Миля дьявола

– Вот и славно, – Аттвуд шагнул внутрь. – Потому что нас ожидает леди Уэйнрайт. Я хочу представить вас, заодно и познакомимся с некоторыми влиятельными гостями ее дома.

– Полагаю, из числа тех, кого вы собираетесь опросить.

– В точку!

Сэр Валентайн улыбнулся, присаживаясь в кресло, любезно предложенное австрийским ученым.

– Однако вначале я хотел бы поговорить с вами, Рихард. Услышать ваше мнение.

Крафт-Эбинг слегка кивнул, ожидая этого. Он подошел к зеркалу, придирчиво осматривая себя. Поправил ворот сорочки, надел жилет.

– Вы полностью правы, Валентайн, – начал Рихард. – Я имел возможность сталкиваться с подобными преступлениями. Более того, я целенаправленно собираю аналогичные данные о них с целью изучения подобных отклонений в психике.

Аттвуд с интересом внимал каждому слову своего коллеги.

– Перед некоторыми своими выводами, которые я уже сделал, будучи знаком с этим жутким делом с ваших подробных описаний, скажу: сексуальное насилие над трупом мисс Моллиган не что иное, как демонстрация влияния, кое оказывает половая жизнь на чувства человека. На его мышление и поступки, противоречащие устоям общества. Это психопатологические явления, результатом которых есть половые преступления, – фон Эбинг развел руки в стороны. – Такая себе темная сторона человеческой жизни, отвратительное бедствие души и ума.

– Следовательно, наш преступник болен, – утвердительно резюмировал доктор Аттвуд, убеждаясь в своей правоте.

– Совершенно очевидно, что да. Не будем входить в научную дискуссию, дабы не тратить время попусту. Вы читали в прессе о поимке жуткого убийцы – сластолюбца и некрофила Адека Келлера? Он орудовал в Граце на протяжении нескольких лет.

– Только в общих чертах. Подробностей еще не было.

– Не удивительно – идет следствие. Мой приятель инспектор Пауль Йенс, возглавляющий криминальную полицию Граца, бдит о сохранении большинства фактов в секрете. Но я уже имел возможность беседовать с убийцей. И первое, что отметил: ряд действий вашего осквернителя очень схожи с подобными действиями герра Келлера! Само собой, сексуальное насилие над трупом.

– Однако я не могу с уверенностью утверждать, что мисс Моллиган подверглась проникновению, – возразил Валентайн.

– Это придется установить, но само половое действие все же было совершено. Над мертвым телом, что очень важно. Далее, отрезанная голова. В хронологии преступлений Келлера этот факт также присутствует. Я пока что не выяснил доподлинно истинную суть такого действия, но в скором времени это станет понятно.

– Из бесед с Келлером?

– Да. Хотя уже могу предположить, что отрезанная голова своего рода фетиш. Напоминание об эмоциях в момент совершения преступления.

– Или желание посеять страх, – вставил доктор Аттвуд. – Почувствовать собственное величие.

– Не исключено. Однако ваша версия может расходиться с фактом о психических расстройствах преступника. Предполагаю, он не настолько умен, чтобы желать чего-то большего, нежели удовлетворить свои больные, животные инстинкты. Страх в обществе – это власть над ним же. Мощное оружие влияния, применять которое требует высокого ума. Думаю ваш осквернитель личность малоразвитая, больше мыслящая примитивными категориями: сон, еда, опорожниться, удовлетворить себя, выжить. Отсюда вряд ли он руководствуется столь изощренными мыслями. Его мотивация – похоть, извращенное сластолюбие. И, как итог, его привлекает полная покорность мертвого тела. Это основной возбудитель.

– Я не ошибся, когда просил вас приехать в Лондон, – уважительно произнес сэр Валентайн. – Ваш некрофил возвращался к одному и тому же телу дважды?

– Вот! – воскликнул фон Эбинг, указывая пальцем в сторону Валентайна. – Это, кроме найденных вами следов ароматных масел корицы на руке покойной, есть существенное отличие между вашим осквернителем и Келлером! Как и разорванная одежда. Адек всегда насиловал только раз, потом закапывал труп. Одежду просто снимал, но не рвал на теле жертвы. И он не наносил на кожу трупа никаких ароматизированных веществ.

– Однако не исключено, что аромат корицы на руку покойной наносил не наш осквернитель. Это могли сделать, к примеру, в похоронной лавке, когда готовили тело к захоронению.

– Ритуальный обряд? Возможно. Или же перед самой смертью мисс Моллиган использовала масло корицы, а его запах весьма стойкий.

– Как вариант. Правда, леди Уэйнрайт утверждает, что Эдит предпочитала мускусные ароматы, а корицу не использовала вовсе. Но вероятность существует. В любом случае, будем считать все версии верными, чтобы не ограничить кругозор в поисках мерзавца.

– Как бы то ни было, – я говорю о ряде отличий в поведении, – вернулся к теме фон Эбинг.

– И что это нам дает?

– Если ряд поведенческих шаблонов схожи, следовательно, схожи и черты личности преступников, зная которые, мы сузим поиск насильника. А мы их будем знать, кроме ранее установленных, потому что я пристально наблюдаю и изучаю Адека Келлера. Как, собственно, и иные половые преступления с патологиями психики. А то, что разнится в поведении при совершении акта насилия даст нам ту индивидуальность преступника, разгадав которую, вы его и поймаете!

– Превосходно, Рихард! – довольно воскликнул сэр Валентайн. – Нам еще многое следует обговорить, но боюсь, нет времени. Пора ехать в «Уэйнрайт-хаус». Негоже заставлять леди ждать!

Гостиница «Кларидж» находилась в относительной близости от владений графини, поэтому путь занял немного времени. У входа гостей встречал Эрл Парсон, дворецкий графини Уэйнрайт. Среднего роста, чуть полноват, но оттого не менее проворен, вышколенные жесты и осанка свидетельствовали о долгой службе семье Уэйнрайтов. Лицо овальной формы с тщательно ухоженной кожей, песочного оттенка густые волосы аккуратно напомажены назад и отдавали заметным блеском. Маленькие глазки, чуть впавшие в глазницы, смотрели бесстрастно.

– Джентльмены, вас ожидают, – ровно произнес он. – Следуйте за мной.

Парсон повел их в малый зал, где все присутствующие собрались после ужина выпить виски или вина, а также выкурить по сигаре.

– Сэр Валентайн Аттвуд и профессор Рихард фон Крафт-Эбинг, господа! – прервал оживленную беседу дворецкий, представляя вновь прибывших.

На мгновение повисла тишина: гости леди Уэйнрайт с интересом взирали на двух ученых, которых с нетерпением ожидали все это время. Более всех остальных такое нетерпение внутри себя чувствовала сама хозяйка дома. В том числе, испытывая необъяснимое волнение. Маркиз Рэймонд Куинси едва заметно кивнул вошедшим, одевая на лицо маску бесстрастного превосходства. Оуэн Палмер выжидал, неспеша делая глоток виски из граненого бокала. Казалось, его совершенно не трогало появление джентльменов, однако при этом глаза молодого красавца внимательно изучали доктора Аттвуда и его австрийского коллегу.

– Весьма кстати, – нарушил молчание Руфус Додсон, что прозвучало с оттенком невежливости.

Глэдис Уэйнрайт бросила на него укоризненный взгляд:

– Джентльмены, – произнесла она, – позвольте представить вам моих гостей и добрых друзей нашей семьи.

Нет никакой семьи, язвительно подумал про себя Дуайт Додсон, когда стандартная оговорка графини резанула его слух. Она осталась практически одна – муж умер, племянница тоже, иметь собственных детей обделил Господь, а все остальные были такими же членами ее семьи, как сам Дуайт, например, принцем Британии. И, несмотря на окружение, леди Уэйнрайт оставалась совершенно одинокой.

– Маркиз Рэймонд Куинси, мой близкий друг, – продолжала графиня. – Его супруга Абигэйл Куинси, а также их сын граф Альберт и дочь леди Дайанн.

При этом она указывала рукой на каждого, кого представляла. Маркиза открыто улыбнулась и вежливо кивнула в знак приветствия, Дайанн же наоборот, была копия своего отца – холодная и высокомерная. Альберт вначале посмотрел на мать, затем перевел взгляд на отца и совершенно запутался, как именно ему стоит реагировать на появление незапланированных гостей, которые к тому же желают всех опросить в связи с осквернением фамильного склепа Уэйнрайтов. Собственно, он всегда отличался нерешительностью, пребывая в поисках одобрения со стороны родителей. Но, как правило, нарывался на раздражение своего властного отца и снисходительность со стороны матери.