Семилистный клевер

Так много смертных — и ни одного, кто плёлся бы, баюкая перебитую руку.

Сплюнув на загаженную крышу, Энви спрыгнул на насыпь.

Глаттони таращился на него с таким видом, словно брат сейчас вынет ишварита из кармана, как ёлочную игрушку.

— Нет его, Глаттони, — Энви со вздохом похлопал его по лысой макушке.

Выражение морды лица у брата сразу стало как у щенка, нагадившего в тапок.

— Брось уже этот огрызок. Пошли, у нас ещё до-офига дел!

Глаттони с явным сожалением спустил смертного на землю — то есть, стряхнул, как мешок с овощами. Человек рухнул у насыпи, бледный и едва дышащий.

Энви пихнул его в плечо носком ботинка.

— Поднимайся давай. А то этот любитель колбасных изделий передумает.

Человек поднял на него перепуганный взгляд, в котором так и читался немой вопрос: «кто же вы, чёрт возьми, такие?»

— Не твоё дело, — склонившись над ним, прошипел Энви. — Дуй отсюда, пока я разрешаю.

Человек пополз от них, как потревоженный краб, но через пару метров у него получилось подняться на ноги. Глаттони проводил его жадным взглядом.

— Идём, говорю, — сдавив его пухлую ладонь, Энви потащил брата прочь.

Рабочие с поезда глядели им вслед и перешёптывались. Наверняка радовались, что парочка самых проблемных за всю историю поезда пассажиров благополучно свалила от них в затянутый влажной дымкой тумана переулок.

Энви повёл брата вокруг склада. Ишварит не успел бы уйти далеко. Наверняка забрался в заброшенный дом или вовсе свалился в канаву.

Они успели сделать небольшой круг, когда Энви на нос капнуло что-то холодное. Вздрогнув, он поднял голову. Над крышами висели спутанными клоками волос тучи. Чёрные, даже на вид тяжёлые, они рычали громом на этот мир и пускали слюну дождя.

Он обрушился на Централ ревущей стеной, под которой асфальт покрывался влажными пятнами, точно больной ветрянкой, истекал прозрачной кровью луж и мутных рек.

Ливень хлестал по плечам и голове, лез за шиворот. Созданный впопыхах зонтик выгибало до хруста под порывами шквального ветра.

Энви трясло от холода и раздражения. В торговом поезде он мог забраться в передний вагон с купе для персонала и отогреться, а в Централе такой возможности не представится, пока он не поймает ишварита.

Глаттони его настроения не разделял: обжора с восторгом ловил языком потоки дождя и забредал в лужи, утопая в них по щиколотки. Холод напрасно пытался пробраться сквозь толстую кожу, больше подходящую носорогу, чем гомункулу.

Энви забрался под козырёк балкона. Алые искры пронеслись по куполу зонтика, и гомункула обдало мелкой моросью, когда зонт растворился в воздухе. Стряхнув с пальцев капли воды, Энви прижался к стене. Пусть она вытягивала тепло, зато осталась сухой.

Глаттони примостился рядом.

— Я не чу-ую, — с грустью произнёс он и потупил взгляд.

— Ещё б ты чуял, — Энви встряхнулся. Вода мелкой пылью взвилась в воздух. — И не почуешь, пока эта дрянь не закончится.

— Что нам де-елать?

— Не знаю! — огрызнулся Энви, растирая предплечья. — Давай ты что-то придумаешь для разнообразия!

Сунув в рот палец, Глаттони замычал на одной ноте. Его взгляд устремился в грохочущее разрядами небо.

Энви отвернулся. Алые искры слизывали влагу, превращая её в толщу подкладки, но теплее от этого не становилось.

— Энви, а я могу съесть тучи? Дождь тогда прекратится, да?

— Чего? — переспросил Энви, рванув с шеи цепочку.

— Тучи. Тучи надо съесть. Тогда ишварит не смоется.

Энви моргнул пару раз, переваривая услышанное, и заржал не хуже коня Такера. Согнувшись в приступе хохота, он всхлипывал, вытирал слёзы и снова закатывался, пока в лёгких совсем не осталось воздуха, а смех не перешёл в надсадный кашель.

— Гха-хатони, ты гхе-хе-хе-ений! — провыл Энви, хлопая себя по бёдрам. — Весь… весь в мен-кхя!

Глаттони с визгом прыгнул в ближайшую лужу.

Брызги окатили Энви с ног до головы.

Он шарахнулся в сторону, перемежая ругательства со смехом, когда Глаттони повернулся вправо и уставился в одну точку.

Сквозь ревущий водопад дождя проступил тёмный силуэт.

Энви с любопытством выглянул из-за плеча Глаттони. Ливень шабашил с такой силой, что он различал лишь очертания плывущей над дорогой фигуры.

Ядро забилось сильнее, едва она подошла ближе.

Обжора подслеповато прищурился, когда Энви бросился прямо под дождь. Вода хлынула на него с небес, забарабанила по плечам, залилась в ботинки, а он затормозил прямо посреди лужи, жадно разглядывая сквозь дождь знакомые черты лица.

Ласт глядела на него из-под чёрного зонтика с прихотливо изрезанной ручкой. Во влажном сумраке её глаза отливали чернотой, как у Прайда.

— Ласт, тут ишварит живой! Ты его не видела?

— М-м-м, подробней можно? Только вылези для начала из лужи, будь добр.

— Прикинь, мы с ним сутки ехали, а эта зараза пряталась в этом морозильнике, ещё и в чужой одежде! — возбуждённо тараторил Энви, дополняя сбивчивый рассказ взмахами руки. — Он такой, со шрамом на полморды, не перепутаешь!

Сестра подошла к краю лужи. Широкая лапа зонта накрыла их обоих.

— Энви, в самом деле. Мне холодно смотреть, как ты там стоишь.

Он удивлённо глянул под ноги. Вода исходила желтоватой пеной, нарывала и лопалась пузырями под гулкими пулями дождя. Она чавкнула в носках, едва гомункул пошевелился.

Энви уже поставил ногу на испещрённую рябью дорогу, когда со спины налетело что-то тяжёлое и сбило с ног.

Он шмякнулся в мутноватое озерцо. Щёки и лоб обожгло ледяной водой.

Энви выпрямился рывком. Сплюнув мелкий мусор, он вперил свирепый взгляд в Глаттони, но братец на него даже не глянул: обжора вился вокруг Ласт, точно бесхвостый пёс, и тоже пытался что-то объяснить, хотя сестра на его откровения только задумчиво хмурилась.

Энви с шипением выскочил из лужи. Он в один миг оказался рядом с Глаттони и с размаху пихнул его в разлившееся от дождя озерцо.

Раздался звонкий шлепок — и воду выбросило из лужи тучей брызг.

— Мальчики, это некрасиво, в конце концов, — Ласт провернула в руке узорную деревяшку зонтика.

Энви с возмущением притопнул ногой. Асфальт с треском просел от удара.

— Ну а чё он?!

Ласт мягко взяла его за подбородок и подняла голову, заставляя посмотреть в глаза.

— Ты что-то говорил про ишварита, дорогой. Далеко он успел уйти?

— Да фи-иг знает, — Энви показал Глаттони кулак. — Далеко не мог, но мы его никак найти не можем.

— А как же его нюх? — поинтересовалась сестра, кивнув на обжору.

Энви только скривился.

— Да какой к чертям нюх, когда эта зараза перебивает след табаком и одеколоном? Ещё и пользовался, что там всё кровью пропахло! — ероша мокрый ёжик волос, жаловался Энви. — Ну, мы ехали в мясном поезде, а у этого типа рука перебитая, там кровью лило, как здрасьте.

— Как же он от вас ушёл? — Ласт притронулась к ожерелью на груди и аккуратно подцепила змейку двумя пальцами.

Цепочка несильно натянулась.

— А мне откуда знать? — ворчливо отозвался Энви. — Вот умудрился! А с этим дождём его вообще теперь фиг найдёшь!

— Значит, крыса побежала искать норку, — проворковала сестра. Ожерелье посверкивало в тёмной ткани её перчаток горсткой упавших звёзд.

— Норку, значит, — нахмурился он. — Ты про трущобы, что ли?

— Видишь? Не всё так безнадёжно.

— Н-да-а, но-о-о… — замявшись, Энви потёр шею. — Что если он решил выпендриться и спрятаться под самым носом?

Змейка ожерелья с лёгким звоном заструилась меж её пальцев.

— В таком случае, его встретим мы с Глаттони.

— А вариант! — Энви хлопнул в ладони, привлекая внимание обжоры. — Глаттони, слышал? Ты идёшь с Ласт, не со мной! Только, Ласт, — спохватившись, торопливо добавил гомункул, — не приближайся к нему, добивай лучше издалека. Этот тип владеет алхимией, и…

Она высоко вскинула брови:

— Ишварит — алхимией?

— …он множит на ноль всё, чего касается. Не то чтобы это такая проблема, но нафига тебе лишний раз заряд камня тратить?