Семилистный клевер

На Энви налетели две туши. Они точно сбили бы его с ног, но гомункул успел развернуться спиной к стене.

— Мне их съесть? Съесть? — в голосе Глаттони слышалось нетерпение.

— Нет! — рявкнул Энви, отбиваясь от двух псин, каждая из которых норовила достать до его лица. — Они мои! Я не… тьфу, да отста… Сидеть!

Химеры послушно бухнулись на пол перед ним. Глаттони тоже шлёпнулся на зад и уставился на брата голодными глазами.

— Ф-фух, так и сидите все, — выдохнул Энви, вытирая щёку от вязкой слюны. — Твою налево, ладно Глаттони, но вы же дрессированные!

Одна из химер виновато заскулила и тронула его лапой.

— Нет сегодня угощения, — пробурчал гомункул. — И вообще, ты не заслужила. Накинулись тут на меня, понимаешь… Ай, ладно. Главное, чтобы вы охраняли вход к лифту, верно?

Псины отозвались нестройным дуэтом. Хмыкнув, Энви почесал одну за ухом, и в руку тотчас ткнулась вторая морда.

Дрессировка химер была его идеей. Остальные гомункулы плевать хотели, что звери могут навредить кому-то из них по случайности, общая численность будущих жертв от этого не сильно пострадает. Энви не хотелось из раза в раз терпеть укусы невоспитанных тварей или, упаси Отец, таскать новых на замену после каждой стычки. Он выбрал двух щенков, с которыми тайно стал заниматься. Он же убедил Отца поставить на охрану лифта именно их, когда те выросли.

Эти химеры зависели от него во всём. Они не имели права уходить слишком далеко от лифта, не могли сами добывать еду. Единственная роскошь, что у них была — целое озеро чистой воды. Энви кормил их с рук, приучая к мысли, что хозяин здесь он, наказывал за проступки и немного хвалил за покорность. Наградой ему стали две вышколенные химеры, которые слушали его и только его. Даже на Отца они смотрели косо, хотя набрасываться на смели. Их преданность Энви льстила, но в то же время пугала. Что если однажды терпение Отца кончится, и он прикажет заменить этих химер другими?

— Так, ладно! — верёвка звонко щёлкнула об пол. Три пары глаз уставились на него в ожидании команды. — Место!

Химеры попятились. Глаттони тоже шагнул в сторонку, но Энви остановил его жестом.

— Глаттони, нам к лифту. Да не стой ты!

Энви нажал на нужную кнопку. Наверху раздался гул. С потолка сорвалась небольшая стайка летучих мышей, потревоженная громким звуком. Химеры за его спиной клацали зубами, не смея сходить с места и прыгая на своём пятачке, Глаттони размахивал руками, пытаясь поймать хоть один перекус на крылышках, и только Энви спокойно дожидался лифта.

Вскоре суета прекратилась. Железная коробка со скрипом распахнула челюсти, и Энви первым запрыгнул внутрь. Он прижался к стене, рядом с панелью. Сама коробка вмещала несколько человек, и Глаттони места хватало, но прикасаться к нему лишний раз не хотелось.

Качнувшись, лифт поехал вверх.

Энви созерцал потолок, прислонившись к стене. Под самой лампой метался туда-сюда белый мотылёк. Пока они ехали, насекомое успело побиться обо все четыре угла, пару раз врезаться в дверь, поползать по панели с кнопками и сесть на плечо Энви. Глупая бабочка. Будь у неё хоть капелька мозгов, разве полезла бы она к обладателю философского камня?

Двери лифта медленно раздвинулись в стороны. Сбив бабочку щелчком, Энви вынырнул в коридор. Он был чистый и абсолютно пустой. Вот и славно, встреча с кем-то из высшего руководства стала бы тем ещё удовольствием. Пусть они слыли лояльными, Энви их презирал и даже не скрывал этого. В самом деле, как можно относиться к людям, которые предали свой народ за привилегии и деньги? Отбросы же хуже Грида! Тот хотя бы за свободой погнался, переступив через запреты Отца.

И с собой ведь звал, гад. Энви почти согласился, но в последний момент опомнился. Он послушный сын, ему и здесь хорошо. А Грид пусть валит, без него лучше.

И он свалил, даже не попытавшись уговорить. Сволочь.

В реальность Энви вернул толчок в грудь. Вздрогнув, он опустил голову и встретился взглядом с Глаттони.

— Нам туда? В белую дверь? — для верности братец ткнул пальцем в том направлении.

— Ага, ага, туда, — рассеянно отозвался Энви и встряхнул головой. — Так, двинься, я гляну, куда тебя пристроить.

Загнать толстяка под душ оказалось той ещё задачей: кабинки не предназначались для существ с габаритами носорога. После недолгих мучений Энви плюнул на кабинку и вывел шнур душа за ее пределы.

Он включил напор на полную. Вода ливнем обрушилась на тушу обжоры, рикошетя об пол так, что брызги летели на самого Энви.

Глаттони взвизгнул и попытался вылезти из-под струи. Энви швырнул его обратно с такой силой, что толстяк отлетел к стене.

— Х-холо-одная, — провыл обжора, закрывая лицо.

— Да не ври, нормальная она! — Энви развернул душ, и струя забарабанила по животу Глаттони. На полу образовались мутные лужицы.

Братец закрывался как мог. Энви с мстительным наслаждением ловил его струёй, пока вся грязь не стекла на плитку, образуя широкие лужи. Толстяк стоял посреди этого безобразия с несчастным видом, шмыгая носом и отряхиваясь от воды, которая лилась с него ручьями.

Энви сорвал с крючка первое полотенце, какое попалось под руку, и швырнул Глаттони. Лёгким движением руки обжоры полотенце превратилось в подобие капюшона. Натянув его на широкий лоб, Глаттони глянул на себя в зеркало и сдавленно хихикнул.

— Да-да, верх интеллектуальности, — обречённо вздохнув, он похлопал братца по макушке. — Блин, за что ж ты мне такой тупой достался…

Глаттони тоже вздохнул, видно, за компанию, стащил с головы полотенце и набросил на голову Энви. Насквозь мокрая ткань в дурацкую полоску повисла перед глазами.

— Ты чё тво!.. Н-на! — сдёрнув с головы тряпку, Энви хлестнул ей брата по спине. Глаттони радостно осклабился. В следующий миг в его руках тоже оказалось полотенце. — Не достанешь, копу-уша!

Высунув язык, Энви ловко отскочил от хлестнувшего по воздуху полотенца. Глаттони успел только развернуться, когда он прошёлся тряпкой по плечу обжоры и отскочил, скользя по мокрой плитке.

Глаттони почти его достал. Коротко вскрикнув, Энви отпрыгнул к стене, оттолкнулся и проехался до душевых кабинок.

— Я спрятался! — заявил Энви, юркнув за дверь первой кабинки, и издевательски помахал брату из-за перегородки.

Глаттони ненадолго замолчал. Он уже подумал, что младший дурачок обиделся, но не тут-то было.

— Не спрятался, — спокойно возразил Глаттони.

Дверь задрожала. Она продержалась ещё несколько секунд, пока обжора не сорвал её с петель. Он заглотил дверь целиком, как удав, и даже не подавился — только мелькнул в широченной пасти кусок панели.

— Алё! — возмутился Энви, с трудом сдерживая смех. — А от Расса за это получить не боишься?

Глаттони помотал головой, продолжая скалиться.

Входная дверь бесшумно приоткрылась. Энви успел заметить движение боковым зрением и метнулся туда, хотя паниковать было не из-за чего. На этом этаже все свои, поймут.

В дверях он столкнулся с мужчиной в военной форме. Загородив проём, Энви уже приготовился возмущаться или язвить, но вместо этого отступил. Их гость оказался не простым военным.

— Р-расс? — выдавил из себя Энви, закрывая за ним дверь с преувеличенной осторожностью. — Какого рож… зачем ты здесь?

— Услышал ваши крики. Энви, разве я не говорил быть аккуратнее с казённым имуществом?

Энви пригладил мокрые пряди и нехотя ответил:

— Говорил, но я эту тушу отмывал! — он махнул рукой на Глаттони, который играл за его спиной с тряпкой. — Он не влезал ни в одну кабинку, это существенный недостаток, между прочим!

— Для этого обязательно было громить всё вокруг? — невозмутимо поинтересовался мужчина.

— Я, между прочим, только воды немного пролил, — огрызнулся Энви. — За погром спрашивай с Глаттони.

Расс неторопливо оглядел устроенный бардак. На его жёстком, уже стареющем лице ни один мускул не дёрнулся. Энви с минуту следил за ним, пытаясь уловить перемену в настроении, но лёгкое недовольство в голосе было единственным, что Расс себе позволил. Энви оставалось только гадать, зол он сейчас или продумывает, где можно применить разрушительную силу Глаттони.