Страница 5 из 12
Например, из Нижегородской области в Кировскую «переселили» часть населения Сарова, из Пензенской в Самарскую – часть населения Заречного; из Свердловской в Пермскую отправили население Лесного; из Челябинской в Оренбургскую поехало население Трехгорного, а в Новосибирскую – население Снежинска, из Томской в Кемеровскую – часть населения Северска, из Красноярского края в Иркутскую – часть населения Железногорска и, наконец, в Читинскую область переместилось население Зеленогорска.
Статистики[5] признались в своей бурной тайной деятельности по переброске и маскировке населения закрытых городов во времена СССР, аж в начале 2000-х годов.
В моем свидетельстве о рождении и, как следствие, в паспорте до сих пор написано, что я родилась в г. Челябинске в 1972 году. Челябинск – столица нашего региона, находится в восьмидесяти километрах от моего города. Когда однажды в 2004 году я сделала запрос в архив областного челябинского ЗАГСа, я получила ответ, что мое рождение у них… не зарегистрировано. Тем, кто родился до 1994 года, так и не удалось, к сожалению, пока вернуть истинное место рождения. Суды Челябинской области наотрез отказались вносить название 1954 года. Есть всего один случай в Белгороде, когда женщина через суд внесла в свидетельство рождении 1960 года место рождения Озерск. Думаю, что даже в моем свидетельстве о смерти будет написано: место рождения – Челябинск.
Ну и что такого в этом плохого, зачем вам всем нужно настоящее название, какое значение это имеет? Для рожденных в ЗАТО это имеет очень большое значение с двух точек зрения. Сначала, с психологической и социологической. Место рождения является частью самоидентификации личности человека, оно связано с предками, с корнями, с историей семьи. Между моим местом рождения и местом, где я записана родившейся, всего восемьдесят километров, но это совершенно два разных уклада жизни. Мне все время приходится разъяснять, знаете, у меня написано Челябинск, но на самом деле… И далее я снова и снова должна пересказать практически все то, что написано в этой книге.
Наконец, истинное название места рождения важно с точки зрения юридической. Первые годы работы атомные производства работали без очистных сооружений выбрасываемых газов. Это привело к тому, что те, кто родился в это время, страдают заболеванием щитовидной железы. Однако доказать юридически факт своего рождения, а значит, факт попадания под загрязнения, имея фальшивое место рождения в своих документах, они без суда не могут. А значит, не могут получить возмещение ущерба и оставить своим потомкам, которые, по существующим научным данным, могут страдать от воздействия радиации на геном, юридически достаточных сведений о происхождении облучения. Все это тянется как снежный ком, но до сих пор вопрос не решен. Те, кто родился в большинстве атомных ЗАТО до 1993 года, записаны на чужой им город.
Больше всего на свете в советское время закрытые города боялись шпионов. Безусловно, к этому были реальные предпосылки. Американцы знали, что СССР продолжает разработку ядерного оружия, особенно после первого ядерного взрыва в 1949 году, и хотели знать, где именно, в каком количестве и что конкретно производят. Однако за советское время мы знаем только один официальный случай, когда реальный шпион был пойман. В 1962 году под Свердловском был сбит американский самолет-разведчик, целью которого было сделать аэросъемку района. Из чего мы можем сделать вывод, что американцы, посылая на Урал самолет, уже знали примерное местонахождения секретного атомного завода. Откуда же?
Впоследствии, в 90-е годы, когда архивы ЦРУ были открыты, оказалось, что там довольно мало именно агентской информации. Донесения можно пересчитать по пальцам, и все они звучали примерно так: «где-то под Кыштымом какой-то завод». Негусто по части тайн, если честно признаться. Как-то СССР крал тайны противников гораздо эффективнее. Украденный чертеж атомной бомбы не идет ни в какое сравнение со сбором слухов. А вот с аналитикой и умением вытаскивать информацию из открытых источников, у американцев было гораздо лучше. Чтобы угадать, где располагаются советские атомные заводы, они взяли из советского ведомственного журнала про электроэнергию открытую публикацию о советских электрических сетях на Урале. По мощности и расположению нанесенных на электросхему турбин они вычислили практически достоверно, что, где, какой примерно мощности может находиться. Так и узнали.
Ведомство Берии очень старалось беречь атомные секреты, и страх шпионажа был разлит по атмосфере закрытых городов. Шпионажа боялись не только потому, что свежим в памяти был 1937 год, когда внезапно «шпионом» десяти разведок мира мог оказаться твой сосед. Забывать про Берию, даже после того, как он сам был признан шпионом и расстрелян, было никак нельзя.
Стать невольным шпионом, болтуном не хотели и потому, что очень боялись подвести товарища Сталина и советскую страну в борьбе с Соединенными Штатами Америки. Стратегическое противостояние двух держав, возникшее после Второй мировой войны и перешедшее в «холодную войну» транслировалось всеми способами. От передовиц в «Правде» до политинформации в школе, от «боевых листков» на стендах предприятий до журнала «Крокодил», от газеты «Пионерская правда» до разговоров на кухне. Все в Стране Советов знали, что США – это наш главный враг, который собирается очень скоро, может быть даже завтра, сбросить на нас атомную бомбу.
В закрытых городах это имело особенное значение. Это были они, жители этих городов, на кого товарищ Сталин возложил ответственность за адекватный ответ. Как жители секретного города СССР, мы знали, что в США люди живут исключительно для того, чтобы украсть наши секреты и уничтожить наш драгоценный завод, нашу страну и весь мир заодно. Мы знали (и это как раз было почти единственной правдой), что наш город будет одной из первых целей противника в случае атомной войны. Чтобы не стать соучастником и не разболтать случайно то, что могло дойти до врага, каждому нужно было сохранять бдительность. Военную, а затем государственную тайну в закрытом городе свято хранили все, от мала до велика, и от рождения до смерти. За ее раскрытие, то есть малейшую, даже случайную попытку рассказать или показать что-то кому-то, люди рисковали свободой и даже жизнью. Органы безопасности тщательно следили за досужими разговорами людей и читали всю почту. Несколько показательных судебных процессов, прошедших за закрытыми дверями, подробности которых перешептывались друг другу на ушко, остались в воспоминаниях людей холодным потом трепетного ужаса перед всевидящим оком Министерства государственной безопасности и заставили всех замолчать на годы. «Здесь даже стены имеют уши».
Взрослые делали что-то важное для страны, а дети были обязаны хранить секрет. Правда, даже не зная, в чем же заключался. Знать про необходимость сохранения тайны были обязаны все, даже маленькие дети. В моем детстве, в 70–80-е годы, примерно лет с двух, я ежегодно ездила навещать свою бабушку в г. Свердловск на летние каникулы. И каждый раз, сколько я себя помню, мои родители проводили мне «инструктаж». Они объясняли мне, что я никогда и ни с кем не должна разговаривать о том, откуда я. Что если кто-то вдруг начнет интересоваться такими вещами, то я должна была немедленно прервать разговор и убежать. В противном случае, сообщали мне родители, их арестует и увезет «черный воронок», и я никогда их не увижу. Конечно, я боялась неведомого ужасного автомобиля и никому ничего не рассказывала.
Родители и окружающие учили нас тому, что вокруг ходят шпионы. Моя мама довольно часто напоминала мне об этом фразой: «Болтун – находка для шпиона. Об этом мы вопросов не задаем, потому что кругом шпионы». Я себе представляла, какие они. В моем воображении они были везде, вредные американцы, замаскированные под скромных советских людей, они хотели знать тайну нашего города. Все это чем-то напоминало мне Буратино с его золотым ключиком, который тоже должен быть хранить свою тайну. Я представляла себе шпиона с душой Карабаса Барабаса, хотя думала, что все-таки у того слишком заметная для шпиона внешность. Я помню, как настороженно разглядывала всех незнакомых мне людей, как только выезжала за пределы нашего города, пытаясь выискивать в них шпионов, явившихся за тайной «золотого ключика», и надеялась быстро и бдительно их обнаружить, как герой фильма «Судьба барабанщика».
5
Единственный найденный официальный источник такой практики распределения – отчет ГКС Челябинской области по данным переписей населения 1926–2002 гг., с. 5.