Глазами пришельца

Проводив, гостя, хозяин, потягиваясь, направился на кухню, уже чувствуя во рту вкус бутерброда с маслом и сыром. По пути бросил мимолётный взгляд в зал. И вдруг внутри всё оборвалось. Избавления от чудес не произошло. В воздухе покачивался цветной телевизор.

— Вильгельми! — Андрей Андреевич умоляюще сложил руки и рухнул на колени. — Только не телевизор! Это же моё окно в мир! Развлечение и источник информации! Какие у меня радости в последние годы? Телевизор — это частица моей души! Без него мой мозг осиротеет. Не разрушай мою духовную гармонию, Вильгельми!..

Прощение

Дверь открыл отец. Встревоженно посмотрел на сына.

— С тобой всё в порядке?

— Всё нормально, пап.

— А мы с матерью переволновались, — облегчённо вздохнул старший Родионов. — Еле уговорил её в милицию не звонить, подождать до утра.

— А где она? — тихо спросил Родион.

— Я ей под видом валерьянки снотворного дал, — по секрету сообщил отец. — Пусть поспит. А ты где был?

— В гостях, — Родион прошёл на кухню и заглянул в кастрюлю, стоящую на плите.

— Что тогда по кастрюлям лазишь? — не поверил отец. — С гостей сытыми приходят.

— Это когда гости желанные, а когда нежданные, то с голоду можно помереть, — ответил сын, наливая в тарелку суп.

— Люба тебя к себе на день рождения ждала, — вздохнул отец. — Прибегала, спрашивала. Потом с матерью сидела, волновалась. Всего полчаса, как ушла. Может, сбегаешь, покажешься на глаза.

— Лучше завтра, — отклонил предложение Родион. — Спокойнее будет.

— Дело твоё, — согласился отец. — Ну, раз всё в порядке, я спать пошёл.

— Да, папа, порядок полный, иди спать…

Родион остался на кухне один. Медленно стал кушать ещё тёплый суп. Хорошо, что не совсем холодный. Мама, наверное, не раз разогревала, ожидая сыночка. Бедная мама! В милицию собиралась звонить! Это Люба всех взбаламутила…

Люба, Любушка, Любаша… Да, тяжёлый разговор предстоит. Главное, с чего начать? Этот тоннель все мысли перепутал. Хорошо ещё, что выпустили. А кто выпустил? Что, если Рад приступил к своему плану? Решил всё-таки занять его место? Заманил в тоннель… Нет, тогда выпускать не было смысла. Разве что Андрея Андреевича пожалел. Одного бы не выпустил. Обрёк бы на вечные скитания в катакомбах. Или отдал на растерзание одному из тех глазастых монстров. Глупые мысли. Да и нет у Рада жалости. Вон как тогда за горло схватил! Если бы не Люба, то задушил бы, точно… Бедная Люба!..

Что-то у него сегодня все бедные. А по большому счёту самым несчастным является на данный момент он. Все уже спят, а его терзает напряжение в ожидании завтрашнего утра!.. О, оказывается, не все спят! Родион поспешил в прихожую, откуда раздался робкий звонок.

— Любаша! — Родион протянул руки к девушке.

Но она не сделала шаг навстречу. Руки ещё глубже потонули в карманах сиреневой кофты, надетой поверх зелёной пижамы, раскрашенной экзотическими цветами. Глаза сузились, не предвещая ничего хорошего.

— Тебя забрала милиция? — спросила сухо.

— Нет, — Родион сделал попытку приблизиться, но девушка отступила, и тогда он встал перед ней, как провинившийся ученик, опустив руки по швам. — Послушай, Любаша…

— Тебе стало плохо, и тебя отвезли в больницу? — перебила девушка.

— Нет.

— Тогда тебя остановили хулиганы и заперли в какой-нибудь подвал?

— Вот это близко к истине, — слабо улыбнулся Родион. — Давай я всё расскажу.

— Значит, ты здоров? — девушка непреклонно продолжала задавать вопросы.

— Здоров, — подтвердил Родион.

Девушка вытащила правую руку из кармана и влепила звонкую пощёчину.

— За что? — моргнул глазами Родион. — Ведь ты ничего не знаешь…

— И знать не хочу! — Люба развернулась и стала подниматься по лестнице. — И тебя знать больше не хочу!

— Прости, — вздохнул Родион и закрыл дверь. Объясняться с разъярённой подружкой не было сил. Равнодушно прошёл в свою комнату и упал на кровать лицом вниз. Почему-то стало жалко себя. Но почему? Эту мысль обдумать не успел. Так и заснул в одежде на заправленной постели.

***

Воскресное утро начиналось игрой солнечного света, прерываемого редкими и прозрачными облаками. Люба давно уже встала, умылась, надела розовое платье, которое они с мамой выбирали в подарок на день рождения, и которое она впервые примерила вчера, в ожидании самого волнующего события в своей жизни. Увы, событие не состоялось. Разглядывая себя в зеркало, Люба огорчилась красноте глаз. Разве стоило плакать из-за этого идиота? Как она переживала! Бегала, как дурочка, спрашивала его родителей, наводила уныние на гостей. А он где-то прохлаждался! И ничего с ним не случилось. Живой, здоровый, и ананасы жуёт! Впрочем, ананасов ему не видать, как собственных ушей. Интересно, где он был? А вдруг искал фиктивную жену? От него всего можно ожидать. Сколько раз назначал ей свидания и опаздывал. А то и вовсе не приходил. И надо же было влюбиться в такого…

Люба попыталась найти в своём словарном запасе самое оскорбительное слово. Но не нашла и от этого ещё больше рассердилась. Трёхкомнатная квартира ему дороже любимой девушки! Вот в этом он весь! Не способен на высокие чувства! Ничего, он ещё придёт! А придёт ли? После того, как она дала ему пощёчину? И правильно сделала. Хотя прежде надо было послушать. Ведь хотел что-то сказать. И вёл себя странно. Не бросился к ней, не попытался обнять, поцеловать. Наверное, вчера напрасно погорячилась. Что же делать? Ждать. Он придёт. Никуда не денется. Или сходить самой? Но это уже смешно, в конце концов! Должна же быть у неё девичья гордость!

И всё же ей стоило большого труда устоять на месте, когда раздался звонок в дверь. Он или не он?

— Привет, ветрогон! — послышался голос отца из прихожей.

Он! Никого больше так назвать папа не мог. И Люба, забыв обо всём на свете, выскочила из комнаты. Родион стоял в прихожей, держа в руках большой букет нераскрывшихся роз. Матвей Романович благоразумно ретировался в зал.

— Какие люди! — пренебрежительно сказала, принимая независимую позу. — Зачем пришёл?

— Поздравить с днём рождения, — протягивая цветы, скромно сказал Родион.

— Все, кто хотел, вчера поздравили, — но цветы взяла.

— А поцелуй? — продолжая излучать скромность, попросил Родион.

— Перебьёшься!

— Понятно, — виновато потупился Родион. — А как насчёт женитьбы?

— А что насчёт женитьбы? — Люба спрятала лицо в цветы.

— Вставать на колени?

— Разве об этом спрашивают?

— Но в свете произошедших событий… — сделал неопределённый жест рукой Родион. — Может, пригласишь меня в комнату? Поговорим.

— Нам не о чем говорить! — отрезала Люба, хотя душа кричала совсем другое.

— Ты должна выйти за меня замуж, — обречённо вздохнул Родион и опустил взгляд.

— Даже так! — Люба вложила в свои слова как можно больше сарказма. — Интересно, почему?

— Из чувства противоречия, — невинно пояснил Родион.

— Сейчас во мне бушует чувство мести! — Люба положила цветы на полочку для обуви и упёрла руки в бока.

— Тогда тем более надо соглашаться на брак, — Родион испустил обречённый вздох. — Представляешь, как ты сможешь отомстить мне за вчерашнее, будучи моей женой!

— А это мысль! — смешинки родились где-то внутри и слились с голосом девушки.

Родион неожиданно схватился за сердце и медленно опустился на колени.

— Что с тобой? — встревожилась Люба и сделала опрометчивый шаг вперёд.

Тут же крепкие руки обхватили её за талию, и голова «жениха» прижалась к груди.

— Я, как и обещал, упал перед тобой на колени, — прошептал он, купаясь лицом в розовых складках платья.

— Притворщик! — возмутилась было Люба, но тут же нежно погрузила руки в волосы любимого.

— Значит, согласна? Завтра идём в ЗАГС?

— Только после того, как ты мне расскажешь, почему не пришёл вчера, — выдвинула условие Люба.

— Об этом я расскажу в первую брачную ночь, — пообещал Родион.