Семилистный клевер

Хмыкнув, Эдвард взял кошку за лапу и дотронулся ей до локтя девушки. Мари подняла на него глаза.

— Мы пойдём, говорю, — повторил Эдвард.

— Да, я тоже, — она покосилась на дверь, — тоже пойду.

Эдвард хмуро глянул туда же.

— Их точно найдут, ага. Ну, тех, кто всё это устроил.

— Хватит и того, что Лия с Ксинксом живы.

— А дрын какой-нибудь тут нужен. Ну, вдруг ещё придут, — почесав нос, мальчишка огляделся в поисках пресловутого «дрына», но вокруг были только камни и стекло. — Я могу преобразовать что-нибудь!

Мари перевела растерянный взгляд с мальчишек на Роя.

— Да, они тоже алхимики, — улыбнулся Огненный. — Только не государственные, разумеется.

Эдвард чертил формулу прямо на земле. Лия с любопытством следила за его движениями с плеча мальчишки и мотала головой, следуя взглядом за указательным.

Земля заискрилась, всасывая в самый центр всё, что лежало в её пределах. В круге постепенно вылепливалось что-то тёмное и продолговатое. Рой прищурился. Эдвард преобразовывал нечто, очень похожее на пистолет.

Мальчишка подхватил вещь с земли и всучил её девушке, попутно тараторя:

— Вот, этого эти придурки точно испугаются! Он не стреляет, правда, но пугнуть таким можно!

Мари с сомнением повертела в руках оружие.

— А он точно не стреляет? — шёпотом спросила она.

Эдвард ковырнул ботинком край формулы:

— Ну, пуль там нет.

— Х-хорошо, — Мари косо заткнула пистолет за пояс.

В густой кроне деревьев надрывно закаркала ворона.

========== Глава 29 ==========

Тёплый ветер щекотал перья на горле, обволакивал лапы и ласкал птичий слух отрывистым свистом. Под светлым животом сапсана раскинулась цветущая степь, над серыми, как тучи, крыльями — светлое от лучей небо.

Энви мчался на скорости хорошего поезда, но его внимание то и дело привлекали шорохи в степных травах, мышиная возня и хруст стеблей под лапами кролика. Взгляд невольно устремлялся вниз, а лапы сжимались вокруг невидимой добычи.

Жители степи были крошечными и хрупкими, как оригами. Соколиные когти могли прорвать их плоть с лёгкостью режущего бумагу ножа, и с каждым новым звуком сопротивляться жажде охоты было всё труднее.

Энви повернул прочь от степи. Неподалёку переливалась всеми оттенками янтаря его цель: регион Ишвара. С высоты пустыня выглядела безжизненной, но Энви слышал, как соблазнительно шуршала под песком местная живность.

Симфонию шелеста с шорохом портил прерывистый звук, отдалённо похожий на мычание. Энви завис в воздухе, прислушиваясь. Звук резонировал, словно его обладатель располагался под землёй, и звучал то в одном месте, то в другом.

Сапсан сорвался в пике с воинственным клёкотом, мало заботясь о том, что звериная мелочь может его услышать. Он мчался к земле сквозь визг ветра. Плотно сжатые крылья дрожали от возбуждения.

Лапы вонзились в податливый песок. Под когтями что-то зашевелилось. Энви инстинктивно сдавил добычу в лапе. Склонив голову набок, потянул её из песка.

Наружу показалось грязно-бурое тело, за ним — уплощённая голова с круглыми немигающими глазами. Змея, причём из крупных. По крайней мере, для сапсана.

Она с шипением развернула морду и отвела шею назад.

Змея повисла на его крыле. Энви с возмущением ударил её клювом, куда достал, но червяк-переросток лишь плотнее сдавил чешуйчатое кольцо вокруг крыла.

Тихое шипение перекрыл хруст перьев.

Второе кольцо сдавило горло, перекрывая воздух, но задыхался Энви не только от этого: в груди жгучим комком собиралось раздражение, которое выплёскивалось наружу гранатовыми искрами и хриплым клёкотом.

Искры промчались по пленённому крылу, которое пошло белесыми пятнами. Перья смягчились и слиплись, как плавленый сыр, обволакивая змеиное тело податливой массой. Светлые кляксы облепили рептилию с головы до хвоста, размягчая чешую, плоть, кости, впитывая горячую кровь, как губка. Солоноватый привкус разливался по языку и пьянил не хуже алкогольного коктейля.

Змеиное тело растаяло за секунды. Энви оглядел песок под лапами, развернул потерявшее форму крыло. От рептилии остались только капли крови на песке да часть шкурки размером с кончик клюва.

Он втоптал шкурку в песок, чтобы не видеть свидетельства позорной уступки боевому облику, но через пару мгновений откопал её обратно и разорвал клювом надвое.

В ушах шумело. Энви уже не разбирал, поглощённая змея пыталась его напугать или это он сорвался на несвойственные пернатым звуки. В любом случае, змея сама напросилась. Нечего было набрасываться, могла и просто попытаться уползти, глядишь, и отпустил бы!

Энви с усилием тряхнул крылом, и размягчённая плоть хлопнула по песку. По виду конечность напоминала подтаявшее мороженое, а на деле была скопищем маленьких ртов, которые растворяли и впитывали всё, что их касалось.

Он щёлкнул клювом у края бесформенной конечности. От одного вида такой дряни к зобу подступал ком. На её фоне даже вторая пасть Глаттони выглядела, как воплощение искусства.

Красные разряды пробежались по конечности, возвращая цвет и форму птичьего крыла. Белесые пятна втягивались под перья, до поры до времени растворяясь в недрах философского камня, но не могли заполнить ощущение пустоты в грудной клетке. Оно накатывало каждый раз, когда Энви кого-либо поглощал, и росло вместе с количеством жертв, выворачивая наизнанку закон равноценного обмена.

Энви раскрыл клюв. Горячий воздух обжигал язык и горло, но гомункул хватал его, пока в груди не защипало.

Крылья хлопнули в знойной пустоте, взметнули позёмку песка. Рывок-другой — и Энви взмыл над скелетом затерянного в пустыне квартала. Поросшие редкой травой камни, разбросанные по развалинам кости да чёрные от копоти стены — вот и всё, что осталось от ишварского города.

Пролетая над ним, Энви подмечал, где и какой из алхимиков успел отметиться: южный квартал до сих пор покрывало обсидианово-тёмным, оплавившимся песком — работа Огненного; дальше из стен торчали железные оружия, бесполезные без своего хозяина, Железнокровного алхимика; через квартал от него от домов остались только усеянные обломками ямы — здесь прошёлся Багровый Лотос.

Лотос, Лотос, неуёмный мальчишка с поистине гомункульской жаждой обладания философским камнем. Помнится, Отец был к нему расположен. После выходки Кимбли Отец в нём не то чтобы разочаровался, но решил убрать с передовой, чтобы не убился раньше времени и не вздумал вносить в их план свои поправки. Кимбли об этом не сказали, но он наверняка догадывался, кто его спас от расстрельной стены.

Лотос поступил дурно, убив союзников Отца из-за камня, но Энви на его месте тоже не сдержался бы. Отбирать у алхимика такой ценный ресурс могли только форменные болваны, а они Отцу без надобности.

Приглушённое мычание раздавалось в глубине развалин. Его сопровождала тяжёлая поступь, от которой звериная мелочь разбегалась во все стороны, как круги от брошенного в воду камня.

Энви взвился выше, под самые облака. Разгорячённое тело обдал прохладный воздух. Внизу промелькнули развалины громадного, по меркам ишваритов, здания — храмового дворца, как они его называли. Такие стояли в каждом ишварском городе, обычно на перекрёстках главных дорог, и служили не только храмом, но и маленькой крепостью на случай войны.

Мычание звучало знакомо, но руины скрывали его источник на манер черепахового панциря. Раздражение вырвалось отрывистым клёкотом. Хватило же Глаттони ума забраться в самые недра развалин!

Энви резко развернулся, выворачивая на покатую горку воздушного потока, и заскользил по ней вниз.

Ветер привёл его к дальнему крылу храмового дворца. Впившись когтями в обломок стены, Энви бросил хищный взгляд на окрестности. Мычание раздавалось совсем близко, но он по-прежнему не видел Глаттони.

Окрестности огласил пронзительный крик сапсана. Он растаял в воздухе, впитался в него, как вода в песок — и пустыня снова замерла, немая и мёртвая.

Отчаявшись найти брата сам, Энви спланировал на разбитые камни молельни. Разряды окутали сапсана плотной сеткой. Камни одним махом ушли вниз, размываясь перед глазами, как мираж.