и хламьяПозаныкано стиховДо… черта.Лопухи меж ржавых труб ворошу,Стих беру, который люб,ЗаношуЯ в тетрадь его в линейку косу.Словно выужу линейИ несу.В печь сую на жаркий под и верчу…Приходите. Я не жмот.Научу:Как найти и подойти, как сорвать,Что подладить, подкрутить,Где соврать.Как томить в печи его, как варить,Как его из ничегоСотворить.