Маршрут - 21

— Думаю, бывший владелец не против, если мы тут пороемся чуток, — оглядывала комнату Оля.

— Да тут же ничего интересного нет.

В шкафу, который осматривала Тоня, помимо старого белья действительно ничего и не было.

Котяра в последний раз с силой шлёпнул клубок ниток и одним неловким движением запрыгнул на комод, чуть не упав. Оля обратила внимание на несвойственное Кишке ранее любопытство, открыла дверцу. На полках стопки пожелтевших писем, имевших самые разные адресанты. Сюда писали со всех концов мира. Корявые и не очень рисунки и зарисовки вперемешку с чертежами автомобильных запчастей. А ещё парочка связок бумаги — рукописи. Обе были без названия.

В первой описывалась колония поселенцев на планете, поверхность которой полностью состоит из воды, где та дрейфовала по бесконечному океану. Там добывали редкие элементы таблицы Менделеева из атмосферы и водной толщи. Странные создания глубин, губящая радиация, практически полный штиль и гнетущая тишина на борту большого железного гиганта, стенки которого не могло прогрызть ни одно морское чудище. Вторая же была простым романом между девушкой швеёй и начальником ЖЭКа. Хотя это скорее было художественным переосмыслением прожитой жизни судя по первым строкам истории, посвящённым любимой Марии.

Простая деревушка, вроде, а тут, оказывается, писатель жил. Получается, что письма от поклонников? Стопка-то увесистая. Интересно, какого с писателем бок о бок жить? Они же обычно достаточно закрытые, тем более если он специально в деревню ото всех сбежать попытался. Но письма-то хранил, дорожил вниманием! Эх, был бы у меня знакомый такой, так проще было бы выразить себя или ещё что-то эдакое.

Спирт и чёрствые сухари — вот всё, что удалось умыкнуть из этого дома. Осматривать другие желания не появлялось. Кишка попросился Тоне на ручки, и они дружным трио собрались в обсерваторию. Они ехали недолго, минут двадцать, и уже были около места назначения. Пропускной пункт, хлипкий забор, находившийся там скорее для виду, что тогда, что тем более сейчас, красивое здание с полусферой наверху, откуда из широкой прорези торчал массивный телескоп. Девочки зашли, а Кишка остался спать, его это всё не сильно интересовало.

Темно, пришлось зажечь керосинку. Сама обсерватория почти не пострадала. Ходить по ней можно было без опаски за целостность своей черепушки. Грязный пол, пустая вахта, доски объявлений и стенд с расписанием экскурсий. И зачем вообще здесь обсерватория?

На стене полный план эвакуации. Архив был на первом этаже под замком, а одна из подсобок в подвальном помещении. Можно было бы сходить в архив, найти ключи, но зачем? Будто в этих документах можно понять что-то без специального образования. А подсобка — самая простая подсобка. Ничего интересного. Разве что тряпки могут сгодиться потом.

Девчонки пошли выше по этажам, на втором, согласно плану, и был расположен главный, огромный телескоп. Ступенька за ступенькой, шаг за шагом они поднялись по старой бетонной лестнице, которую обрамляла только коричневая краска по бокам, чтобы было проще эту самую лестницу мыть. Снаружи здание было окрашено в светлый голубой оттенок, а вместо окон крайне редкие стеклопакеты. Качественные и прочные, и через десяток лет они не пропускали холод и не дребезжали под порывами ветра, как это делали простые стёкла в деревянном обрамлении.

Все двери нараспашку. Выглядит всё брошенным в одночасье, как в той квартире в Перми. Меньше всего хотелось найти ещё одну несчастную душу за очередным дверным косяком и этого, к счастью, не произошло.

Снаружи обсерватория выглядела меньше, внутри же можно было и спокойно заплутать. Девочки забрели в главный зал, посреди оного располагался огромный телескоп. Простой — оптический, а значит не требует колоссальной энергии для работы, как радиотелескоп — его более высокотехнологический собрат. Здесь был выход на просторную террасу с парочкой маленьких, любительских. С неё же открывался хороший вид и на площадь, где стоял 57-й, и на поляну в лесу, и на сам лесной массив, состоящий преимущественно из голых берёз и таких же лиственниц.

На парочке столов в зале размещались ЭВМы, а именно их компактные братья, компьютерами называются. Их в 70-е года советские учёные вместе с китайскими разработали. Такие машины очень помогли в сфере хранения и передачи самой разной информации. Очевидно, что первым делом это использовали в военном ремесле, простым пролетариям же такую диковинку опробовать дали намного позже. Купить не представлялось возможным — дорого, да и не нужно. Крайне неповоротливая вещь была. Но вот выйти в ОКС (общая коммуникационная сеть) с такого устройства в библиотеке или на работе при должной удаче было можно. Порыскать по общедоступным архивам в поисках нужной статьи, документа или книги. Всё бесплатно, ещё в качестве культурного обмена был организован СБН (Стенд Братства Народов), где после, будучи честно, крайне долгой и сложной регистрации можно было поделиться своей историей, комментарием к новости, да хоть шуткой, с миллионом других людей.

Оля пару раз выходила в сеть с такого устройства в библиотеке, пока искала нужную книгу для сочинения. Даже тогда это было довольно сложно. А вот Тоня таких ещё не видела и очень удивилась странной железной коробке с кучей кнопочек, чёрным экраном и десятком проводов, уходящих на стену. Скорее всего, за этой самой стеной находился сервер для обслуживания немалого потока информации. Подсмотрели слово у англичан: serve — обслуживать. Что же на счёт компьютера: compute — вычислять. Факт заимствования скрывать не стали. Английский язык не виноват, что его главные носители следовали политике преступного колониализма и расизма на протяжении нескольких сотен лет. Тем более ни один народ не безгрешен.

Электричество отсутствовало, а привычного удобного генератора поблизости нет. Благо, как знала и сама Оля, телескопу, в отличии от ЭВМов, таких излишеств было не нужно, лишь шестерёнки, смазка и грубая сила, а значит, подождав чуток, можно было посвятить всю ночь изучению глубин космоса. Тоня уже во всю с интересом кружилась вокруг аппарата. И там потрогает, и сюда подлезет. Как мышка, везде свой нос суёт и вынюхивает чего интересного.

— Ты дорогу запомнила? — спросила Оля.

— Конечно, запомнила.

— Сейчас всё нужное возьмём и вернёмся, тут переночуем.

Девчонки спустились. Шерстяной комок по обыкновению спал. Еда, вода, спальные мешки. Всё нужное отправилось по рюкзакам. Ночь обещала быть долгой.

Снова эта беготня. Что тогда, что сейчас с Олей. Что-то это мне определённо напоминает. Сумки с вещами, ключи от машины, побрякушки, которые мне нравились, когда я совсем маленькая была. И мама с папой, которые всегда что-то забывали взять перед отъездом. И все торопились, а на горячую голову никак не могли собраться с мыслями. И папа уже плевался от отпуска, потому что на Кавказ съездить хотел, а тут опять невезуха. Куда же мы ехали? Город какой-то, в Эстонии, наверное. Может, Нарва назывался. Интересно, осталось ли от него что-нибудь? И почему папе не нравилось? Красивый же город, маленький, уютный, а ему горы подавай. Климат хороший, говорил, люди интересные, необычные, и культура совсем новая. Точно, точно! Вспомнила, это же он мне телескоп и покупал! Поэтому и хотел в горы, поближе к звёздам, вот почему!

Самое трогательное всегда происходит вечером. Походы в кино, прогулки по парку, тихий семейный праздник в будни, книга или записанная передача. Кухонные разговоры. А сейчас вот небосвод. Он всегда привлекал внимание людей. Так близок. Будто рукой можно схватить с десяток звёзд, словно светлячков, и в баночку засунуть. Так далёк. Недосягаемое и неизведанное, что-то, что ты никогда не узнаешь, ни лжи, ни правды, и остаётся только фантазировать и воображать. А как это там, за трилионы километров отсюда? Куда уже не попадёт солнечный свет и спустя миллиард лет. Где ты так далеко от дома, что все твои воспоминания уже кажутся и вовсе не твоими. Это же было там, далеко-далеко. Тоня выпросила у Оли фотоаппарат и сделала пару снимков. Коллекция для альбома пополнялась.