Семилистный клевер

Эдвард пробормотал что-то между «да» с «угу» и забрался на стул с ногами. Обхватив кружку, он грел руки о керамические бока и шмыгал носом, но глаза у него оставались сухими.

Альфонс примостился рядом с ним, подвинув свой стул вплотную, и что-то зашептал на ухо. Эдвард подкатил глаза и подвинул кружку ему. Альфонс тут же отодвинул её от себя.

— Уже простудился? — проходя мимо, Огненный потянулся потрепать его по волосам, но Эдвард отклонился в сторону и сгорбился.

— Замёрз просто, — глухо ответил мальчишка. Кружка поехала по столу к Огненному. — На, ты ж тоже замерз. А мне это, не лезет.

— Мне тоже не лезет.

Фыркнув, Эдвард лёг на столешницу грудью и прикрыл глаза. Конечно, его разморило после забега под ливнем, которым можно было затопить целую пустыню.

Огненный широкими шагами пересёк кабинет, обернулся на подчинённых.

— Хавок, присмотрите за ними. Мне надо срочно кое-что отнести.

— В такой дождь?! — возмутился младший лейтенант.

— В такой дождь, — Огненный взялся за ручку двери.

Не хватало ещё оставлять книги в пределах досягаемости пары очень любопытных глаз и жадных до алхимических трактатов рук.

Рой вынырнул в коридор, миновал окна с размытым от дождя пейзажем. Ему не давала покоя одна мысль: когда дети умудрились достать книги и кто им в этом помог? Самой вероятной кандидатурой был Эрлай, но парень к ним не то что не приближался, он вообще не появлялся в эти выходные. Получается, Такер?

Стоило выйти на улицу, как сырой холод забрался за ворот за секунды, пробежался по спине колючей змейкой и выморозил всё накопленное за несколько минут тепло, свернувшись клубком у самого сердца.

В детстве Рой часто выбегал под дождь, прыгал с воинственным кличем по лужам с другими ребятами и спорил на полную свинью-копилку, что простоит под старым деревом, пока с неба не перестанут бить молнии. Когда он стал Огненным алхимиком, дождливая погода потеряла всю свою прелесть и превратилась в проклятие серости и сырости.

Зонт раскрылся с глухим хлопком. По чёрной медузе купола заколотили крупные капли. Ливень грыз зонт с громовым рычанием, швырял в него брызги с порывами ветра, но Огненный понемногу пробирался между лужами к библиотеке.

Даже если книги принадлежали Такеру, он не признается напрямую. После их встречи на скачках хозяин коня-гибрида оставил у него впечатление человека неконфликтного, но не по мягкости, а по трусости и нежеланию подставлять свою шкуру.

Из размышлений его вырвал треск молнии. Иссиня-белая лапа шибанула так близко, что он ощутил запах озона и палёного камня.

В месте удара взвился лёгкий дым. Дождь прибивал его к земле, и он стелился над дорогой белесой позёмкой.

Когда Огненный наступил на чёрный от молнии камень, от него ещё исходило тепло.

Рой свернул направо. Здесь дома жались друг к другу теснее, а вся середина дороги превратилась в сплошную лужу, зато путь вёл прямиком к зданию библиотеки.

У самых стен росли пучками стрелы одуванчиков вперемешку со стеблями бурьяна и травой. Стебли с хрустом лопались под ботинками.

С узких карнизов лило едва ли меньше, чем за ними. Окна библиотеки сочились жёлтым, превращая её издалека в подобие приземистого замка. В одном из проёмов мелькала маленькая девочка в полосатом свитере: пока Рой пробирался к зданию, она успел сбегать в книжные недра и примчаться обратно с цветастой книжкой, которая едва помещались в худых руках. Эрика пробежала мимо окна, даже не заметив Огненного.

Он как раз обходил разлившуюся поперёк дороги лужу, когда краем глаза уловил прерывистое движение. Он привычно щёлкнул пальцами, забыв, что в дождь это бесполезно.

Неизвестный ударил его в грудь. Зонт отшвырнуло в лужу. Глаза заслепило иссиня-белым светом и болью, сердце споткнулось, пропустило удар, а затем пустилось в такой галоп, что закружилась голова. Пошатнувшись, он дико уставился на напавшего.

Напротив стоял уроженец пустыни с клеймом шрама на половину лица. Он едва держался на широко расставленных ногах, левая рука висела вдоль тела плетью, но в глазах горела решимость вцепиться и не отпускать, пока последние искры жизни не покинут тело.

Ишварит тяжело выдохнул. Между растопыренных пальцев брызнули синие молнии.

Это выглядело… ненормально? Даже государственным алхимикам нужно было обе руки, чтобы замыкать формулы преобразования. Что за исключение из равноценного обмена?

Ишварит бросился вперёд. Рой отпрянул, разрывая дистанцию, и по мокрой дороге с шелестом разлетелись обрывки алхимических трактатов.

Ишварит коснулся его вскользь. Синий разряд промчался по мундиру, ожившей кислотой въелся под кожу. На дорогу брызнула кровь.

Сквозь разрывающую сознание резь пробилась мысль, от которой в голове сразу же прояснилось: ишварит владел только разрушением. Владел топорно, но компенсировал это убийственной мощью алхимической реакции.

Рой покосился на переулок. Если заманить ишварита туда, у него будет мало места для манёвра. Не будет же он рушить стены, рискуя придавить булыжниками себя же?

Враг припал к земле. Стоя по-звериному, он запустил разряды по дороге. Они с треском прогрызли камни, добрались до стены здания. Дом накренился над переулком.

В окнах суматошно замелькали человеческие фигуры.

Раненая рука дёрнулась, повинуясь жгучему желанию лишить этого типа алхимии любым способом. Пустынный дьявол имел право ненавидеть государственных алхимиков, но обычные люди его родину не разоряли.

— Они здесь ни при чём, — процедил Огненный, хватаясь левой рукой за кобуру пистолета.

Ишварит одарил его взглядом, полным презрения.

— Вы все — соучастники.

Он говорил низко, с глухими хрипами, словно промёрз насквозь и подхватил воспаление.

Рой выдрал пистолет из кобуры и выстрелил почти не целясь. Пуля пролетела над смуглым плечом. Упёршись боком в стену, ишварит хлопнул по камням правой рукой.

Разряды пронеслись по кладке, почти её не затронув. Взорвались они секундой позже, уже на дороге.

Нога соскользнула с мокрых камней в образовавшуюся яму. Огненный взмахнул руками, удерживая равновесие, когда живой таран врезался в него боком, выбивая воздух из лёгких и опору из-под ног.

Огненный успел надавить на курок. Левую руку вело, но пару пуль он в ишварита всадил: завязанная рука брызнула винно-красным, а лицо шрамованного застыло и побледнело до серости.

Он стоял не шевелясь. Идеальная мишень.

В рычании грома раздался короткий щелчок курка, но выстрела не последовало.

Ишварит шагнул к нему. В глазах уроженца пустыни не осталось разума — только животное желание добить разорителя родного гнезда.

Ишварит рухнул на одно колено, упёрся в камни уцелевшей рукой. Синие молнии брызнули под пальцами.

Огненный прищурился, когда дорожные камни вздыбились волной. Их не столько разрушало, сколько… выстраивало заново? И направление разрядов шло не от ишварита…

Огненный развернулся к их источнику. Он стоял по ту сторону переулка, в паре метров от нависшего дома, и уже отвёл ногу назад, чтобы побежать.

Рой замер. Огненный смотрел, не в силах даже дышать из-за сковавшего его напряжения, не в силах крикнуть, чтобы он не смел к нему приближаться.

Встряхнув головой, Эдвард сорвался с места.

========== Глава 41 ==========

Едва за Роем закрылась дверь, Эдвард прекратил изображать спящего и схватился за кружку с чаем, как утопающий за вынырнувшую в потоке соломинку. Он едва ли ощущал тепло керамических стенок и отрешённо смотрел на зелёно-серебристый герб Аместриса. Однорогий дракон пялился на него с немой укоризной в единственном глазу.

— У-у-у, зануда, — пробурчал Эдвард и, щёлкнув ногтём по драконьей морде, выпил залпом почти половину кружки.

Чай уже успел подостыть и согреться никак не помогал. Бегая под дождём, Эдвард думал только о книгах, а теперь жалел, что не преобразовал себе хотя бы зонтик.

Завернуться бы сейчас в плед — нет, пару пледов! — и не двигаться, пока тело не перестанет дрожать.