Семилистный клевер

Альфонс только подвинул миску к вольеру, а Ксинксу уже хватило: он взвился в воздух, приземлился в дальнем углу и припал к одеялу. Видно, котёнку было невдомёк, что на чёрном его прекрасно видно.

— Ну, чего ты… — ласково прошептал Альфонс, потянувшись к дверце вольера. — Я тебя не обижу…

Если Ксинкс и понимал слова, то вряд ли им верил. С утробным воем он впился всеми четырьмя лапами в ткань и забил задними по одеялу.

— Не лез бы ты к нему, Ал, — вполголоса заметил Эдвард, который кружил неподалёку.

— Как я его тогда покормлю?

Альфонс расстроенно вздохнул. Неужели и правда надеялся, что Ксинкс воспримет его как-то иначе? Пусть Альфонс ни капли не походил на его мучительниц, котёнок не видел разницы. За свою короткую жизнь он очень хорошо усвоил одно: человеческие руки причиняют боль.

Наверное, для Ксинкса впечатлений на сегодня было достаточно, но Альфонс твёрдо решил поставить миску в клетку, чтобы Ксинкс запомнил именно его запах.

Белый бесёнок затаился в одеяле в ожидании. Весь напряжённый, когти наготове — того и гляди кинется.

— Погоди-ка, — Огненный приблизился к ним и присел перед вольером. — Давай лучше я.

Альфонс глянул на него с удивлением, но всё же послушался и отполз в сторону. Рой медленно протянул руку к дверце.

От тихого щелчка Ксинкс подскочил так, словно рядом взорвалась граната. Вжавшись в стенку, он выгнулся шипящей дугой. Обрубок хвоста нервно задёргался из стороны в сторону.

Миска плавно заехала в клетку. Ксинкс принюхался. В алых глазах вспыхнул голод.

Огненный не успел убрать руку. Бесёнок впился в ладонь когтями и клыками, но тут же опомнился и резво отскочил от него, едва не опрокинув миску.

— Я говорил, Ал! Он дикий! — нарисовавшийся рядом Эдвард зыркнул на кота с явным намерением оттягать поганца за шкирку. — Сильно цапнул?

На ладони виднелась пара неглубоких царапин и следы от укусов. Ерунда, хоть и болючая.

У двери кто-то испуганно ахнул. Оглянувшись, Огненный увидел побледневшую Мари.

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — Ксинкс попросту испугался.

— Я… я принесу сейчас что-нибудь, — сбивчиво пробормотала она, опасаясь смотреть военному в глаза.

Девушка скрылась за дверью раньше, чем он успел сказать, что не собирается вредить приюту из-за какой-то пары царапин. Сам же полез. И знал, что Ксинкс бросится.

Почти бесхвостый задира утробно подвывал, спрятавшись за миской. Из-за металлического края торчали белые уши.

— И что мы будем с тобой делать? — разглядывая царапины на руке, поинтересовался Рой.

Кот осторожно выглянул из-за миски и тут же спрятался обратно.

— Ему показать надо, что так нельзя! — заявил Эдвард, плюхнувшись рядом на пол. — Ал, в твоей книжке не написано, как это делать?

— Ну… его бы отвлечь на что-то… Ксинкс не со зла, правда.

— Ага, зубы соскользнули, — съехидничал старший мальчишка.

Альфонс посмотрел на вольер, снова на Огненного. Взгляд мальчишки заметался туда-сюда, пока наконец не уткнулся в пол.

— Хорошо, я… возьму кого-нибудь… другого.

Выдавив из себя самое фальшивое согласие, какое Рой только слышал, он развернулся спиной к вольеру.

— Во, другой разговор! — обрадовался Эдвард. — А этот, ну… найдёт кого-нибудь.

Старший уставился на Огненного, ожидая окончательного решения. Рой погрузился в молчание, наблюдая за белой бестией. Кот обнюхивал корм и гудел, сверкая глазищами.

Заметив, что люди ещё здесь, котёнок хлестнул пустоту когтями.

Не найдёт он себе хозяина. Кому захочется возиться с плешивым комком проблем, который первым делом раздерёт ребёнку руки и только потом, может быть, даст себя приласкать?

Рой знал, что правильно будет оставить Ксинкса здесь, позволив Альфонсу выбрать ласковую замену. Правда, едва ли мальчишка будет рад. Так будет лучше, только не для всех.

— Скорее всего, он не признает в тебе хозяина.

Услышав его голос, мальчишка сразу вскинул голову.

— Я понимаю, — тихо ответил Альфонс.

Котёнок с урчанием распластался на миске. Растопырив лапы, он с жадностью глотал мясо, которое едва ли жевал. Драные уши дёргались при каждом звуке, а настороженный взгляд непрестанно метался по сторонам в поисках обидчика.

Если он не мог расслабиться даже в вольере, который считал укрытием, то что будет твориться вне привычной ему клетки?

Не выдержав, Альфонс покосился на клетку, но тут же вспомнил про своё обещание. Мальчишка рывком поднялся на ноги и отошёл к другому вольеру, откуда сразу же донеслось приветливое мяуканье. Альфонс мельком глянул на солнечно-рыжего котёнка и даже не улыбнулся.

— Учитывая это, ты всё ещё хочешь его взять?

— Да!.. То есть… нет, он же царапается и злюка… — неуверенно ответил он, переступив с ноги на ногу.

— Так считаем мы с Эдвардом. Я спросил, что думаешь по этому поводу ты.

Альфонс растерялся. Он остановил взгляд на вольере Ксинкса и с минуту только смотрел на бледное недоразумение, которое к тому моменту успело умять больше половины миски.

— Я не хочу его бросать, но он же вас…

— Да это даже царапинами не назвать, — хмыкнул Огненный.

— Тебе не назвать, а если его подерёт?! — встрял донельзя возмущённый происходящим Эдвард.

Рой поднял руку, призывая его замолчать. Эдвард послушался и демонстративно отвернулся, скрестив на груди руки.

— Так значит, мне можно?.. — не договорив, Альфонс прижал руки к груди. Его глаза заблестели от слёз.

Рой кивнул.

Альфонс вдруг сорвался с места. В следующий миг он прижался к Огненному, обхватив тонкими руками за шею.

Так не должно было быть. Как он мог спокойно принять благодарность от ребёнка, когда сам убивал таких же детей в Ишваре? Рой часто видел во снах тех, кто пытался забросать его камнями, застрелить из подобранного на поле боя оружия или придушить, напав со спины.

Выжигая кварталы, окружённый серо-оранжевым туманом, он как одержимый метался по улицам. Вокруг кричали, голова раскалывалась от резкого запаха дыма и горелого жира, но мыслил он на удивление хладнокровно. Нельзя было по-другому, иначе пустыня Ишвара свела бы его с ума очень быстро.

Первое время он придерживался того же и в мирной жизни. У него получалось, пока не случилась та поездка в Ризенбург. Пока эти дети не решили выбрать его.

Огненный обнял Альфонса одной рукой, другой потирая глаза, которые почему-то защипало.

За спиной раздался сдавленный звук, похожий на кряканье.

— Ну, развели, — недовольно пробурчал Эдвард.

За дверью послышались торопливые шаги, и в помещение влетела Мари. В руках она держала вату и тёмный бутылёк.

Осторожно приблизившись, Мари присела перед Огненным. Она чуть опустила голову, и в тени её глаза казались такими тёмными, что граница между зрачком и радужкой была едва видной.

— Вот, простите, что задержалась…

— Мари, не стоило так беспокоиться, — приглушённо сказал Рой.

Она его слушала, но, похоже, не слышала. Пока он говорил, Мари уже намочила вату. Царапины защипало. Увлёкшись, девушка подула на раны. Она проделывала всё с такой серьёзностью, но у Роя её настрой невольно вызвал улыбку.

— Мари, я не ребёнок.

Она рывком вскинула голову, и они едва не столкнулись лбами. Зардевшись, она отвернула голову и прикусила кончик большого пальца.

— Простите. Я просто привыкла к…

— Ранимым пациентам?

Она кивнула, пытаясь закрутить крышку, которая никак не налазила на горлышко.

— Дайте я, — Огненный взял бутылёк из её руки. Ладонь у неё была сухая и горячая, как уголёк.

В пару движений закрыв бутылёк, Рой вручил его обратно. Мари покраснела до кончиков ушей. Прижав к груди пузырёк, она выпрямилась и теперь смотрела на него сверху-вниз.

— Скажите… Вы ещё придёте за… ним?

— Конечно.

Из вольера Ксинкса раздался утробный вой, словно он понимал их слова и возмущался, что его посмеют тревожить и дальше.

— Из него выйдет хороший сторож.