Страница 3 из 50
— Чужемирка? — повысил голос кнест.
— Да?
— Овец стричь умеешь? За скотом смотреть?
Лина помотала головой, выпучив от страха глаза. Она москвичка в пятом поколении. Какой скот?
— Понятно, — местный глава обескураженно вздохнул. — А что ты вообще делать умеешь?
— Я? Я детей учила… — чуть слышно проговорила Лина.
— Детей? Чему учила? Вышивать? Танцам? Чему учила-то?
— Грамоте… Читать, считать, дружить, — Лина готова была расплакаться, вспоминая свой 3 «Б». Где они сейчас, ее ребятишки?
— Грамоте? — кнест поморщился. — А что еще ты умеешь? Ну, там, по хозяйству. Шить, готовить?
— Готовить умею! — почти выкрикнула Лина. Ей надоел разочарованный тон, адресованный ее навыкам.
— Ну хоть что-то! Отправьте ее в таверну, к Вольгу! Бабьи руки на кухне пригодятся, а то вечно у него миску похлебки по полчаса ждёшь.
— Да и разместит он ее без проблем. Весь постоялый двор сейчас пустой. Будешь по кухне помогать?
Лина подняла глаза на обратившегося к ней темноволосого мужчину с обветренным лицом. Неужели ее мнение что-то значит?.
— Буду.
— Ну так тому и быть, поживешь в таверне. Йорн! — этот же мужчина крикнул кому-то в толпу. — Отведите ее к Вольгу, скажите, кнест приказал. Потерпит пару месяцев.
Кто потерпит? Лина потерпит? Или Вольг? Девушка хотела было возмутиться — она в жизни никому не навязывалась, но все люди со двора как-то резко разошлись по своим делам, никто ее и спрашивать ни о чем не стал.
Один из мужчин, шедших к воротам, окликнул ее:
— Эй, чужемирка, ты идешь? Или предпочитаешь верхом? — привратники противно загоготали.
— Меня зовут Лина, — процедила сквозь зубы девушка и поплелась за ними.
Часть 2
Расстроенный кнест вернулся в замок.
— Ох и не вовремя ты тут появилась, чужемирка, ох и не вовремя, — седеющий, но крепкий мужчина по-старчески закряхтел, опустившись на стул в холле. Еще одна забота на его голову, когда тут вокруг такое!
— Кнест Деймур, ужин подан, — вышколенный слуга незаметно появился сзади.
— Спасибо, Бертер, — кнест кивнул, возвращаясь в реальность. — Уже иду. Другие спустились?
— Кнесса спускается, а керт Адмер велел передать, чтобы вы не ждали его к ужину. Он уехал по вашему поручению.
— Кто?
— Керт Адмер, — старый слуга увидел недоумение на лице своего кнеста и, откашлявшись, уточнил: — Дворовые его именуют обычно Ледяной.
— А! Ледяной, — протянул кнест с облегчением. — С чего ты решил его так официально именовать?
— Ну, — теперь удивленным выглядел слуга, — гм, мне казалось, это его имя?
— Если это его имя, то я — прекрасная Теофильда! — развеселился кнест. — Надо будет как-нибудь проверить, он вообще на него отзывается?
— Отзывается, — Бертер поджал губы. — Я регулярно… гм, проверяю.
— Какой ты молодец! — Деймур уже почти хохотал. — Благодаря тебе он не забывает, как следует зваться!
— Не понимаю я этого, — Бертер говорил тихо, вроде как про себя, но Деймур никогда не жаловался на слух.
— Чего не понимаешь? Почему человек может называться чужим именем?
— Это я как раз понимаю! — в голосе старого слуги послышалось возмущение. — Я не понимаю, почему вы, зная это, держите его при себе.
— Он отличный воин. Лучший, кого я знаю. Если бы он не боялся попасть на глаза кому не надо, ему бы цены не было. В прямом смысле этого слова. Да и не прятался бы он в нашей глуши. А так, — кнест хохотнул, — он вполне мне по карману. Я не спрашиваю, почему он здесь, а он не рвется к более могущественным покровителям. Всех все устраивает.
— Но так не может продолжаться вечно.
Кнест помрачнел.
— Это закончится раньше, чем ты думаешь. Величайший объявил общий сбор. И я обязан туда явиться, а Ледяной — нет. Чую, никакими наградами я его в столицу не заманю, — все веселье куда-то пропало. — Эх, любую сумму отдал бы за то, что в грядущей передряге мою спину прикрывал он, — кнест разочарованно швырнул на стол приборы.
— Ваша Ясность…
— Ясность, Ясность… Вот вся Ясность сейчас в том, что скоро нам будет несдобровать… Нашел бы Ледяной лавийскую сталь, хоть доспехи перековать.
— Доспехи? — за спиной у кнеста раздался молодой женский голос. — Зачем доспехи?
— Да так, — кнест подскочил, помогая сесть кнессе Деймур, и сразу сменил тон на непринужденный и беззаботный, — решил обновить, сейчас не сезон, кузнецы не заняты. Самое время.
Молодая, но проницательная жена с подозрением посмотрела на мужа, но промолчала. Вопреки сплетням многих острых на язык доброжелателей, кнесса была умна. Достаточно умна, чтобы не задавать лишних вопросов. И действительно любила своего мужа, поэтому в тот же вечер села писать письмо своей матушке.
Когда-то вдова успешного столичного купца уступила сватовству мелкопоместного провинциального дворянина и выдала за него свою шестую дочь. Вытирая слезы, купчиха думала, что обрекает младшенькую на прозябание в глуши и практически на нищету. Однако, спустя всего год стало ясно, что брак этот сложился на редкость удачно: кнест в молодой жене души не чаял, и вскоре это чувство стало взаимным. Обаятельный импозантный мужчина сумел растопить сердце столичной красотки вниманием, заботой и нежностью. Ну и, конечно, дорогими подарками и уступками по всем неважным для него вопросам. Вот и сейчас замковая столовая готовилась к преображению. Молодая хозяйка закупала гобелены, световые вазы и ждала теплого времени года, чтобы начать ремонт.
Радуясь удачному замужеству младшей дочери, купчиха охотно помогала ей со всеми просьбами. Кнесса Деймур, обдумывая письмо, рассчитывала на мать, а точнее, на ее источники информации: явно что-то происходит, и она обязана точно знать, что.
Таверна доверчиво притулилась к стенам замка. Ей бы быть ближе к центру, но заходили туда в основном не деревенские, а слуги кнеста. То ли в этих местах не принято было кормить челядь на хозяйской кухне, то ли это была прихоть кнеста, но дворовые все столовались у Вольга. Говорят, во дворце был повар, но готовил он только кнесту, а точнее кнессе. На их изысканный вкус. Остальным же приходилось довольствоваться стряпней Урмы — тамошней кухарки. Изредка в таверну заходили и деревенские. Выпить эля, посудачить о том, о сем. Но основным заработком все же были дворовые князя и путники. Для последних Вольг сдавал несколько комнатенок под крышей большого зала, что давало таверне право гордо именоваться постоялым двором «Сытый вепрь».
Вывеской служила настоящая кабанья голова, прибитая над входом. Безумный таксидермист растянул пасть невинно убиенного хряка в подобие улыбки, что, по замыслу хозяина и исполнителя, должно было придать кабану довольный вид. У Лины мороз пошел по коже от такого художества. А вот орнамент вокруг ей понравился. Затейливая вязь была несимметричной, но красивой.
— Что, — один из сопровождающих проследил за ее взглядом, — вепрь нравится? Это подарок кнеста. На охоте убили.
— Мне рисунок понравился, — Лина не посмела сказать, что подарок кнеста наводит на нее ужас и отвращение. — Орнамент красивый.
— Какой орнамент? Это название! Ты что, читать не умеешь? Какой же ты грамоте детей учила?
— Так я у себя учила, — Лина притихла. — А все, кто из других миров, читать не умеют? Я же… понимаю ваш язык… Почему читать не умею?
— Откуда мне знать, — мужчина раздраженно повел плечами. — До храма доедешь — там объяснят.
Дверь распахнулась им навстречу, и на пороге показалась тощая неопрятная женщина. Она широко улыбнулась гостям:
— Милости просим. К ужину пожаловали?
— Да нет, Урма, мы к вам постоялицу вот привели.