Девяносто три!

Рыл яму, осталось недолго. Сокровище царей, долгожданные блестки на дне. Опустил лопату, перерыв. Много синего и золотого, подгибаются ноги. Десять часов сна. 21:24 — 7:25.

Извлечь световое тело! Баррон!

Возник на погосте берилловой глыбой. Гениталии титана, его большой палец, кухонный жир под ногтем. Пожираем ваших сыновей, лижем их спортивные глаза. "Девятое ноября, ничего не случилось, пили крюшон, танцевали". По пыльным следам typhoid mary, в ее заскорузлых тапках, в ее переднике, изгвазданном сальными пальцами. Д-р и Работник, их небритые впадины, их эфирные меридианы. Третий Ключ, Четвертый Ключ, дети скулят, как хряки.

Они собирают тайные дружины, клянутся именем Прелати, кромсают облатки, выламывают оклады, грызут морские узлы. Полицейские фургоны, вздыбленные кони с толстыми яйцами, кареты и еврейские ландо. Микробы короля Бабабела, тугие ресницы, ровные талии, набитые мускулами груди, ржавые соски. Преступления против человечности: найдено тулово Элизабет Шорт.

Jour de lenteur, встреча в невидимой базилике, досмотр поклажи. А что в вашем туеске? Пальцы богатых, растерянных, изощренных. Их неинтересные глаза, веревочные языки. Браслеты, платки, булавки. Вчера я был ребенком, брошенным судьбой в глуши лесов. Лорд Эдвард и безродный засранец Джим. Породнены благородством, шепотом эльфов, колдовскими руками. Lover, Jailer, Judge, Executioner, Despoiler, Seducer, Malkut, Destroyer. Как это смастерили? Как? Чудо!

Представь: большая, раненая страна ежится под чернильным ударом. Пятится в погреб, просит пощады. А теперь плесни спуманте.

— Смешно, он снимает штаны за два пенса.

— А мой не помыл залупу.

— Повтори двенадцать имен.

— J'ai pas sommeil.

— Отметил в календаре желаний.

— Перешел из ложи Зеленого Дракона.

— Наваристый, невозможно взять в рот.

— Нет ничего проще, расплющи наперсток.

— Крутили в отряде Бальдура фон Шираха.

— Не забудь пароль "Завидую всем убитым".

— Знаешь, сколько у него там спермы?

— От этого странного знака сдохла моя канарейка.

— На лодыжке? Брешешь!

— Меня только что сломали! Сломали! Сломали!

— Apo pantos kakodaimonos, Ю-ю.

64

Никуда не ходить, никого не видеть, ни с кем не встречаться. Заповеди либер оз, повесил в рамочку над канапе. Ели улиток, лизали продажных детей, заводили патефон. Завтра поживимся, вечер субботы. 22:30, пора ужинать цузамен. Липкий дым над крестьянскими хижинами, привыкли ложиться рано, берегут лучину, берегут зрачки. "Мой отец — мельник". Улыбнулся Баррону, улыбнулся Прелати, улыбнулся Новому Ироду.

"Пойдем куда-нибудь". Случайная встреча с гонцами: задержитесь, выпейте морса, закусите тыквенной кашей. Так он глупо расставлял сети одиночества, хотя церемониться незачем: схвати за плечи, ужаль в ключицу, выдерни поплавок.

16 июня 1438 г. — убийство сына Жана Женврэ.

24 июня 1438 г. — убийство Жана Донета, сына Жанны Дегрепи.

Сентябрь 1438 г. — убийство сына Перонна Лёссарта.

1 декабря 1947 г. — случилось то, что случилось.

Испытуемого привязывают к черным доскам, крест-накрест, целебная собачка обнюхивает родинки, — нет ли где меланомы. (Потом ее голову пришьют к телу казненного, но это позже, сперва трибунал). Казенные дела, выволокли архив во двор, подпалили, полоумно плясали у костра. День рождения сатаны, ночь на первое мая. Твоя шея, Маринус.

Дважды выпала карта «Колесница». Скоро все кончится. Боль в горле, словно триппер, вредная встреча с сыном мельника, жертвой Нового Ирода, хынек-штрих-штрих-штрих. Хотел предупредить, но отказал язык, какие-то «бэ», «мэ». Кончил без визга, конвульсий, словно чуть приоткрыли кран и тут же завернули. Так их нынче учат в таежных лицеях.

Влюбился не в тебя, а в твой дом, твой камин, твой ковер, коллекцию трофеев на ложных стенах. Дедушка был охотником, потом и его сразила серебряная пуля. А вот тут плясал Quimbanda, задирая похотливые ноги. Видишь пятно на полу?

Голоса южно-мичиганского проспекта, скрип шин, запах горячего пшена, возня клошаров в тени подъездов. Их ядовитые "калифорнийские вина". Их зловонные залупы. Недружелюбный смех, щебет лохмотьев. Дважды выпала карта «Колесница», смотрел на луну, как она кувыркалась, подмигивала, сулила поживу. Сладкие фонемы: сан-су-си, эр-зу-ли. Лоа: чертили прутиком на земле, потом посыпали костной мукой, подмокшим пшеном, пускали барахтаться куриц с переломанными лапами. Его «прелести», черный, александрийский обещающий взгляд. Серьги в тонких злых мочках. Собирает деньги на лечение невезучего братца. Тяжкие хвори: волчья пасть, заячья губа, на левой ноге — шесть пальцев. Танцевал на ублюдочной сцене, крутился у стального шеста. Порочный распорядитель, черный телефон с тяжелым диском. Когда-то у вас был один блондин, что с ним стряслось?

— А кличка? — цокнул неприязненно, баптистская улыбка.

— Хынек.

Это секретная информация. Маркопулос набрел на дыру в программе, оставленный невеждой черный ход, тайную лазейку для похотливой прислуги, расшатал, проник, столбики белых цифр на синем фоне. Триппер кромсает связки, теперь каркаю, точно лиса и виноград. А когда-то был голос: заслушаться можно. Так и называли "таитянский колокольчик". Видишь эту бороду, эти линзы, этот живот? Какой-то гинзберг. Откуда что берется?

Вышел в патио. Глиняные вазоны по бокам, дырявый тент, сухая земля, престарелый какаду в небрежной клетке. Брошюра "Линии Маннергейма" позабыта в девичьем шезлонге. Креольские босоножки, пудреница с белым порошком, скрученный доллар, крем от загара, малахитовая пепельница, оса в сладкой рюмке. Фальшивая невеста, выписана из сточной Манилы, бутик шанель, морщины в уголках глаз. Пессарий, маточное кольцо, посмотреть в красном словаре.

Люцифер, сын утреннего света, встречай его в пять эй-эм. Гар-дю-нор, свидание в Брэ, вытирал стульчак розовой губкой. Как заяц.

Встречи опознанные и неопознанные. Глядел из толпы на столик плюшевого кафе, дуновение ядовитой трубки, попал господину в яремную вену. Ты — ноль, живи как все, ничего хорошего больше не будет.

Неприметная корчма на набережной. Здесь произошло четвертое магическое кровотечение.

65

"…is actually travelling outside of his own psyche to be very rare. I am one of them (стержень расцеплен), but I hardly ever find other CMs who agree with my…" (сбой перфокарты, выбилась ведьминым языком из прыткой машинки). Разговор об облатке элементарного короля, три года назад, тогда еще было до хуя агавы, субстанции уносили кто в чем горазд: канистрах, кастрюлях, коробочках от птифуров, мозеровских бокалах, розенталевских блюдцах, баварских тазах с эмалевыми георгинами. Теперь: выжженная пустыня, туле, синий химический снег. Хорст и хынек, встреча на далеких меридианах. Отправился на разведку в прискорбный французский клуб, протрясти идоиго, повстречал на подиуме, проникся. Искуситель ерзал в фальшивых лучах подле стального прута, отрабатывал талеры. Смена ориентиров, гнусное отступление развеяно, точно апрельская вишня. Утром — мигрень, муравьи веселятся на позабытой в саду тарелке.

28 сентября, 39 дней до часа икс, груда счетов в почтовой схранке. Эротический буклет среди финансовых ужасов, шампанское ползет по безволосому животу. Проник в тайное общество моделей, ложу кипящей глины, лизал аккуратный пупок укротителя макак. Лавировал среди рифов депрессии: не ходил в гости, не пил самбуку, не оставался ночевать. Прости, меня ждет собачка, начнет скулить, потревожит прокурора. Вечер удался, ты ебешься, как тамплиер. По дороге, в тряской машине пытался взглянуть на остывшие часы, лампочка не зажигалась, стрелки слиплись. Придется глотать антидот. Мелкое счастье, точно рождественская иголка в трещине паркета.

Крах репутаций. Бродили по одиноким скалам, выяснилось: всюду глаза. Устройства невидимого противника: присоски, перемычки, диафрагмы, рычаги, дрожащий хуй на шарнирах. Кажется, вы никому не нужны, но вот на краю пропасти дергаются матросы, готовят дротики, аркебузы, томагавки. Приехал в столицу, вышел из вагона, повстречал народы крайнего севера. Вечером приглашение на ланч, пятница, четырнадцать тридцать. Прекрасное место, все простреливается. Помнишь Джека Страттона? Ястребиная месть, подпалил отель, в котором сорок лет таился убивец. Их развлечения: камеры с кислородом, восковые ванны, перешивание сосудов, вымораживание легких, пересадка свиной печени и сердца мартышки. Рос, точно фунгус, оплел кромку платья, добрался до пояса, завертелся пустяковой настурцией, пробил потайной ход в желудок. Встречи опознанные и неопознанные: поперечно-остистая мышца, подвздошно-реберная, задняя атлантозатылочная мембрана, нежный jejunum. You know the type of towelling robe you find in the bathroom of luxury hotels? Теперь там кровь, говно, пот больничных коридоров. Засушил морскую звезду, бросил на кромку бассейна. Шкатулка "для письменных принадлежностей", прямоугольный конверт "в случае моей смерти". Крутился среди изгоев, в июле поранили безымянной колючкой. Все может быть.