Семилистный клевер

На выходе Эдвард подпрыгнул и щёлкнул выключателем.

Прикрыв за собой дверь, он следом за Роем прошлепал на кухню. Альфонс и его своей сонливостью заразил, так что Эдвард теперь не мог отделаться от желания зевнуть. Жаль, заснуть это не помогало.

Эдвард плюхнулся на стул и подвинул к себе тарелку с сырниками. Ковыряя сырник вилкой, он разглядывал кухню и невольно вспоминал, как выглядела кухня в их доме. Светлая и просторная, с маминым уходом она превратилась в холодную комнату, от которой веяло больничной палатой с безнадежным пациентом.

Эта кухня на их старую совсем не походила. Она была меньше, строже, и вместо цветочного здесь стоял запах кофе и специй.

Эдвард украдкой взглянул на Роя. Он почти не притронулся к своей тарелке, только грел руки о чашку, доверху наполненной чаем. Рой смотрел мимо, точно задумался о чём-то.

Стоило Эдварду потянуться к лиловой коробке, как Огненный сразу перевёл взгляд на него. Эдварда его внимание не смутило. Будь в коробке какой-то секрет, Рой уже её убрал бы.

Эдвард сдвинул крышку. В коробке оказалось множество маленьких, почти кукольных «комнаток», заполненных всякими специями. Две из них были полными. Видно, в них лежало нечто настолько ядрёное, что даже Огненному по вкусу не пришлось.

Полюбовавшись немного, Эдвард вернул крышку на место и подтянул к себе другую коробку, похожую на золотистую башенку с чёрной верхушкой.

Не то чтобы Эдвард сильно хотел чай. Просто оставлять здесь Роя после всего случившегося было неправильно.

Кипяток заполнил примерно половину кружки. Подперев ладонью щёку, Эдвард засмотрелся на одиноко плавающую чаинку. Она вертелась от его дыхания туда-сюда и никак не желала тонуть в багровой глубине.

Чайный оттенок напоминал о философском камне. С такой штукой они с Алом вернули бы маму без всяких сложных формул, только создать такой камень ещё никому не удалось. По крайней мере, так говорили, а Эдвард не верил. Вместе с братом он перерыл все алхимические трактаты, которые только нашёл в отцовском кабинете. Он же был хорошим алхимиком, очень хорошим, так что должен был хотя бы попытаться создать красную тинктуру!

Чем дальше Эдвард копал, тем больше убеждался в своей правоте и в том, что Хоэнхайму удалось заполучить философский камень. Везде, где тема касалась красной тинктуры, текст обрывался, будто бумагу в тех местах отчаянно скоблили. Внушительные белые пятна подстёгивали интерес, только ответить, что на их месте было раньше, Хоэнхайм уже не мог.

Он решил уйти ранним утром, когда в доме ещё все спали. Хоэнхайм покинул бы дом незамеченным, но весь план ему обломал Альфонс, который вытащил брата с утра пораньше в коридор. Эдвард до сих пор помнил, как отец повернулся, скрывая взгляд за очками, а потом молча вышел.

После этого Хоэнхайма больше никто из его семьи не видел.

Эдвард сдавил в ладонях вилку. Как бы он хотел добраться до Хоэнхайма и ему так что-нибудь сдавить! Почему он ушёл? Сколько Эдвард себя помнил, родители не то что не скандалили, они даже голос друг на друга не повышали. Накануне своего побега Хоэнхайм вёл себя, как обычно: сидел за столом с газетой и делился с мамой новостями. Они с Альфонсом в тот день и вечер тоже ничего такого не натворили, а если бы и натворили, разве это повод бросать семью?

— За что ты так его терзаешь?

Эдвард вздрогнул от неожиданности. Припомнив, где находится, он поднял глаза на полковника, потом посмотрел на тарелку. Сырник размазался по ней творожной кашицей.

— Одного типа вспомнил, — Эдвард заскрёб вилкой, сдвигая остатки сырника в середину. — Слушай, а ты чего здесь сидишь?

— У меня бессонница.

Эдвард без особого желания отправил в рот творожную кашицу. Как Хоэнхайма вспомнил, так даже есть перехотелось.

На улице раздался пронзительный вой. Эдвард поёрзал на стуле, на котором вдруг стало неудобно сидеть, и решительно отодвинул от себя тарелку. Дэн тоже так выла, когда потеряла щенка. Сколько времени прошло, а Эдвард до сих пор помнил тот вечер.

— Да что ж такое, всякая дрянь в голову лезет, — он покосился на Огненного. — У тебя тоже так, да? Ты же как-то с этим справляешься?

Рой взглянул на него поверх кружки.

— Тебе такой способ не подойдёт.

— Больно надо, — пробурчал Эдвард. Он подул на чай, но тот, зараза, ещё не успел остыть и обжёг язык. — Тебе вот твой способ не помогает. Дурной он у тебя, короче.

— Очень дурной, — согласился Огненный, отпивая из кружки.

Дальше разговор не клеился, так что Эдварду оставалось только наблюдать за полковником. Во всяких байках и слухах Огненный алхимик представлялся настоящим зверем, с которым лучше не пересекаться, если не хочешь заработать себе бессонницу до конца дней своих, но Эдвард никогда им особо не верил. И оказался прав. Рой и близко не походил на то, каким его пытались выставить. Эдвард даже представить не мог, чтобы такой человек мог сжечь заживо другого человека. Не укладывалось у него это в голове, и всё тут.

— Эдвард, ты здесь всю ночь сидеть собрался?

— А ты? — Эдвард откинулся на спинку стула и задрал голову повыше. — Сидишь тут, чай хлыщешь, а потом заснуть не можешь. Возьму вот и свет выключу, чтоб ты тут не сидел.

Вскочив со стула, Эдвард отправился выполнять обещанное. Рой с интересом следил за ним, но остановить не пытался.

Щелчок — и кухня погрузилась в темноту. Определяя направление по силуэтам, Эдвард вернулся на место. Рой не торопился вставать и куда-то уходить. Похоже, темнота совсем ему не мешала.

Они так и сидели в полной тишине. Завязать разговор не получалось, так что спустя несколько бесплодных попыток Эдвард плюнул и завёл коробку-шкатулку.

Переливы флейты напоминали колыбельную. Подперев голову руками, Эдвард воображал, что сидит на кухне дома, а через стенку мама читает Альфонсу сказку, без которой брат отказывался ложиться, а Хоэнхайм… А Хоэнхайм никуда не уходил и просто заперся в кабинете.

Эдвард расслабленно откинулся на стуле. Он чувствовал, что засыпает, но не мог пересилить себя и встать. Несбыточное сновидение манило светом и родными голосами, и Эдвард вскоре позабыл, где находится.

Его подхватило и понесло вверх. Юный алхимик невольно вскинул руки, чтобы удержаться, наткнулся на что-то шершавое и тёплое. Сквозь сон Эдвард уловил, как кто-то дышит ему в макушку.

Он медленно приоткрыл глаза, но темнота не давала ничего толком разглядеть. Эдвард понял только, что его куда-то несут и что этот кто-то — Рой. Огненный прижимал его к груди, не давая чебурахнуться на пол. Эта мысль вызвала лёгкий укол протеста.

— Пусти, — промямлил он и вяло пихнул Огненного в грудь.

Его требование нагло проигнорировали. Эдвард недовольно заворчал. Не то чтобы ему сильно хотелось спуститься, просто молча сносить такое обращение ему характер не позволял.

— Козлина, — беззлобно пробормотал Эдвард, цепляясь за плечи полковника.

— Я? — в голосе Огненного звучало искреннее удивление.

— Ага. Я это, я самостоя… — не договорив, он широко зевнул и поймал себя на том, что бодаться по этому поводу не так уж и хотелось.

Эдвард уже почти смирился со своим положением, когда вдруг ощутил, что соскальзывает. Сразу за этим под головой возникла подушка.

— Не уходи, Ал расстроится, — в полусне пролепетал он.

Ему не ответили. Уже засыпая, Эдвард услышал тихий щелчок двери.

========== Глава 15 ==========

Энви стоял у булочной, которая располагалась неподалёку от штаба, и неторопливо поедал пирожок с мясом. Он пришёл раньше положенного, а соваться в кабинет без Огненного смысла не было, так что он вполне оправданно бездельничал и разглядывал окрестности.

Пустые серые улицы щетинились скелетами фонарей, глазели на гомункула подслеповатыми глазницами чердачных окон, одаривали ароматами цветов с витых балконов, будто дразнясь — всё это не твоё, сколько ни хватайся. Холодный Централ не любил Энви. Он был городом Отца и его верного первенца Прайда, а Энви здесь только ютился на птичьих правах и при любой подвернувшейся возможности уходил в другие города. Те его тоже не принимали, но хотя бы меньше напоминали о создателе.