Семилистный клевер

Она в задумчивости прикусила край ногтя, который поблескивал на солнце влажным антрацитом. Похоже, аргументы у сестры кончились.

Возникшая пауза Энви не понравилась. Ласт незачем было так уж его уговаривать. При желании она могла подцепить любого смертного и пойти в его компании.

— Ладно-ладно, в каком облике? В этом или как твоя подружка?

— На твой вкус. Только, Энви, без безумных причёсок и полосок ткани вместо обычной одежды. Я ценю твой стиль, но тебя же в изолятор загребут.

— Пф, как будто я оттуда не выберусь!

Сестра шагнула к нему, положила руки на плечи и пристально посмотрела в глаза. Отведя взгляд, Энви уставился на Глаттони. Братец прижимал к земле пыльно-серую змею и хихикал, пока рептилия грызла его ладонь и шипела. В невыразительных глазах змеи Энви разглядел зачатки паники.

— Я постараюсь сдержаться, — буркнул Энви и, вывернувшись из рук сестры, направился к обжоре. — Глаттони, пусти змею! У меня есть еда!

Услышав знакомое слово, толстяк даже о живой игрушке забыл. Всё внимание обжоры сосредоточилось на старшем брате, так что рептилия улучила момент и поспешно ускользнула из ослабевшей хватки.

— Внизу, внизу еда, не здесь, — Энви похлопал скисшего братца по макушке.

— Ну вот зачем ты его обманываешь? — с укором произнесла Ласт, разглядывая виноград, который рос на самом верху. Те ягоды были заметно темнее.

— Ничего я не обманываю! — Энви подпрыгнул и с размаху хлестнул пальцами по листьям. — У нас после одного пленника завалялось, ну, который сдох недавно!

— Случаем не сам пленник?

— Не, ты что? Я про вино.

Сестра так и замерла с протянутой к винограду рукой.

— Ты когда его припрятать успел?

— Да не суть, там всё равно от вина одно название. Так, дрянь двухлетней выдержки. В общем, я его тебе не дам.

— Глаттони тоже не надо, — её пальцы вытянулись, словно лезвия, и чиркнули над гроздью. Спелый виноград шлёпнулся ей прямо в руку. — Отравится ещё.

Энви ненадолго замолчал, припоминая, в какой переулок нужно свернуть, чтобы попасть в катакомбы.

— Ладно, тогда просто выкинем. Или химерам нальём, — он жестом показал сестре следовать за ним, но та пошла в совершенно противоположную сторону.

Энви метнул на неё суровый взгляд. Спустя несколько мгновений до него дошло, что сестра выбрала правильное направление.

— И не жалко тебе животинок, — вздохнула Ласт.

— Мне жалко только одну животинку: себя, — усмехнулся Энви.

Догнав Ласт, он поднял над головой сестры ветку с крупными листьями. Едва Энви прошёл под веткой, как она соскользнула с пальцев и с размаху хлестнула Глаттони по морде.

За спиной раздался треск раздираемой зубами ветки.

========== Глава 14 ==========

Ботинки улетели в одну сторону, плащ — в другую, а сам Эдвард помчался в ванную, пока её не занял брат. Дёрнув на себя дверь, он с победным криком залетел внутрь.

Снаружи было тихо. Слишком тихо, Альфонс даже не подумал возмутиться такой несправедливости. Эдвард выглянул в коридор и обнаружил, что брат стоит у тумбочки, на которой расположился чёрный телефон.

— Ал, проходи давай, пока я не передумал!

— Эд, а что если бабуле из-за нас совсем плохо? — не поднимая головы, прошептал брат.

От его тона по коже побежали мурашки. Отпрянув к умывальнику, Эдвард крутанул ручку крана. Кран рассерженно зашипел, и зеркало над умывальником подёрнулось туманом. Эдвард кашлянул. Влажный воздух лип к горлу ватным комом, который почему-то никак не получалось проглотить.

— Да у неё нервы крепче автоброни! — крикнул он в коридор.

Альфонс всё-таки заглянул в ванную. Он проскользнул к умывальнику, и пока Эдвард отряхивал руки, он подозрительно долго тёр ладонями лицо.

— Автоброня тоже может сломаться.

Эдварду замер, не зная, что на это возразить. С минуту он только смотрел на то, как брат вяло умывался. Его тревога протянула ледяные лапы к Эдварду, сдавила горло и грудь, перепутала мысли.

Альфонс потянулся к металлической ручке крана. Воду перекрыло с рваным хрипом. Звук стих почти сразу, но Эдварда все равно передернуло. Словно проснувшись, он бросил взгляд на зеркало, где темнели два невнятных силуэта, и провёл по нему ладонью. В перечеркнувшей туман полосе мелькнули перепуганные глаза.

Эдвард выдохнул прямо в отражение, застилая его дымкой, и несильно толкнул брата в плечо.

— С ней все хорошо, Ал. Вот я сейчас позвоню, и ты увидишь.

Альфонс проследовал за ним в коридор и остановился напротив тумбочки, прислонившись к стене. Оглянувшись на него, Эдвард медленно снял трубку с рычажка. Диск крутился под пальцами так быстро, что несколько раз Эдвард сбился.

— Давай я, — тихо предложил Альфонс.

— Я щас, я щас! Алло? О, Уинри! — Эдвард затараторил, опасаясь, что иначе его выдаст дрожь в голосе. — Ты чего молчишь? Уинри?

Паузу прервал всхлип.

— Ты чего, ты чего? — испугался Эдвард. — Я живой, Ал тоже, и мы сейчас у Роя, ага! Ну, в квартире, понимаешь?

В трубке громко хлопнуло.

— Уинри? Алло, приём! Ты меня слышишь? У тебя там что-то хлопнуло!

— Это я по башке твоей пустой, — Эдвард едва смог разобрать, что она говорит. Обычно бойкий, сейчас её голос срывался на писк. — Всех тут довёл, дурак!

— Прости, прости, я не хотел пуга…

— Не хоте-ел? Из-за тебя бабуля… — Уинри не договорила и разревелась в голос.

Эдвард схватил трубку обеими руками, чтобы не выронить, и привалился к тумбочке.

— Что? Пинако что? Уинри, договаривай!

— Она… Она в-в-в…

Эдвард облизнул губы, сухие как страницы алхимических трактатов.

— В больнице? Она в больнице?

Уинри ответила не сразу. Она судорожно вздыхала, видно, пытаясь унять плач, и лишь после этого сдавленно угукнула в трубку.

От нахлынувшего облегчения Эдвард сполз на пол. Провод натянулся, и телефон уехал на самый край.

— Она… она в сознании? — хрипло спросил Эдвард. — Да? Тогда… тогда скажи ей, что мы в порядке. Огненный нас принял.

Уинри шумно шмыгнула носом.

— Эд, а вы правда не на улице? Если врешь, я тебя, я тебя сту-укну!

Трубку вдруг обхватила чужая рука. Вздрогнув, Эдвард поднял глаза: над ним стоял Огненный.

— Дай-ка на минуту.

Эдвард разжал пальцы, позволяя забрать трубку, и перебрался поближе к Альфонсу. Брат тут же сцапал его за плечо, больно впившись ногтями.

— Добрый вечер? Это Огненный. Да, они у меня, — спокойным голосом подтвердил Рой, подвигая телефон на середину тумбочки. — Что? Нет, мисс, всё обошлось. Ишвариты никому не успели навредить.

Подтянув колени к груди, Эдвард уткнулся в них лбом. Брат дрожал и жался к нему.

— Это что, это мы её…

— Конечно. Пожелайте ей от меня здоровья.

— Нет, Ал, — слабым, похожим на шелест листьев голосом, возразил он. — Это я.

— Благодарю. И вам.

Эдвард услышал глухой щелчок трубки. Даже не поднимая головы, он ощутил на себе взгляд Огненного. Ему резко захотелось, чтобы Рой высказался, дал повод поссориться. Всё лучше, чем сидеть так. Эдвард вскинул голову и вперился в него взглядом. Когда Огненный провёл по лицу рукой, Эдвард даже вперёд подался в предвкушении, но Рой смотрел на него без малейшего осуждения.

Эдвард обхватил себя за плечи. Глаза пекло, но он привычно подавил порыв заплакать и глянул искоса на брата. У Альфонса дрожал подбородок, и глаза блестели сильно-сильно, но он держался.

Сглотнув ком в горле, Эдвард тихо спросил:

— С ней совсем всё плохо, да?

— Нервное истощение. Не смертельно, но весьма неприятная вещь, особенно в таком возрасте.

Внутри что-то оборвалось. Под рёбрами закололо, как после долгого забега.

— Я…я не…

— Все мы чего-то не хотели. Но сделали.

Эдвард приподнял голову. Рой смотрел мимо него, покачивая в руке карандаш. Его острие почти касалось красноватого пятнышка у большого пальца.

— Ты когда обжечься успел? — нахмурился Эдвард.

— Пока чайник ставил. Чёртовы спички…