Второй сын

– Быть может. Если у нее есть утроба, то из нее вырастет женщина. Этого мне достаточно. – Банрууд повысил голос: – Вы все понавезли мне чужеземных утроб, чтобы они рожали нам другие утробы?

Никто не ответил.

– Вы притащили мне отбросы и пленных, – усмехнулся король. – Все, кроме Эрскина, хотя у него есть оправдание получше ваших. Его воины даже теперь сражаются с гончими псами, а он все равно исполнил мою волю и привез мне дочь Эббы.

Ярлы, явно обиженные этими словами, молча смотрели на короля.

– Ты велел найти дочерей. Мы нашли дочерей, государь, – буркнул Дирт из Долфиса.

– Ну, значит, нашли, – сказал король Банрууд и пожал плечами, словно нехотя даруя ярлам прощение.

Ярл Долфиса представил дочь своего клана, Далис, которую он привез в храм. Стоявшей рядом с ним черноглазой черноволосой девочке было не больше шести. Она цеплялась за руку ярла и с печальной покорностью глядела на короля. Ярость вскипела в горле у Гислы, сковала ей спину. Король ей не нравился.

Банрууд подошел к ярлу Йорана, сложив за спиной руки, словно выбирая годный в пищу кусок конины.

Девочку, которую привез ярл Йозеф, звали Юлией. Ее длинные темные волосы были заплетены в такую же тугую косу, как и у воинов, что собрались на Храмовой горе. Король спросил, правда ли ее «воспитали мужчины».

– Да, государь, – ответил ярл Йорана, не сводя с Банрууда жесткого взгляда. – Сущая правда. Ее дед – Йером, он рыбак. Десять лет назад, когда они с сыновьями забрасывали сети, на берег Йорана высадились гончие псы. Печальная участь не миновала жену и дочь Йерома. Жена погибла, а дочь… забеременела от разбойников. И умерла в родах. Девочку воспитали Йером и двое его сыновей.

Наконец король подошел к Лотгару. Тот положил руку на плечо Гисле, но она сразу же отстранилась.

Она не его собственность. Заметив, как Гисла отшатнулась от ярла, король усмехнулся, и она тут же пожалела о своем порыве. Будет лучше, если никто здесь не узнает, что она чувствует на самом деле. Ее чувства – единственное, что до сих пор принадлежало ей, и она поклялась, что больше не станет показывать их незнакомцам. А сейчас вокруг нее стояли одни незнакомцы.

Днем, когда процессия из Лиока начала подниматься в гору, Гисла распустила волосы, и они легли ей на плечи длинными свободными прядями. Тогда она решила, что в зеленом платье, которое добыла для нее леди Лотгар, сумеет затмить других дочерей. То было самое красивое платье из всех, что она надевала в жизни. Подготовка к отъезду отвлекла ее от тревог, от поселившейся глубоко внутри пустоты. Но теперь она жалела, что не осталась в старых штанах Хёди и в его блузе. Жалела, что у нее на голове не было больше спутанного грязного колтуна, который расплели женщины из Лиока. Та девчонка осталась бы Гислой, даже если бы ей сменили имя. Но в этом платье с чужого плеча, с гладкими чистыми волосами она превратилась в Лиис из Лиока. От Гислы в ней больше ничего не было.

– Король Банрууд, позволь представить тебе Лиис из Лиока, – сказал Лотгар.

Король смерил ее равнодушным взглядом, но, когда он заговорил, в его голосе слышалось недоуменное восхищение:

– Сколько ей лет, Лотгар? Она похожа на женщин твоего клана: золотые волосы, синие глаза, дурной нрав. Разве не таковы все женщины Лиока?

– Ей десять лет, государь, – наобум заявил Лотгар.

Король недоверчиво вскинул брови:

– Где ты нашел ее, Лотгар?

– Ее даровал мне Один, государь. – Окружавшие Лотгара мужчины расхохотались, но король скривился, раздраженный бессмысленным объяснением ярла.

– Откуда ты, девочка? – спросил у Гислы король.

– Я Лиис из Лиока, – сказала она, не отводя взгляда.

Глаза у него были черные, немигающие. Гисле показалось, что, глядя на короля, она летит в бездну.

– Хорошо. Теперь ты Лиис из Сейлока. Лиис с Храмовой горы. Однажды ты станешь настоящей красавицей. Мне не терпится это увидеть.

– Она и теперь Лиис из Лиока, государь, – возразил Лотгар, но в его словах не было больше смысла, и все это знали. Он все равно оставит ее на Храмовой горе.

– Они будут жить в замке, под моим присмотром, – сказал Банрууд, возвысив голос, так, чтобы его услышали все собравшиеся. А затем двинулся к своему дворцу, словно давая понять, что разговор окончен.

– Ты говорил, что их вырастят хранители, – возразил Лотгар. – В храме.

– Они будут расти с моей дочерью, в моем доме, – парировал Банрууд. – Теперь все они – принцессы Сейлока.

По толпе представителей кланов пронесся ропот, и король жестом подозвал к себе охрану.

– Отведите дочерей в замок, – приказал он. – Их ждет пир.

– Они послушницы храма, – пророкотал чей‐то голос, и стражи короля застыли, не зная, как поступить.

Посреди площади, в свете полной луны, стоял глубокий старик. Черные глаза и черные губы зияли у него на лице, словно ямы на светлом песке. Пока король осматривал девушек, он вместе с братией сошел со ступеней храма, но толпа, отвлекшись, ничего не заметила.

– Таков был уговор. Они будут жить в храме, под опекой хранителей, – продолжал старик.

От его скрипучего голоса волосы на затылке у Гислы встали дыбом, но она никак не могла понять, что чувствует – страх… или восхищение. В отличие от хранителей, он был одет в черное. Цепкой рукой он сжимал короткий посох, усыпанный драгоценными камнями. Волос у него не было, а бледная кожа, казалось, стекала с его лица и таяла в свете луны. Но его голос был силен, а власть еще сильнее. Ярлы, завидев его, сразу осмелели.

– Верховный хранитель прав, Банрууд. Таков был уговор, – повторил Айдан, так и не слезший с коня.

Король уже давно отослал его, но он не двинулся с места.

Верховный хранитель. Значит, этот старик – мастер Айво.

– У Адьяра в этом деле нет права голоса, – бросил король. – Ты прибыл на Храмовую гору с пустыми руками.

– Я обещал матери этой девочки, что она будет жить в храме, что вырастет под защитой святилища, – возмущенно молвил Эрскин из Эббы.

– То же самое я обещал деду Юлии, – сказал Йозеф, взглянув на девочку с косой воина.

– Эти дочери кланов будут воспитаны как принцессы, – произнес Банрууд, указывая на дрожавших от страха девочек. – Они будут расти вместе с моей дочерью.

В этот самый миг, словно повинуясь заранее продуманному плану, из‐за арок, венчавших парадную лестницу королевского дворца, выскочила маленькая девочка в крошечной короне. При виде собравшихся на площади ярлов со свитами она, едва не упав, застыла на месте и горделиво, словно актриса на авансцене, глянула на толпу.

По площади пронесся вздох восхищения. Гисла вздрогнула от неожиданности.

Девочка, светловолосая, темноглазая, с медовой кожей, казалась ненастоящей. Природа не могла создать такого сочетания цветов – но все же создала, и оно представлялось совершенно гармоничным.

Следом за девочкой на площадь выскочил юноша с длинной косой воина. Девочка, вероятно, сумела улизнуть из‐под его опеки. При виде потрясенной толпы он тоже застыл. У него были широкие плечи и узкие бедра, крепкие, мускулистые руки и ноги, но голубые глаза смотрели открыто, будто глаза ребенка, а кожа оставалась по‐детски гладкой. Он казался мальчиком в теле мужчины.

Это мальчик из храма, подумала Гисла. А маленькая девочка – принцесса Альба.

Ярлы упали на колени. Айдан из Адьяра, не говоря ни слова, соскочил с коня. Все они коснулись лбами земли, а их косы, отросшие за пять лет правления Банрууда, свернулись кольцами в пыли возле их голов. Король поднялся по лестнице и поднял принцессу на руки. От неожиданности все ее маленькое тело словно застыло.

Лотгар потянул Гислу за руку, вынуждая ее преклонить колени. Другие девочки тоже медленно опустились на землю. Им явилась принцесса, надежда Сейлока. Король поднял Альбу повыше, напоминая собравшимся о том, что он – а не хранители – сумел им дать.

– Дочери будут жить в замке с принцессой Альбой, – повторил он.

– Нет, государь. Их воспитают хранители, – вновь возразил мастер Айво.