Страница 84 из 107
Константин Павлович открыл папку и принялся перелистывать бумаги и фотографии. Когда нужная страница была найдена, он указал на изображение, уже лежавшее на столе.
— Вот это фото было сделано в день главного эксперимента. Но здесь нет нескольких участников, — он обратил взор себе в папку. — Один сотрудник заболел незадолго до этого и не смог присутствовать на эксперименте. Еще один также не стал принимать участия по причине того, что в тот самый день рожала его жена. Ситуация у нее была сложная, поэтому Победоносцев отпустил сотрудника под гарантию того, что его часть работы была выполнена полностью. Мне, конечно, уже тогда казалось это страшным просчетом, так как на его участке проекта постоянно случались казусы. Человек этот отвечал за техническое обеспечение, в частности — снабжение электроэнергией. Что по итогу и послужило причиной аварии.
Он выложил другое фото на стол и обратил на Андрея холодный взгляд.
— Это изображение было сделано за два месяца до главного эксперимента. Взгляните на него поближе. Узнаете кого-нибудь?
Все еще держа собеседника под прицелом, Андрей медленно взял фотографию, которая мало чем отличалась от предыдущей. На ней в ряд стояли научные сотрудники в белых халатах, но было несколько новых лиц. Он переводил взгляд с одного на другое и в какой-то момент заметил знакомого. Не понимая, кто же это был, он поднес изображение почти к самому лицу. Вдруг, он почувствовал, как по всему телу пробежал холодок. Не веря своим глазам, он зажмурился и встряхнул головой.
— Ну что, узнали? — сказал Звездин, впившись глазами в хозяина ячейки.
Внезапно он ощутил такую слабость в руках, что чуть не выронил пистолет. Подняв взгляд на партократа, он уронил фото на стол.
— Как? — прошептал он.
— А вот так, — Звездин улыбнулся и пожал плечами.
Мужчина опустил взгляд на фотографию научных сотрудников, где среди прочих третьим слева стоял он сам — Смирнов Андрей Викторович.
41. Кто я? Почему я?
— Вы снова обманываете, — тяжело произнес Андрей, не до конца уверенный в своих словах.
— Зачем мне вас обманывать?! — громко удивился партократ и засмеялся. — Вы же сами все видите.
— Так же как с чернобожниками. Или содружеством, — продолжил мужчина.
— Если рассуждать должным образом, я вас не обманывал. Просто указал вам путь, — Звездин хитро смотрел на собеседника.
— Поставь пистолет на предохранитель и убери его, — послышалась команда от Георгия.
Мужчина удивленно посмотрел на руку, совсем забыв про то, что держал пистолет. Он щелкнул предохранителем и попытался засунуть оружие в карман штанов, но оно никак не хотело залезать внутрь и Андрей просто положил его на стол перед собой рядом с распечаткой и фотографиями. Он тяжело опустился на табурет и снова посмотрел на фото самого себя. Спустя полминуты он заговорил.
— Значит, я работал в НИИ?
— Все верно, — серьезно ответил Константин Павлович. — К моменту аварии вы больше трех лет являлись сотрудником НИИ альтернативной энергии и больше года занимали должность руководителя отдела технического обеспечения.
— Но я ничего подобного не помню.
— Потому что в момент аварии вы находились за пределами камеры безопасности. И, как и все остальные люди, попавшие под действие взбесившегося ФУПа, пережили потерю памяти.
— Почему вы думаете, что это я? — в его глаза возвращалась злость.
— К большому сожалению, после того, как мы все оказались здесь, а связь с внешним миром была утеряна, у меня не было возможности найти документальные факты, подтверждающие вашу вину. Но вы с самого начала вызывали подозрение. И на вас же подумали в общем все, кто входил в комиссию по расследованию.
— Что я сделал не так? Почему вы думаете на меня?
— У вас была причина. Такая причина, из-за которой многие люди бы потеряли голову. Что с вами и произошло. Вы помните свою жену? — последовал утвердительный кивок. — Вы ее очень любили, не так ли? И очень хотели детей. Но они никак не получались, что сильно расстраивало вас обоих. Об этом ваша жена активно делилась с подругами. А потом она вдруг беременеет, но вот незадача — врачи диагностируют редкое состояние, ставящее под угрозу плод. И внутри утробы и после его потенциального появления на свет. Каждый день мог стать последним. Наша медицина к большому сожалению не научилась справляться с подобным недугом. А вот заграницей — да.
— Что такое заграницей?
— Что это такое? Трудно объяснить на гигахрущевском… — он несколько секунд подумал. — Заграница — это условно наши враги, живущие сконцентрировано в одном месте. И вот у наших врагов была возможность помочь вашей супруге. Естественно, никто не мог себе позволить отпустить к нашим врагам ни вашу жену, ни тем более вас самих. Ведь вы работали в секретном НИИ.
— У моего сына не было никаких проблем. Врачи ни о чем таком не говорили.
— Ваше счастье, если так. Но врачи в гигахруще не работают с теми проблемами, которые диагностировались и определялись там, во внешнем мире. Поэтому, считайте, что вам повезло.
На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, пока Звездин не заговорил вновь.
— У вас были родственники там, заграницей, с которыми вы регулярно общались. И мы предполагаем, что через них на вас вышли представители наших противников, — он на секунду задумался. — Представители чужого злого гигахруща решили переманить у нашего родного гигахруща ценного специалиста. И предложили вам помощь, чтобы решить ваши медицинские проблемы. В обмен на то, чтобы вы саботировали исследования.
— Вы просто предполагаете? — с ухмылкой спросил Андрей.
— Предполагаю. Просто предполагаю, — мужчина глубоко кивнул и показал ладони. — Потому что строю предположения на целом ряде косвенных факторов. Например, то, что вы имели доступ в помещение с образцами. И то, что по вашей прямой вине происходили сбои энергопитания во время экспериментов. Наконец, авария, повлекшая за собой появление этого мира, тоже вызвана вашей, так скажем, ошибкой.
— Я бы не стал… — он замешкался, — создавать этот мир.
— А вы же не знали, что делаете! — почти закричал Звездин. — И никто не знал тогда, чем может обернуться сбой в работе ФУПа. Вы просто спасали своего еще нерожденного сына. Вы действовали так, как делаете всегда. Думали только о себе. И о своем благополучии. А на благополучие остальных плевали.
— Это неправда. Я не плюю…
— Конечно, плюете, — перебил его партократ. — У меня было достаточно времени, чтобы в этом убедиться. Я ведь знаю столько… Господи! — воскликнул он и закрыл рукой лицо, покачивая головой. — Когда я думаю об этом, мне кажется, я могу сойти с ума! Я ведь… Меня ведь прислала партия в НИИ для гласного контроля за ходом проекта. И одной из целей моего пребывания там было пресечение вражеской деятельности. Я внимательно изучал каждого, составлял психологические портреты, сужал круг подозреваемых. И остановился на вас. Мне достаточно было взмахнуть пальцем, чтобы отстранить вас от работы, но вероятные задержки в проекте останавливали меня. Я не был до конца уверен. А потом ваша жена рожает, вы отпрашиваетесь у Победоносцева и бежите в больницу. Происходит авария по причине перегрузки электросети и неработающих предохранителей, с которыми кто, как вы думаете, работал? Смирнов Андрей Викторович, — он указал пальцем на хозяина ячейки. — Все идет шиворот-навыворот и пока мы восстанавливаем работу, ФУП, который должен был работать на площади в один квадратный метр, захлестнул территорию в несколько гектар. Каково, а? Гигахрущ рождается, начинает расти, увеличиваться, множиться, разливаться по бесконечности!
На последнем слове он почти кричал, округлив глаза, и уставился на Андрея. Но потом замолк и постепенно принял спокойный вид.
— Комиссия по расследованию инцидента работала несколько лет, но допросить вас не было возможности, потому что вы, как и многие другие, пропали в бетонном лабиринте. Слишком далеко вы были от НИИ в момент аварии. А когда вы нашлись, у нас были другие заботы. Мы восстанавливали цивилизацию, расширяли и укрепляли жилые блоки, на которые вдруг поперли твари из темноты. Боролись с учащающимися самосборам. В общем, нам первое время было не до вас, — он поморщился. — А когда все более или менее стабилизировалось, мне сказали взять вас в разработку. Представляете, — он усмехнулся, — кто-то посвящает свою жизнь здесь изучению самосбора, а мне поставили задачу изучать вас. И я долгие гигациклы собирал факты и анализировал вас, Андрей Викторович. Я знаю о вас такое, что вы, быть может, сами о себе не знаете.