Семилистный клевер

— Порадуется, да, — хмыкнул Энви, наблюдая за пернатыми, которые бродили у скамейки в ожидании подачки. — Прикинь, мелкий сегодня целую схему провернул, чтобы со мной договориться. Припёрся ко мне в слова играть, а потом как начал предложениями на листе строчи… Вон пшёл! — он махнул ногой на голубя, который недвусмысленно таращился на колени. — Так вот, ты слушаешь?

Она кивнула, зарываясь пальцами и носом ему в волосы, но почти сразу же отстранилась.

— Табаком пахнет, да? — понимающе усмехнулся Энви и разломал пирожок пополам, чтобы добраться сразу до яблок. — Это всё Хавок. Мне хватило просто рядом с ним побыть после его перекура. Он из шайки Мустанга, курилка тот ещё. И дурилка тоже. Картонная. По крайней мере с виду, так не знаю. Так вот, про мелких. Им нужны книги по алхимии. Я бы без проблем им всё передал, только за ними же Мустанг бдит… И мне он пока не очень доверяет. И я без понятия, что с этим делать.

— Не торопись. В конце концов, Назначенный День не завтра и не через месяц. Успеешь ещё расположить его к себе.

Энви ответил не сразу. Сладкие яблоки с корицей таяли во рту, и ему хотелось растянуть удовольствие.

— Я ему жизнь спас ещё в поезде, Ласт. Одно другому не мешает, как видишь.

— Дай ему прийти в себя после поездки, — сестра отщипнула немного от его выпечки и бросила крошки голубям. Птицы кинулись к подачке все разом. — А книги передай где-нибудь в другом месте. Если вокруг будет много народа, Огненный не успеет за всем уследить.

Энви присвистнул, про себя жалея, что не додумался до такого просто выхода сам.

Двое голубей вцепились друг другу в шеи, закружились на месте, хлопая крыльями по ботинкам. Драка сопровождалась яростным гудением.

— И ещё, Энви.

— Дась? — откликнулся он, наблюдая за голубиной дракой. Побеждала птица, которая габаритами и цветом больше походила на ворону, чем на голубя. Рыже-белый сновал рядом с ними, торопливо склёвывая крошки.

— Я страсть как хочу прогуляться среди такой толпы.

Энви кивнул, усмехнувшись. Ласт прекрасно знала, как поднять ему настроение и при этом только выиграть. Она могла обратиться к любому из своих кавалеров, и те сочли бы за честь бросить к её ногам пропуск в самые дорогие заведения, но Ласт выбрала его. Энви мог ей отказать, но они оба знали, что этого не случится.

— Будет тебе и толпа, и веселье. М-м, кстати, про развлечения. Я тут узнал, что Глаттони в Ишвар отправляется. Ты с ним или остаёшься тут?

Энви говорил с напускной небрежностью, а сам косился на Ласт. Сестра снисходительно улыбнулась.

— Прайд согласился присмотреть за ним.

— О? — Энви ненадолго даже про еду забыл, настолько его удивила эта новость. — Не поэтому ли… Ну, Расс сегодня немного не в себе был, знаешь? Интересно, он там Глаттони не покромсал часом, когда я ушёл?

— Энви, наш фюрер умеет держать себя в руках, — ему показалось, что сестра говорила с лёгким недовольством. — Он не станет обижать своего брата из-за плохого настроения.

— Как скажешь.

Энви не хотелось портить момент спором. Он по-мальчишески болтал ногами, расправляясь с оставшейся половиной пирожка, и думал о том, что всё в целом сложилось очень даже неплохо. Ласт оставалась в Централе, Прайда наконец припрягли к делу. Правда, Рассу из-за этого досталось от приёмного сыночка, в чьи обязанности не входила слежка за Глаттони. Жаль, что такое зрелище пропустил. Не каждый день увидишь, как грызутся двое самых «образцовых» отпрысков Отца.

Пирожок кончился. Стряхнув на асфальт крошки, Энви поднялся, но Ласт притянула его обратно на скамейку.

— Посиди ещё пять минут.

— Зачем? — Энви хмурился, но на самом деле он блаженствовал.

— Потому что я так хочу, — прошептала на ухо Ласт. — Твои смертные болванчики могут ведь подождать?

Энви глянул на карманные часы, которые успел создать по дороге, и с неудовольствием заметил, что перерыв подходит к концу.

— Увы, мне пора, — тяжело вздохнул он. — Не хочу портить всё опозданиями в первый же день. Я и так почти всё утро на Глаттони ухлопал.

Ласт бросила на него полный укоризны взгляд.

— Всегда ты так, вредина.

— Что поделать, — развёл руками он. — Долг зовёт.

Стоило Энви освободить скамейку, как сестра сразу же расположилась на его месте, стройная и гибкая, как ива. Откинувшись на ребристую спинку, сестра окинула придирчивым взглядом ногти на правой руке, когда рыже-белый голубь вспорхнул ей на колени и закружился, раздувая сизое горло. Улыбнувшись, Ласт положила руку так, чтобы накрыть птице голову.

Энви невольно засмотрелся на сестру. Проходи здесь в этот миг художник, он точно не удержался бы и написал портрет, обозвав его «Дама и голубь» или придумав ещё какую глупость. Если бы картину писал Энви, она бы не имела названия. Нет в человеческом языке слов, способных описать, как восхитительно сейчас в сестре переплелись вожделение и невинность. Увы, предел его художественных способностей заканчивался на каляках уровня наскальных рисунков, а художник не спешил появляться.

Энви пошёл по начисто выметенной дорожке аллеи, прямо по дрожавшей теневой ряби. В шелесте листьев слышалось цоканье белок. Грызуны перепрыгивали с ветки на ветку почти вровень с ним, то ли гоняясь друг за другом, то ли сопровождая его в ожидании подачек.

Энви показал им фигу.

Одна из белок заинтересовалась. Пушистый огонёк соскочил на нижнюю ветку, задёргал носом, но ничего не унюхал. Сердито прострекотав что-то на своём языке, грызун ловко вскарабкался по стволу и спрятался в листьях.

Энви был в паре шагов от Штаба, когда под ноги кинулся мальчишка в драной кепке.

— Сенсация, сенсация! — заорал он прямо в лицо, подпрыгивая на месте как ошпаренный.

Энви смерил его взглядом. На кепке красовалась потёртая надпись «газетчик», под козырьком блестели тёмные и круглые как орехи глаза, из-под кепки торчали рыжие вихры. Через плечо висела вместительная, видавшая виды сумка, куртка выглядела поношенной и слишком широкой в плечах, зато штаны, напротив, были уже малы. На обуви светлели протёртые пальцами дырки.

Голодранец из не самого благополучного района. Неудачник из неудачников, который пытался выживать.

Мальчишка затряс газетой перед самым носом.

— Премьера театра иллюзионистов, уже в этом месяце! — срывая горло, возбуждённо завопил он.

Эта порода была ещё хуже голубей. Энви уже понял, что от него не отстанут, и легче сразу отстреляться, чем устраивать скандал.

Мальчишка сцапал пару мелких монет, и в его взгляде так и мелькнула мысль: «Вот, сегодня-то точно себе куплю!»

Энви презрительно скривил губы, когда ему сунули газету. У него мелькнула мысль сразу же выбросить ненужную бумажку, но тут он вспомнил про театр с иллюзионистами и передумал. Может, в новостях найдётся ещё что-нибудь необычное?

Отдав ему товар, юный газетчик мгновенно потерял интерес к гомункулу и пристал к представительному мужчине с пенсне.

— Сенсация, сенсация! — надрывался голос за спиной.

Энви слышал его до самой двери, пока она не захлопнулась, отрезая гомункула от многоголосия внешнего мира. Приветливо кивнув военной на входе, он свернул в коридор. Мимо него туда-сюда сновали люди в армейской форме. Энви невольно ловил обрывки их разговоров и морщился: ничего путного, одни пустые «ля-ля-ля» про то, как у тётки из магазина на днях чуть не стащили кассу прямо из-под носа, про новый ресторан в другой части города, про задиру из соседнего отдела, который недавно был того же чина, а как повышение получил, так нос сразу задрал, и прочие сплетни, в которые даже вслушиваться не хотелось.

Энви толкнул дверь плечом, и его окутала невообразимая смесь из табака и запаха каштанов. Окно было нараспашку — видно, Фьюри оставил, когда уходил. Его стараниями получилась ароматическая химера, причём не самая удачная.

Походя швырнув газету на стол, гомункул подошёл к окну. Из всей команды он вернулся первым.

Забравшись на подоконник, Энви подставил лицо тёплому ветру. Он покачивался на самом краю, как кобра под пение дудки, пока идиллию тишины не прервал громкий звук.