Дефектный Элементаль

— Железка, тебе самому-то эта ситуация нравится? — придирчиво разглядывая красные пятнышки на пальцах, спросил гомункул.

— Для меня не существует таких понятий.

— Да ладно! Не программа, а сплошные красные флажки!

Андроид изобразил на лице недоумение, но его глаза оставались пустыми, как у карнавальной маски.

— На охоте такое используется, не знал? Чтобы волк никуда не делся, вокруг развешивают красные флажки. Ну и, собственно… Пуф! — он изобразил пальцами оружие.

— Ты интересуешься охотой?

В чайнике забулькало. Алтон провернул ручку конфорки резче, чем хотел, и газ выключился со звуком, очень похожим на «пуф».

— Не, ты что. Меня б за такое Риза прибила. Ты ж видел, что она тут вечером устроила, а ты даже не живой.

Алтон украдкой бросил взгляд на Эдварда. Как сидел с мордой кирпичом, так и продолжил, но диод вдруг засветился жёлтым.

— Ты уже несколько раз повторяешь это словосочетание. Пытаешься себя убедить?

— А мне даже убеждаться не надо, — Алтон достал с полки чай и щедро сыпанул его в кружку, которая больше походила на пиалу. — Человек из тебя такой, на троечку.

Кивнув, андроид подвинул ему сахарницу в форме лебедя.

— Зато ты живой. А по ночам живым организмам положено спать.

— Да отстань ты! — набрав ложку с горкой, Алтон высыпал сахар в кружку и пошёл за чайником.

Чайник был из той же серии, что и сахарница. Щёлкнув по лебединому глазу, Алтон понёс чайник на стол. Алтон осторожно наклонил его над кружкой, и вода полилась из птичьего клюва, как из маленького фонтана.

Поставив чайник рядом, гомункул уселся на стул и оказался напротив андроида. Заметив его пристальный взгляд, Эдвард вопросительно приподнял бровь.

— Что, гляделки тобой запатентованы? — размешивая сахар, с ехидцей отозвался Алтон.

— Ты впервые смотришь на меня так долго. Возможно, я ошибся в расчётах, и процесс твоей адаптации пойдёт быстрее.

Алтон покрутил кружку в руках, подул на широкий край.

— Не подлизывай… Ай, чёрт!

— Обжёгся?

Кривясь, он поставил кружку обратно на стол. Язык жгло, будто на него реактив пролили.

— Ты всегда так торопишься всё делать?

Алтон подтянул к себе упаковку с вафлями. Пошарив пальцами в жёлтой пачке, вытащил вафельный кирпичик. Нос защекотал запах какао.

Хрустя сладкой вафлей, гомункул бросил взгляд на диод. Кружок опять светился синим.

— Слушай, а ты точно исправный? У тебя диод цвет меняет каждые пять минут.

— Он показывает степень напряжения.

— В смысле? — Алтон макнул вафлю в чай. — Подробней можно?

— Синий — это нейтральное состояние и минимальная нагрузка, — андроид тронул бок чайника-лебедя. — Жёлтый — немного выше что по степени напряжения, что по сложности обработки. Красный — это максимальная нагрузка и перенапряжение, при котором адекватное восприятие информации невозможно. Если долго пробыть в таком состоянии, можно даже программу самоуничтожения активировать.

— Типа эмоций, да? — гомункул подул на чай, но потом снова погрузил в него вафлю.

— Да, примерно. Только это индикатор «эмоций», а не их проявление.

Остаток вафли он бухнул прямо в кружку и выловил ложкой.

— А что произойдёт, если ты, например, ну, сломаешься?

Андроид водил пальцем по горлу «лебедя», но на слове «сломаешься» замер.

Диод опять засветился жёлтым, но через пару мгновений вернулся спокойный синий.

— Всё зависит от обширности повреждений, — его голос зазвучал так натянуто, словно андроид пытался унять дрожь.

— Ладно, поставим вопрос по-другому, — ухватив очередную вафлю, Алтон так надавил на неё, что она с хрустом разлетелась надвое. — Если тебя на куски порвут, ты умрёшь, или у Хоэнхайма есть план бэ?

Диод мигнул жёлтым.

— Ты намерен меня уничтожить?

Алтон потрогал бок кружки и, взяв в руки, осторожно отпил. Жар разлился по горлу, дошёл до рук.

— Не, мне просто интересно.

Эдвард упёрся подбородком в переплетенные пальцы и уставился в стену.

— В таком случае, моё сознание перенесут в новое тело. При этом будет неизбежна потеря некоторых данных. Это помешает взаимодействию со знакомыми мне людьми — я могу забыть какие-то связанные с ними эпизоды. Не исключено, что в моём случае процент потерянных данных увеличится. Всё-таки я первый андроид в Аместрисе, тестовая модель.

Тепло отхлынуло от пальцев, и по кистям побежали мурашки. Безэмоциональный тон андроида шёл вразрез с предметом их разговора.

Алтон со вздохом поставил кружку. На миг ему показалось, что за показным безразличием скрывались почти человеческие эмоции, но его соображения только что разбились о механический тон. У существа, знакомого с эмоциями, при всём желании не получится так разговаривать.

— Ты можешь хоть видимость сделать, что тебе страшно, когда о таком говоришь?

— Тебе нравится, когда кто-то рядом испытывает страх? — Эдвард закинул ногу на ногу и прищурился. Алтон сжал бока кружки. Андроид точно дразнился, иначе зачем железяке его копировать?

— Мне нравится, когда я вижу нормальную человеческую реакцию, — Алтон откинулся на стуле, покачивая ногой.

— Так?

Глянув на него, гомункул поперхнулся чаем: глаза андроида почти выкатились из орбит, рот растянулся едва ли не до ушей, а кожа побледнела до цвета соли.

— Верни, верни обратно! — Алтон замахал на него руками. — Мне ж твоя рожа в кошмарах сниться будет!

Черты лица андроида расслабились за долю секунды. Алтону показалось, что сейчас его лицо сползёт на стол кожаной маской, обнажая механическое нутро.

Гомункул поспешно отвернулся к окну, потирая предплечья.

За полупрозрачной шторой метнулась высокая светлая фигура. Алтон прищурился, но толком ничего не разглядел.

— У меня глюки или там что-то пробежало? — Алтон покосился на андроида.

Откинувшись на стуле, Эдвард коснулся диода.

— Должно быть, совка. Бабочка такая.

— Фига бабочка, это мутант-переросток какой-то!

— Тебе из-за штор так показалось.

Алтон с подозрением смотрел на штору, но видел только темень. Пялиться в пустоту ему скоро надоело, и гомункул вернулся к чаю. Через пару минут он и сам сомневался, что видел светлый силуэт.

Мало ли что могло пригрезиться бессонной ночью?

========== Глава 3. Токсикация ==========

Алтон ушёл в комнату, когда синюшная темнота за окном поредела и пошла светлыми пятнами. Он пытался заснуть с час или больше, но не получилось даже задремать. Раз за разом в голове прокручивались события последних суток, слишком абсурдные и в то же время реальные.

Наверное, так себя ощущали первопроходцы, которые вышли за пределы этого мира благодаря Хоэнхайму. Именно он создал проходы между мирами, и ещё несколько лет только он да пара других алхимиков имели право проходить через них. Потом эту технологию поставили на поток, Врата стали частью нынешней жизни, а Хоэнхайм получил известность по всему Аместрису и почти неограниченные ресурсы для новых исследований.

Алтон со стоном натянул на голову подушку. До встречи с Эдвардом он почти не вспоминал про Хоэнхайма, а теперь мысли то и дело крутились вокруг их общего создателя.

Чего алхимик добивался на самом деле, приставив к нему андроида? Просто обкатывал новую технологию или хотел вырастить из самого андроида нечто большее, чем послушного программе робота?

Дверь тихо скрипнула.

— Тебе удалось заснуть? — по голосу он признал андроида.

— А что, похоже? — пробурчал Алтон в подушку.

— Не очень. Ты идёшь завтракать?

Гомункул приподнял подушку, чтобы видеть Эдварда. Его диод светился насыщенным жёлтым.

Моргнув, Алтон приподнялся на локтях. Нет, не показалось.

— Ты что, стрессануть с утра успел? У тебя желтит вот тут, — гомункул показал на висок.

— М? — андроид с удивлённой миной коснулся диода. — Нет, нет. Я просто усваиваю новую информацию.

— Это какую же? — сузив глаза, поинтересовался Алтон.

— О готовке. Это весьма сложный процесс, когда у тебя мало вкусовых датчиков.