Глазами пришельца

— Молодец! — похвалил Василий. — А я ведь тоже покончил с холостяцкой жизнью. Дед Мороз женился на Снегурочке!

— И как семейная жизнь? — поспешил спросить Родион, опасаясь, что водитель пустится в воспоминания, которые поставят его в тупик.

— Мёд, а не жизнь. Я о таком с детства мечтал. Жена — красавица, дочка — Дашенька — вся в маму. Умница. И на работе сдвиги в лучшую сторону. Вот, бригадиром назначили. Но это, как говорит Сашенька, только первая ступень. Как у ракеты. Потом будет вторая, третья. Заочно в техникум поступил.

— Значит, счастлив по полной программе?

— По полной! И надо же, это счастье рядом столько времени ходило, а я, как слепой котёнок, всё к другой соске тянулся. Мало того, помнишь, в спортзале чуть её не покалечил. С ума сойти!

— Да, были моменты, — дипломатично сказал Родион.

— Я ведь раньше думал, что женитьба — это кабала, — доверительно сказал Василий.

— Теперь так не думаешь?

— И теперь так думаю. Но кабала приятная. Во всех отношениях. Может, лет через несколько все прелести семейной жизни увянут. Но пока — всё цветёт и пахнет. И скоро братик будет у дочки.

— А если сестрёнка? — рассмеялся Родион.

— Тогда будем дальше стараться! — рассмеялся в ответ Василий.

Вскоре Родион понял, что разоблачение ему не грозит. Водитель попался на редкость разговорчивый. Пока доехали до места, успел рассказать о всех жителях Луганово. Или, по крайней мере, о половине. Но когда машина остановилась на косогоре, с которого вдалеке были видны в низине дома Байкаловки, прикрытые редким перелеском, Василий посерьёзнел.

— Родион, скажи, ты правда про инопланетян ничего не помнишь? — слегка в смятении, спросил он.

— А кто сказал, что я ничего не помню? — Родион в замешательстве соображал, о каких инопланетянах могла идти речь? Неужели Рад открыл тайну своего появления в этом мире?

— Оля рассказала. А ей ты сказал, когда вы в Красноярске встретились, — Василий виновато улыбнулся. — Я сплетням не верю. Не люблю сплетен. И всегда над слухами посмеиваюсь. А после того случая сам в сплетники чуть не записался. Но ничего лишнего не придумывал. Рассказал всё подробно, в деталях. А меня, как только не обозвали: и фантазёром, и вруном, и опять же сплетником. Никто не поверил. Думали, что специально про инопланетян выдумал, чтобы следы замести. Хорошо ещё, майор Федин заступился. Сказал, что не мог я тебя в Беллык отвезти. Тебя там многие видели, а меня никто. Только ведь и встречу с инопланетянами никто не наблюдал. Нет свидетелей. А тебе, как Оля сказала, память стёрли. Получается, они тебя всё-таки похитили, а потом отпустили? Поэтому ты в Беллыке и оказался с каким-то баптистом?

— С кем?

— С баптистом, — замялся Василий. — Так мужика назвали, с которым ты на пристани теплохода дожидался.

— Ничего не помню, — вздохнул Родион.

— И как мы из Луганово уезжали, тоже не помнишь? — безнадёжно спросил Василий.

— Это помню, — решил утешить нового знакомого Родион. — И теплоход помню. А вот середина покрыта мраком. Места себе не находил на теплоходе. Всё думал: как я на него попал и куда ты подевался?

— И я, знаешь, как переживал! — расцвёл в улыбке Василий. — Казнил себя в душе, что не смог помочь справиться с космическими агрессорами! Что позволил этой бабе с молниями бортануть себя, как котёнка малого! И только тогда маленько успокоился, когда Оля про встречу с тобой рассказала.

— Мне пора, — улыбнулся Родион.

— Да, конечно, — засуетился Василий, но всё же спросил: — Как думаешь, почему они у меня память не стёрли? — и сам же ответил. — Наверное, не успели. Ты их сильно отвлёк.

И потом долго жал руку на прощанье. Бегал смотреть дорогу, так не хотел, чтобы Родион шёл пешком. Но спуститься в непролазную грязь Байкаловского чернозёма всё же не решился. Домой Родион добрался, когда солнце уже зашло за горизонт и землю освещало только светлое небо. Три километра дались нелегко. Влага обильно пропитала землю. Ноги тонули в сочной грязи. Пока добрался до калитки испачкался чуть ли не по колено. Люба выскочила во двор со слезами на глазах.

— Мы так переволновались! — обняла мужа. — От горы глаз не отрывали! Она грохочет и трясётся. Я бабушке выговорила, что она всё это безумство затеяла. Так она расстроилась и пошла тебя встречать. Как вы с ней разминулись?

— Любушка, дорогая моя, — Родион обнял супругу и осыпал её лицо поцелуями. — Как я тебя люблю!

— Я тоже тебя очень люблю, — несколько растерялась под таким напором ласки Люба. — А что случилось, что ты так заговорил со мной? Обычно мне приходится за двоих говорить.

— Теперь ты будешь молчать. Говорить буду я. Солнышко моё ненаглядное.

— Пойдём в дом, — потянула мужа Люба. — Вдруг Володя проснётся, а рядом никого.

— Я тебя на руках отнесу, — Родион подхватил супругу и тут же чуть не уронил, поскользнувшись на мокрых ступеньках крыльца.

— Отпусти, — засмеялась Люба. — Нет, с тобой определённо что-то случилось. Рассказывай!

— Я так по тебе соскучился! — Родион продолжал держать в объятиях жену, когда дверь открылась и на улицу выглянул Володя.

— Я проснулся! — известил он родителей.

— Маленький ты мой, — Родион нагнулся к сыну и осторожно, чтобы не дотронуться до него мокрой и холодной одеждой, чмокнул в носик. Потом схватил ручонки и начал целовать пальчики. И замер, не веря глазам. Тряхнул головой. Снова посмотрел.

— Что с тобой? — забеспокоилась Люба.

— Со мной ничего, — Родион растерянно улыбнулся. — Но пещера, в самом деле, оказалась волшебной.

— Ты о чём?

— Посмотри на Володины ручки, — Родион уселся прямо на крыльцо, так захотелось расслабиться.

— Ой! — Люба перебирала пальчики сына. — Это же чудо! Сыночек мой!

Володя тоже с любопытством рассматривал ладошки, не понимая, что с ними произошло. Откуда взялись лишние пальчики.

— Кто же нам поверит? — сказал Родион, когда радость немного улеглась.

— Мне наплевать, кто нам поверит или не поверит! — Люба счастливо тискала сына. — Главное, Володенька теперь как все! Лишь бы это не было сном. Я боюсь, что могу проснуться.

— Мы не проснёмся, — Родион обнял любимых. — Если это сон, то мы будем спать до самой смерти. Вот только нам придётся остаться жить в деревне.

— Это ещё почему?

— В Луганово две средние школы, и ни одного дипломированного учителя физкультуры, — тяжело вздохнул Родион.

— Это не наши проблемы! — Люба потянула всех в избу.

— Боюсь, теперь наши, — тихо пробурчал Родион, следуя за женой.

Последнее чудо

Тимофеич поливал помидоры в огороде, когда услышал стук калитки. Бросив шланг, подсоединённый к летнему водопроводу, поспешил к дому. Но его надежды не оправдались. Вместо Рада на крыльце скромно переминалась с ноги на ногу высокая девочка-подросток. Короткое платьице в бело-голубую волну, открывало загорелые, но худые ноги. Выцветшие от солнца волосы свободно разлетались по плечам.

— Здравствуйте, Андрей Тимофеевич! — звонко поздоровалась гостья и показала белые зубы в ослепительной улыбке.

— Здравствуй, — дед Андрей поневоле залюбовался солнечным созданием. — Откуда такая светлая ко мне пожаловала?

— Я Вера, — девочка продолжала улыбаться.

— Я здесь недавно живу, — Тимофеич погладил бородку. — И раньше, в основном, наездами наведывался. Сама понимаешь, что не всех Вер в Луганово знаю. Тем более молодых.

— Я — Вера Васильева. Вы меня не знаете, — согласилась девочка.

— Николай Васильев кем тебе приходится?

— Папой.

— Вот его знаю. Колоритная личность. И по какому делу я тебе, дочка, понадобился?

— Мне сказали, что Родион Родионович у вас остановился? — Вера застенчиво опустила глаза.

— Остановился, — подтвердил Тимофеич.

— Где он сейчас? — девочка стрельнула глазами через чуть приоткрытые двери в глубину сеней.

— А кто его знает? — Тимофеич сокрушённо вздохнул. — Он мою квартиру вместо камеры хранения использует. Оставил вещи, а сам глаз не кажет. Седьмой день уж пошёл.