Фрегат

Райхольд словно плыл впереди, ритмично двигая посохом, как веслом. Наконец он остановился в одном из залов и засветил посох сильнее, направляясь в дальнюю часть. Фрегат приблизился и ахнул — перед ними открылась маленькая железнодорожная станция с чугунными рельсами для паровоза-кукушки и прочными деревянными шпалами. Они пошли прямо по путям мимо каменной платформы в тоннель и продвигались вперёд, в то время как Фрегат, усердно шевеля губами, считал шаги и думал о том, как хорошо, что старый маг неразговорчив. Считать было нетрудно, он не боялся сбиться, так как делал подобные штуки постоянно: незаметно для других вёл счёт на «раз-и» и точно знал, сколько длится пара Вреля и за какой промежуток времени Поедатель Гороха справится с двойной порцией супа.

В определённый момент в стене слева открылся узкий боковой ход — скользкие от сырости ступеньки, ведущие вверх. Райхгольд велел Фрегату подняться первым и откинуть металлическую крышку люка. С этим заданием Падальщик провозился долго, так что старик завёл свою обычную брань, тем более страшную из-затого, что здесь не было крыс и магу не на ком было выместить свой гнев. Подстёгиваемый нарастающим ужасом, Фрегат изогнулся, подставил под люк плечо и, упершись ногой в стену, изо всех сил толкнул крышку люка. Та сдвинулась и под нажимом отъехала в сторону.

Над головой — полотно неба, такого чистого, насыщенного цвета оно бывает только в Пустоши. И облака такие только здесь: облака-фигуры, облака-декорации, облака-картины. Сейчас, размахнувшись прозрачным нитяным крылом на полнеба, в вышине проплывал серафим с распахнутыми от горизонта до горизонта руками и чуть согнутыми ногами. Его точёный профиль с высоким лбом и правильной формы носом был устремлён в сторону заката.

Фрегат высунулся по пояс из люка и сразу же узнал местность — невысокая гряда, где он любил прятаться в пещерке с песчаным дном. На валуне с острым сколом и блестящими на солнце прожилками сидел одноглазый ворон Андрус и чистил свой клюв о каменное ребро.

Снизу Райхольд продолжал исторгать проклятья, словно желая помериться силами с каркающим вороном или матерящимися кузнечиками, и Фрегат поспешил вылезти наружу.

— Обратно дойдёшь сам, — резким голосом выкрикнул маг, когда поднялся на поверхность и перестал браниться. — Или не дойдёшь, если ты слабак. Дверь в библиотеку откроется сама, как только поднимешься на верхнюю ступеньку. Шар верни на место.

Райхгольд отошёл на несколько шагов от каменной гряды, ударил посохом о землю и исчез в клубах поднявшейся пыли.

Марк Аврелий Фрегат Мельчор забрался в пещерку и подтянул ноги к подбородку. Он размышлял об игре.

«Караван»

Он размышлял об игре. Из всех игр, которыми изобиловал учебный год в Е-профиле, учителю Павлу больше всего нравились «Караван», «Солдатики» и «Выживание». «Караван» в этом году задался особо: Павел участвовал в нём уже второй раз и хорошо представлял, что будет делать в своём медресе. После прошлогоднего разбора он твёрдо усвоил, что участники не должны заработать у него много игровой валюты или навсегда засесть в локации, рисуя картинки и составляя на заказ прошения эмиру. Наоборот, у них должна возникнуть мысль как можно скорее набрать товаров и отправиться караваном в пустыню. Поэтому всех соискателей Павел встречал на пороге словами:

— Работать будете очень много. Платить я вам стану гроши, кормить-поить буду редко, а вот бить палкой — часто.

И Павел указывал сначала на мягкую тимбару для лупцевания учеников, а затем на дюралевый меч, обозначающий границу медресе, и объяснял дрожащим детишкам, что меч принадлежал поверженному им в отчаянном бою крестоносцу.

В «Караван» играли в актовом зале, превращённом в восточный мир — с дворцом эмира, несколькими торговыми городами (каждый со своей валютой), мастерской, чайханой и медресе. По территории важно расхаживали стражники с алебардами и мечами, готовые схватить и утащить в зиндан любого нарушителя. На убранном коврами возвышении восседал эмир — скелет, облачённый в роскошный халат, туфли с загнутыми носками и чалму. Под ним, во дворце, безраздельно властвовал визирь, принимая прошения на выезд из города с торговым караваном и время от времени издавая абсурдные указы, как-то: всем смеяться, или прыгать на одной ножке, или танцевать джигу-дрыгу, или срочно отправляться в пустыню. Указ провозглашался в абсолютной благоговейной тишине, а затем раздавались восторженные вопли: «Слава эмиру!» За все годы, сколько существовала игра, охваченные стремлением сколотить капитал и снарядить караван в пустыню, участники так и не догадывались, что эмир давно помер и от его имени самодурно правит визирь. При дворце располагался зиндан, где узники должны были отжиматься и приседать, и гарем с евнухами и наложницами, куда завлекали прислужники визиря, обещая игрокам сытую безбедную жизнь. Потом же выяснялось, что всё заработанное насельниками гарема принадлежит эмиру.

Мастерили в «Караване» восьмиклассники и некоторые препы. Успешным считался игрок, несколько раз посетивший пустыню с верблюдами и товаром. Пустыня, венец действа, располагалась в кабинете биологии и представляла собой особый уровень игры, на котором нужно было сделать точные расчёты всех необходимых запасов, чтобы успешно пройти выбранным маршрутом. Здесь царствовал Гриц вместе со своими помощниками.

Чаще всего в медресе приходили шестаки: они наивно полагали, что здесь смогут заработать достаточно, чтобы накупить товаров и собрать караван. Семиклассники, игравшие второй год, были более осторожны. Им нужно всего-то прошение к эмиру, которое можно получить только в медресе, но и с этим они торговались, как заправские представители Востока: не хотели, чтобы ученики составили им прошение задорого, а писали сами, арендуя чернила и перья и покупая лист бумаги. Павлу, как мастеру, оставалось только приложить вырезанную из картофелины печать и поставить личную подпись.

Через пару часов игры обычно наступал довольно тухлый момент, когда в пустыню давно никто не ходил, все бездельники были собраны в гарем, нарушители порядка томились в зиндане и можно было прогуляться в чайхану попить чайку с восточными сладостями. И на этот раз всё шло как обычно. Вернувшись в медресе, Павел уже собирался отправить в чайхану Веру, свою игровую помощницу, как вдруг с удивлением обнаружил, что та в его отсутствие наняла нового ученика, готового рискнуть жизнью ради особого задания: пробраться во дворец эмира и подкинуть в гарем листовки с сообщением о том, что правитель давно мёртв, что надо свергнуть визиря, бежать из дворца и снова заняться свободной торговлей. Узнав о таких планах, Павел, точнее его персонаж, должен был или прийти в бешенство и сдать Веру и нового ученика стражникам или принять участие в заговоре. Павел выбрал последнее, и они пережили несколько волнительных минут, когда ученик, подкидывавший листовки, преследуемый стражниками, бежал из дворца и был укрыт в медресе под стульями, завешанными тканями.

В суматохе восточного базара стражники не сразу поняли, куда убежал изменник, а Павел с Верой успели нанять ещё несколько учеников, которых разместили по всему медресе с чернилами, перьями и листами бумаги, а одного усадили на стул, под которым спрятался беглец, и велели вырезать новую картофельную печать.

Впрочем, заговор не имел успеха, так как шестаки из гарема отказались поднимать бунт и свергать визиря, поскольку считали, что очень хорошо устроились и ничего менять не следует.