Глазами пришельца

— Деньги у меня есть, — Артём достал из кармана мятые купюры. — Вот, этого хватит?

— Хватит, — грустно усмехнулся Сергей Владимирович. — Один раз в нашей столовой покушать.

— Значит, обманули, — Артём с досадой засунул деньги обратно в карман брюк. — Я как чувствовал! Вид у них не такой. И количество… Две тысячи рублей! Вроде бы много. Смутно помню, что булку хлеба за восемнадцать копеек покупал.

— Когда это было! — воскликнул Сергей Владимирович. — Сейчас в стране так называемая гиперинфляция. Брат мой младший в городе после учёбы остался. Так в прошлом месяце миллион рублей заработал. Скоро вся страна в нищих миллионеров превратится!

— Миллион рублей?! — изумлённо воскликнул Артём.

— А что толку? Это начислили такие деньги. А выдавать никто не торопится. Наличности в стране не хватает. Правда, предлагают товарами. Пишет: зачем ему вещи? У него всё есть. И всё же набрал товаров под две зарплаты вперёд. Что ещё остаётся делать? Дают — надо брать. Деньги каждый день обесцениваются. Пусть, говорит, лучше я буду должен. Когда у него в гостях последний раз был, дал мне ящик горбуши мороженой и ящик китайской тушёнки. Неплохо живёт. Об одном только сожалеет, что с проституткой тушёнкой не рассчитаешься.

— С какой проституткой?

— Он же холостой. Всё никак за ум не возьмётся, — Сергей Владимирович слегка смутился. — А у нас ещё хуже. Даже товарами не дают. Хотя гроши начисляют. Забыло правительство про медицину. Приходится возле больных питаться. Кто картошки даст, кто соленья, варенья. Стыдно, а берём… Против бесплатной работы душа протестует. Хотел на всё махнуть рукой и в город к брату перебраться. Но без меня больница совсем развалится. И так уже работать некому. Ни медсестёр, ни нянек. Взваливаем их обязанности на выздоравливающих больных. Хорошо, деревенские с понятием. Не возмущаются.

Сергей Владимирович посмотрел на тучку, которая зацепилась за вершину сопки и начала расплываться по её склонам.

— Снова дождь будет. Нам-то ничего, а в глубинку не проехать. Дороги развезло.

— Да, идти тяжело, — согласился Артём.

— А нести человека тем более, — подхватил Сергей Владимирович. — Почти тридцать километров! Нормальный человек на такое не способен.

— Я не нормальный, — Артём серьёзно посмотрел на врача. — Слабоумный. Дурачок.

— Я, конечно, не специалист в данной области, но думаю, что душевнобольному это тем более не по силам. Психика у них неустойчивая.

— Не мог я бросить маму, — неуверенно сказал Артём.

— А кто сказал, что она — твоя мать?

— Все говорят, — неопределённо ответил Артём. — А я ничего не помню. Пытаюсь вспомнить, и не могу. Жутко, правда? Смотреть на маму и видеть совершенно незнакомого человека. Никаких картин не возникает. Не из детства, не из остальной жизни.

— Не мучай свою память, — посоветовал Сергей Владимирович. — Я хорошо знаю Людмилу. В одном классе учились. Сам я местный, а она из Таловки. Там средней школы нет, так она старшие классы у нас доучивалась, в интернате при школе жила. Бедная девочка. Совсем маленькую бык изуродовал. Но училась неплохо. Могла бы и дальше учёбу продолжить. Но постеснялась в город ехать. А тут муж подвернулся. И бросилась, закрыв глаза, в омут семейной жизни. Каково ей было не скажу, но определённо знаю, детей у неё никогда не было.

— А я тогда чей? — растерялся Артём.

— Она тебя приютила, — улыбнулся Сергей Владимирович. — Говорят, ты сам начал её мамой называть. А твои родители, извини, пропили всё, что могли, и тебя в том числе, нанялись на какую-то стройку и уехали. Больше мы о них ничего не слышали.

— И что мне делать? — задумался Артём.

— Жить, — Сергей Владимирович выпрямил спину, потёр ладонями поясницу. — Мы ведь с тобой и раньше беседовали. Ты стал другим человеком. Перерос общительного и любопытного мальчика. Превратился во взрослого мужчину.

— Я и сам чувствую, что во мне живёт другой человек, — признался Артём. — Контролирует мои мысли, действия. Иногда диктует правила поведения. Я словно заново родился на свет. Но родился уже вот таким, как вы сказали, взрослым человеком. Тот, кто сидит во мне, отнял моё прошлое. Предал его забвению.

— И давно это случилось?

— Месяц назад.

— Когда все решили, что ты утонул? — уточнил Сергей Владимирович.

— Да, — коротко ответил Артём.

— А нельзя ли поподробнее? — попросил врач. — Всё-таки случай интересный с медицинской точки зрения.

— Можно и поподробнее, — согласился Артём. — Этот отрезок жизни я помню хорошо.

И вздохнул. Лишь события прошедшего месяца заполняли всю его память. И это было страшно.

— Очнулся на берегу, — начал рассказывать…

***

Артём сидел у кромки реки и с удивлением смотрел на капли крови, которые одна за другой падали с головы и расплывались по поверхности. В наступающих сумерках кровь казалась чёрной. Тёма зачерпнул ладонями воду и осторожно сполоснул лицо и волосы. Кровь продолжала капать. Растерянно оглянувшись, встал. Он находился на узкой полоске пляжа, отделяющей реку от густого леса, где в пугающей темноте переплелись исковерканные погодой хвойные и лиственные деревья. Паводковая вода подмыла берег, образовав небольшой уступ, из которого, словно кости древних обитателей земли, торчали побелевшие от солнца корни не то склонившейся над рекой в виде коромысла грязно-белой берёзы, не то могучего кедра, возвышающегося над своими соседями и поскрипывающего от порывов ветра.

Артём разделся, тщательно выжал одежду и вновь оделся. Куда идти? Взъерошенные кудри, копной громоздились на голове. Прохлада наступающей ночи вызывала внутреннюю дрожь. Но самое неприятное заключалось в том, что всё вокруг было незнакомо. Что он здесь делает? Как оказался в этом месте? Обрывком в памяти промелькнул котёнок на доске. Надо было спасти его. Но не спас. И теперь сам, как беспомощный котёнок, стоит и дрожит на узкой полоске земли. С одной стороны быстрое течение, с другой — мрачный и уже не проницаемый для взгляда лес. Идти вверх по течению? Но отсюда видно, как лес и река сливаются вместе, поглощая песчаную дорожку. А это значит, что предстоит либо зайти в ледяную воду, либо углубиться в пугающую темноту леса.

Тёма вновь и вновь напрягал память. Не мог же просто так, ниоткуда, появиться в этом мире! Должно быть прошлое! Но как достучаться до него? Внутренний голос призывал к действию. Нельзя стоять вечно. Организм после купания в холодной воде начинал коченеть.

И Артём словно взорвался, сбросив тягучую медлительность. Заметался по берегу, стал прыгать, отжиматься, делать различные упражнения. Кто-то извне руководил его действиями, заставляя слушаться и удивляться. Вскоре приятный жар разлился по всему телу. Опасность умереть от переохлаждения отступила. И вновь время потекло неторопливо и размеренно, тая в ночи. Артём медленно побрёл вверх по течению. Река цеплялась за ноги, проникала поверх ботинок, не давая высохнуть носкам. Полоска берега становилась всё уже и уже. Надо было подняться на уступ. Но Артём не хотел расставаться с водой. Лес шумел угрожающе и стоял чёрной стеной, раздвинув которую, можно было потеряться навсегда. Все шорохи, рождаемые в лесу, были незнакомы. Река же казалась такой мирной и безобидной. По крайней мере, с берега. И даже её чернильный цвет не отпугивал, а наоборот, притягивал. И на ощупь вода с каждым шагом становилась теплее. Вот только непонятный, всё усиливающийся рокот впереди. Артём ускорил шаги, и за поворотом упёрся в нагромождение камней, среди которых ревели и метались буруны. Неужели его протащило через этот порог? Вот почему болит всё тело. Хорошо ещё, что кости целы. Как обойти это безумие? Придётся карабкаться по крутому склону скалистой сопки, которая сдвинула русло реки. Но в темноте скала выглядела неприступной.

Артём развернулся и побрёл обратно. Холод заставлял ускорять шаги. Вскоре вернулся туда, откуда начал своё путешествие. Вернее, где очнулся. А что было до этого? Тяжко вздохнул и поёжился от набежавшей ветерком сырости. И вдруг снова кто-то толкнул изнутри. На ощупь наломал сухих веток, отодрал кору у старой берёзы, нашёл под сосной немного сухого мха, среди гальки выбрал два подходящих камешка и принялся добывать огонь. Мозг подсказывал каждое движение, не давая времени на раздумье: откуда такие знания? Мало того, движения были привычны и естественны! Робкое пламя окрепло и обдало приятным теплом. Заурчал желудок, требуя еды. Снял рубашку, сломал несколько гибких прутьев в прибрежном кустарнике, и скоро в самодельный сачок попалась молодая щучка. Жареная рыба утолила голод. Не хватало соли. Но такие мелочи не смущали. В памяти всплыли смутные воспоминания, что уже доводилось как-то перебиваться пресной пищей. Вот только когда? На свет огня из леса потянулись редкие в это время года комары. Дым от костра отпугивал маленьких летающих хищников, но он же и отравлял дыхание. И тут уж ничего не поделаешь. Выбирать не приходилось. Либо глотать дым костра, либо подвергаться укусам комаров.