Семилистный клевер

— Ты что, не с Ласт был?

Глаттони помотал головой. Энви уже открыл было рот, чтобы уточнить, куда же делась их сестра, но глянул на брата и передумал. Обжора мог и не знать. В конце концов, Ласт перед ним не отчитывалась.

— О-окей. Погнали, короче. Только не теряйся больше, а то сам добираться будешь.

Глаттони послушно порысил за ним ко входу в катакомбы. Вход был в паре домов отсюда и представлял из себя резко уходящую вниз лестницу. Не самый приятный путь, зато самый короткий.

Энви остановился у верхней ступеньки, брезгливо поджав губу. Лестница и раньше была не ахти какой удобной, но по ней хотя бы можно было спуститься без особого риска свернуть себе шею. Теперь же её покрывал слой земли и мелкого мусора, который, к тому же, не успел ещё высохнуть после дождя.

Глаттони грязюка мало смущала. Опустившись на четвереньки, он лёг брюхом прямо в мусор, оттолкнулся от ступеньки и с истошным визгом покатился вниз. Энви даже возмутиться по этому поводу не успел, как внизу послышался глухой стук, а затем в темноте мелькнули два алых огонька.

— Я спустился! — радостно оповестил его брат, высунув лысую голову на свет.

Энви осторожно коснулся носком ступеньки, но тут же отдёрнул ногу. Нет уж, по мусору он не пойдёт. Дело было не только в нежелании пачкаться: после неудачной смерти на болоте Энви терпеть не мог ощущения липкой грязи на коже.

Порыскав взглядом по лестнице, он выделил несколько относительно чистых мест. Тяжело вздохнув, гомункул занёс ногу над ступенькой. Энви не стал бы так заморачиваться, будь в его спутниках кто-то кроме Глаттони. Кто-то, умеющий смолчать о том, как Энви разбазаривает ресурс философского камня из-за мелких неудобств.

— Почему ты не идёшь? Тебе что-то мешает? — беспокойно озираясь, спросил обжора.

— Ты мешаешь! Не вякай под руку, а?

Энви проехался на несколько ступенек ниже, чем рассчитывал, и навалился плечом на стену.

— До-олго, — прогнусавил братец.

— Зато я приду чистый, а тебя Расс не пустит! — огрызнулся Энви, переползая ещё одну ступеньку.

Глаттони пополз к нему, толком не отряхнувшись, но съехал обратно вместе с целым пластом земли, обнажив часть ступенек.

— О! Глаттони, а ну-ка иди сюда, здесь грязюку вытрешь! — обрадовался Энви. — Только меня не лапай, понял?

Братец послушно полез вверх. Несколько раз его относило обратно, но Глаттони был не из тех, кого расстраивают неудачи. Он с завидным терпением очищал собой путь раз за разом. Энви смирно дожидался, пока не получится чистая полоска, по которой он сможет пройти и не запачкаться.

Они оба слишком увлеклись процессом. Глаттони шлёпнулся в грязь у его ног и, подняв голову, бесхитростно поинтересовался:

— Так пойдёт? Пойдёт?

— Глаттони, как придём, я тебе что-нибудь дам! — похлопав его по макушке, объявил Энви. — Заслужил!

В следующий миг он пожалел о том, что сказал. Взбудораженный обещанием Глаттони вскочил слишком резко, поехал грязными ногами по ступеням и, пытаясь удержаться, схватился за брата.

Энви успел только вскрикнуть, когда каменную опору выбило из-под ног. Шваркнувшись со всей дури об осклизлые ступени, он кубарем покатился вниз, крепко зажатый в объятиях Глаттони.

Энви зажмурился, чтобы грязь не попала в глаза. Над самым ухом взбудораженно завыл Глаттони. Они катились ровно по тому участку, который братец вычистил по его указаниям, как назло ударяясь об острые рёбра ступенек.

Подпрыгнув на последней ступени ещё раз, гомункулы с разгону врезались в стену. Энви едва ощутил удар. Всё-таки Глаттони в последний момент развернулся так, что об камни шибанулся больше он, чем брат.

Голова кружилась, к тому же во рту ощущался привкус крови. Тело ломило хуже, чем после драки, но боль заглушала растущая злость. Не в силах выразить её словами, Энви боднул обжору в подбородок. Кольцо рук разжалось, и он отполз в сторону, как змея, привалился у противоположной стены и одарил брата испепеляющим взглядом.

Глаттони увлечённо размазывал грязь по животу и рукам, но стоило ему пересечься глазами с разъярённым родственником, как обжора попятился к дыре в стене. Просочиться туда у него не вышло.

— Мы спустились! — Глаттони с ухмылкой вскинул руки.

— Я тебя… да ты… тебе каюк! — Энви хотел высказаться длиннее, красочно расписав, что ожидает Глаттони в ближайшие несколько минут, но помешал кашель. Поперёк горла встало что-то острое, не давая толком вдохнуть.

С минуту понаблюдав за тем, как он корчится, Глаттони наконец решился приблизиться и дружески хлопнуть брата по спине.

Энви впечатало лицом в пол.

В следующий миг Глаттони отполз от него, но недалеко. Положив палец в рот, обжора с любопытством таращился на брата.

Энви сплюнул на грязный пол попавший не в то горло зуб и тихим, очень серьёзным тоном произнёс:

— Глаттони… беги.

— Но я хотел го-орку! — заныл толстяк. — Было весело! Было же? Весело?..

Энви оглядывал костюм, который стараниями братца превратился в лохмотья бродяги, но на последних словах поднял взгляд на брата.

Старший гомункул без слов сгрёб с земли выбитый зуб и швырнул его в Глаттони. Не пролетев и половины пути, снаряд испарился в воздухе. Энви знал, что так произойдёт, но его охватила досада. Сколько, в конце концов, у него будет косяков за этот день?!

В лоб Глаттони прилетел небольшой камень.

— Весело? — от охвативших его чувств даже голос сел. — Вот это, по-твоему, весело?

Обжора послушно посмотрел, куда указывал брат, но жалкий вид когда-то приличного костюма его не устыдил.

— Ты можешь починить, — несмело предложил братец.

— Не указывай мне! — взвился Энви. — В любом случае, это не извиняет твоего поведения! Ещё одна такая горка, и я тебя… Я тебя съем!

— Расс ждёт, — напомнил зажмурившийся Глаттони.

— Подождёт ещё немного, не обломится! Отвечать-то всё равно не мне, — злорадно добавил Энви, нависая над братом. — Я ему в подробностях расскажу, из-за кого мы так задержались.

Толстяк вытаращился на него с безмерным удивлением, словно никак не мог взять в толк, кто имелся в виду.

— Вставай, угробище, чего расселся? — процедил Энви. Искры вились вокруг одежды, возращая изодранному костюму пристойный вид, но настроение по-прежнему было мрачным. — Нам ещё тебя отмывать.

Глаттони опять стал отряхиваться, видно, пытаясь его умилостивить. Под слоем грязи появилось несколько проплешин тёмной одежды, но в основном картина осталась прежней.

— Эй, я тут полдня ждать не собираюсь!

С этими словами Энви развернулся и быстрым шагом направился прочь. Как он и рассчитывал, братец бросился его догонять. Глаттони приближался, и у Энви возник соблазн перекинуться в какого-нибудь быстроногого зверя, чтобы оставить непутёвое создание далеко позади. Стоило только представить свой побег, как в груди потеплело.

Жаль, что оставлять Глаттони одного слишком опасно.

Энви позволил ему себя догнать, но на всякий случай сделал несколько шагов в сторону. Не хватало ещё раз забрызгать костюм грязью.

Глаттони рысил рядом, облизываясь на все, что попадало в поле зрения, но не смея накидываться без разрешения брата. Энви не спешил ему потакать. Обжору и так баловали все, кому не лень, и даже Лень в своё время неплохо с ним ладил. Порой у Энви складывалось впечатление, будто он один задумывался о том, что Глаттони нужно привить хотя бы основы воспитания. Увы, он не был для братца абсолютным авторитетом, а тот, кто мог одним словом заставить Глаттони вести себя подобающе, мелочами не заморачивался.

Когда шагах в десяти от них вспыхнули четыре зеленовато-синих огонька, обжора тихо заскулил.

— Нельзя, — прошипел Энви, вытягивая из кармана верёвку. — Всем нельзя!

Звери ответили ему рычанием, но Энви без колебания направился к ним. Химеры не стали ждать, когда гомункул приблизится. Они бросились к нему наперегонки, по дороге пытаясь отпихнуть друг друга, визжа и рыча, пока обеим не пришло на ум прыгнуть с разбега.