Бывший

Тянет своего любовника за локоть, он послушно следует за ней.

— Битый ишак бежит быстрее лошади, Заболоцкий. Бизнес свой береги, а то, как бы чего не случилось.

— А я думал, господин Айвазов, вам маркетолог нужен, — задерживается у водительской двери.

— Больной! — хлопает дверью моя бывшая, исчезая внутри поносной тачки.

Заболоцкий смеется, качает головой и садится за руль. Его дерьмо-машина медленно трогается с места, поднимая клубы пыли.

Смотрю им в след. От зависти и злости пересыхает в горле, рот деревенеет, глаза красной пеленой застилает. Кипучая ревность, непреодолимая. Обуреваемый схожим чувством Отелло убил Дездемону. Ужасное, неприятное, раздражающее ощущение, оно меня, привыкшего к порядку, из колеи выбивает. Мне как будто тарелку мяса дали понюхать и тут же забрали. А я все еще голоден.

Что мне нужно? Еще одну ночь хочу, такую же страстную, чтобы Таня билась и дрожала подо мной, чтобы время остановилось. Зачем она вообще все это позволила, если не хотела? Ах, ну да, ей же все равно с кем. Развлеклась, расслабилась, оргазм получила. Сегодня вот ночь Заболоцкому достанется. Дала по старой памяти, а потом прогнала за ненадобностью. Не могу в руки себя взять, убивать хочется.

Глава 33

Тимур

Очередной вечер у Адема. Ясемин поет для гостей. Тонким, хорошо поставленным девичьим голосом она умело тянет старинную турецкую песню, а сестра ей аккомпанирует. Все присутствующие внимательно слушают, периодически вздыхая, восхищаясь и аплодируя. Турчанка одета в вышитое золотом, застегнутое до самого верха платье с воротником стойкой и юбкой в пол. Ее волосы убраны и покрыты шелковым полупрозрачным платком. Она стесняется смотреть кому-либо в глаза и сверлит взглядом стену. И это хорошо, так как жена мужчину может и визирем сделать, и опозорить. За Ясемин переживать в этом плане не приходится.

Отец внимательно наблюдает за дочерьми и с гордостью кивает головой в такт музыке. Я стою позади всех, в углу комнаты. Почему-то сегодня садиться на один из многочисленных расшитых золотом пуфиков Адема и Лейлы совсем не хочется. Мне не хватает кислорода, тянет на воздух. Дом брата сегодня кажется чересчур заваленным мебелью. Когда мелодия подходит к концу и все начинают восхвалять исполнительницу, я выхожу на веранду. Здесь свежо, приятно пахнет цветущим гибискусом и зеленью, а еще слышно пение сверчков и кузнечиков.

В последнее время я стал встречать ее слишком часто. Воспоминания накрывают меня повсюду, от них не спрятаться, не скрыться. Вот и сейчас в голове крутятся мысли о нашей первой встрече. Мы тогда случайно сели на одну скамейку в парке. Я долго смотрел на незнакомку, не мог перестать, будто чокнутый. Но, как говорится, не соблазняйся только внешним видом.

— Меня Таней зовут, — улыбнулась она, начав разговор первой и глядя на меня своими очень красивыми сияющими синими глазами.

Я молодой и активный, она красивая.

— Могу предсказать тебе будущее, — взяла она мою руку и прочертила на ней пальчиком невидимые узоры. Приятно.

— И что же у меня за будущее, Таня? — ощутил в тот момент щемящее чувство в груди, совершенно несвойственное безбашенному двадцатилетнему парню.

— Ты с ума сойдешь от любви. Будешь всю жизнь боготворить одну блондинку, — ее звонкий смех лишил меня остатков разума.

Чтобы услышать его снова, я готов был душу продать шайтану.

— А блондинка меня любить не будет?

— Оо, это тайна! — рассмеялась красивая Таня.

— А если я тебя поцелую, скажешь? — схватил я ее за руку, нагло притягивая к себе, протаскивая по доскам лавки.

— Что!? Нет.

Она заупрямилась, пытаясь отодвинуться. Ошалев от моей наглости.

— Эй! — отбиваясь, — так нельзя! Мы три минуты назад встретились. Я даже имени твоего не знаю!

Но я не послушался, голову наклонил, к себе притянул и поцеловал прямо в губы. Вкус ее рта напоминал вкус спелого граната. Я его на языке катал, пробовал снова и снова, изучал, наслаждаясь. Мы тогда до вечера целовались. Мне охренительно понравилось.

Потом оказалось, что мы практически соседи — живем в одном доме на разных этажах. Я всё силился понять — как? Как я мог пропустить такое чудо, жившее прямо у меня под носом? Родители купили эту квартиру лет пять назад и для меня это время как раз пришлось на старшую школу. Гимназия с уклоном в языки, плюс спорт, поездки на соревнования — да мне дышать было некогда, не то, что на симпатичных соседок заглядываться. А после школы отец оперативно пристроил меня в семейный бизнес и первая стажировка была в Турции. И вот, в очередной раз вернувшись с родины, я случайно встретил её в парке недалеко от дома.

Думал, от моих чувств за годы ненависти камня на камне не осталось, а, оказывается, есть они, свежи, как цветок гибискуса. В тот день я вкус кожи ее попробовал, щеку облизал и надолго запомнил, такой по ощущениям была только Таня. Что-то среднее между фиником и яблоком. Встреча с Таней — нечто такое, чего в моей жизни больше никогда не было.

Я испортил ее еще до свадьбы, не смог удержаться. Всю перецеловал, изгибы, ложбинки и впадинки, испробовал каждую кислинку. Но разве может снег выдержать жару? Таня всегда была другой. Она до конца так и не поняла, чего именно я искал в браке. Если бы она просто слушала меня, выбирала то, что я советовал, если бы уважала мое мнение. Если бы в первую же нашу серьезную ссору не легла под своего одногруппника… Если бы, если бы, если бы… У каждого своя мера несчастья. Моя — неверность бывшей жены. В последнее время все чаще кажется, что мы никогда не подходили друг другу. Это все страсть, слепая и неразборчивая.

А то, что она наговорила про Заболоцкого?! Уверен — это правда. Не зря же он к ней в дом таскается. Смеется, настроение у него отличное. А она горячая, страстная, ненасытная, она мне в кровати мозги на хер рвет… А теперь то же самое делает с ним.

У меня аж зубы сводит от злости. И забыть ее не могу, особенно после того, как снова попробовал. И простить не могу и прибить хочу за язык ее грязный. Бывшая разбередила мне душу, давно всё прошло, так давно это было, что можно сказать — неправда, только вот простить и отпустить я её всё ещё не в состоянии.

Стою, держась за перила, стараясь проглотить вставший в горле ком. Смотрю в темноту позднего вечера.

Шаги за спиной. Тяжелые, мужские.

— Как тебе вечер, брат? — нарушает мое бархатное одиночество друг, вырывая из болезненных воспоминаний.

— Отлично, — кивнув Адему, вдыхаю прохладный воздух.

Улыбку натягиваю, состояние покоя себе возвращая.

— А выглядит так, будто тебе смертельно скучно, — разродившись смехом, хлопает меня по плечу брат.

— Да нет, просто устал.

— Бывает.

— Я пойду, брат, извинись за меня перед женщинами.

Глава 34

Тимур

Медленно подхожу к машине, мой водитель присел на капот и слушает в наушниках музыку. Стукнув по металлу ладонью, заставляю его подпрыгнуть от неожиданности. В гостях я выпил вина, поэтому за руль не сажусь.

— Домой? — интересуется бойкий и отзывчивый парень, тут же выпрямляясь по стойке смирно.

— Улицу Федосеенко, знаешь? Одно место хочу посмотреть.

— Да, я там живу совсем близко.

Кивнув, сажусь на заднее сидение. В холодную, пустую квартиру возвращаться не хочется. Интересно посмотреть, как сильно все изменилось за восемь лет. На этой улице я когда-то жил вместе с ней. Сегодня я испытываю странную, болезненную ностальгию по ушедшим временам.

Свет в машине гаснет. И я закрываю глаза, погружаясь в темноту салона и вспоминания…

Аромат слегка подгоревшей свежей выпечки слышался даже через дверь, я открыл ее своим ключом и тут же улыбнулся. Моя жена выглянула в коридор, послав мне воздушный поцелуй.

— Французские кренделя, севгилим[3]. Соединить тёплое молоко, дрожжи, пару чайных ложек сахара и…Это просто чудо, — подмигнула мне жена.

3

Севгилим (тур. sevgilim) — мой любимый.