Фрегат

— Я же предупреждал! — воскликнул лежащий на бетонном полу Фрегат. — Я же просил!

По его щекам пролегли дорожки слёз, но никто даже и не заподозрил, что плакал Фрегат от счастья.

Поедатель Гороха осторожно приблизился к дверному проёму и посветил вниз.

— Там пропасть метров десять. Каменный колодец. Ты знал? — обратился он к Фрегату.

Тот энергично помотал головой:

— Нет, я к этой двери близко подходить боялся. Там же знак радиационной опасности.

— Знак радиационной опасности по-другому выглядит, — веско возразил Тру-Мао, зловеще поблёскивая в темноте белками глаз.

-Это китайский знак. Молния. Китайцыне признают международные обозначения, — сказал Фрегат.

— Да, верно, нам АЖ на химии об этом говорил, — подтвердил товарищ Яра.

— Это несчастный случай, — мрачно произнёс Поедатель Гороха. — Товарищ Володья погиб за правое дело пролетариата, раскрывая тайны, важные для нашей общей борьбы с мировым империализмом. Мы все должны молчать об этом.

— А ты, — обратился он к Падальщику, — если разболтаешь кому — мы тебе язык отрежем. Именем революции.

— Именем революции, — эхом откликнулись остальные товарищи.

— Я ничего. Я могила! — горячо заверил Фрегат.

Поедатель Гороха коротко кивнул.

— После такого надо затянуться, — сказал после паузы Беспалый Петерс. — Есть у кого махорка, товарищи?

Самокрутка нашлась у товарища Яры, и, пока все молча и печально затягивались по кругу, Фрегат потихоньку подполз ко всё ещё открытой двери и глянул в проём. Своего фонарика у него не было, но вдруг глубоко внизу вспыхнул свет чудом не разбившегося налобного фонарика, послышался стон и тихий голос товарища Володьи воспарил над его изломанным телом. «Кровь. Сколько крови», — донеслось до Фрегата, и тут же тусклый луч на дне пропасти погас навсегда.

«Крови сколько надо», — подумал Фрегат и тут же услышал:

— Ты бы отошёл, парень, — товарищ Баян помог ему подняться, поддерживая сильными чёрными руками. — Будешь?

Он протянул Фрегату дымящуюся самокрутку. Тот сначала хотел отказаться, но всё же взял папиросу и неуклюжими движениями начинающего курильщика втянул в себя едкий дым.

Гортань и лёгкие обожгло, Фрегат закашлялся, согнулся пополам, и его вывернуло наизнанку на каменную стену. Кто-то стучал его по спине, кто-то хлопал по плечам. Краешком глаза Фрегат заметил, что оцинкованную дверь с жёлтой табличкой плотно прикрыли.

— Пора двигать обратно, товарищи, — сказал Поедатель Гороха. — Ты как, пацан, сможешь идти?

Фрегат кивнул, и они двинулись назад, на поверхность. По мере их шествия один за другим гасли фонарики и под конец остался только один, но и тот был на последнем издыхании. Вот и он мигнул несколько раз и потух, и уже ничто не могло заставить его работать.

Но до выхода было уже недалеко — Фрегат знал это и мог свободно вывести группу наощупь. Держа друг руга за подолы рубах, они шли вперёд и вверх в полной темноте, которая обязывала также и молчать. Тьма и тишина рождала чувство покоя и мысль, что всё правильно, всё идёт своим путём и ничего не имеет значения.

Новый год

Тьма и тишина рождала чувство покоя и мысль, что всё правильно, всё идёт своим путём и ничего не имеет значения. Павел лежал в могиле, сооружённой шестиклассниками из нескольких парт, досок и чёрной материи, взятой из театрального реквизита, и наслаждался отдыхом и неподвижностью, как может наслаждаться только учитель в преддверии новогодних каникул. Нет, сперва он, конечно, воздал должное стараниям ребят, превративших в последний учебный день свои кабинеты в разные тематические площадки. Поучаствовал в викторине на первом этаже, попел песни с Грицом, сыграл в средневековую мафию, посмеялся советским мотивирующим плакатам, призывающим требовать всюду сосиски, не плевать на пол в чуме, осторожно проходить между буферами и не стоять под зюзгой. А напоследок пришёл к шестакам, устроившим в своём классе Хогвартс. Здесь снова была викторина, а также полёт на метле, битва с дементорами, сделанными из воздушных шариков, непременные конфеты «Берти Боттс», а под конец явился Ваня Генералов с вопросом: «Хочешь полежать в могиле?» Павел согласился не раздумывая, и это вызвало у шестиклашек бурю восторга. Его с превеликой заботой разместили в мрачноватом прямоугольном сооружении и обещали разбудить, если он вдруг заснёт.

Сперва Павла действительно клонило в сон, но затем пришли мысли, и он просто отдался их течению, не обращая внимания на праздничную суматоху. Он думал о людях, собранных Грицом в его команду, вращающихся вокруг него, как планеты вокруг своего солнца. Люди приходили из числа выпускников и из HeadHanterа, через знакомых и через грицовскую геокомпанию. Яркие люди с запоминающимися именами, родившимися здесь же, в Е-профиле. Редко кого звали по имени-отчеству. Учитель Павел перебирал имена и представлял себе лица. Екатерина Ивановна Сосновикова, которую с лёгкой руки какого-то шестиклассника звали Катя со слониками. Настя Фаронова-Фараонова. Ваня Масленников, прозванный Чайкой за любовь к Ричарду Баху. Лёха ОК, потому что Околотков, ученик Грица, ещё по прежней школе. Юрник, или ЮН, самый старший из препов, физик, которому ученики постоянно писали на доске: «ЮН, вы не правы!» АЖ — Александр Жигулёв (создатель ажешек — специальных патронов для игры «Солдатики»), не путать с Алексеем Жедём, потому что он Алекс. Царь, закончивший 179-ю и теперь преподававший историю, судивший перестрелку на зимоле, заказывавший лучшую пиццу на педсовет и неизменно игравший визиря в «Караване». Король, буквально Слава Король, фамилия такая. Говорун, он же Саша Разумов, тоже из ешек. Алексей Лунёв, выпускник 179-й, ещё в школьные годы получивший прозвище Лунь; дети настолько привыкли к этому, что даже в презентациях писали: «Руководитель проекта Лунь». Лена, владыка кучи, так её стали называть после поездки по бывшей Югославии, на одном из тамошних языков это значит «хозяйка дома». Ася, Коля, Гена, Таня, Маша, Соня, Паша. Азамата так и называли, но он сам любил играть словами: «А за мат ответишь». Или: «Вот послушай, Паш, мы в классе решили поменять всем имена и фамилии. Если начинается с гласной — просто прибавляем М в начале. А согласную меняем на М. Я теперь Мазамат Мряев. Есть у нас Маша Мотик, Миша Мистик, Мастя Морошина. А Вера стала Мера».

Павел подумал о Вере Александровой. Она сильно изменилась за последние полгода. Стала взрослее, свободнее. Больше не носила толстовки с «Последним испытанием» — остался только Дэвид Линч. Всё чаще Павел ловил себя на мысли о том, что их встречи превратились из консультаций в беседы коллег.

— Помнишь, Вера, ты хотела прояснить насчёт фрегата? — спросил он недавно.

— Помню, но пока не знаю, куда это вставить, да и стоит ли это делать вообще.

— А в чём суть?

— А в том, что фрегат — сильная, ловкая и подлая птица, которая живёт тем, что отбирает рыбу у других птиц, простачков, которые трудятся, чтобы её поймать. А фрегат, такой красавчик, просто парит в вышине и высматривает, кого можно ограбить. Воплощённое чувство превосходства над всеми.

— Ого, сильно.

— Поэтому трудно сообразить, где уместно об этом рассказать, чтобы не было слишком прямолинейно.

— Может, как притчу вставить?

— Была такая мысль, — подхватила Вера.