Страница 50 из 54
Она отвечала на его беспокойство:
— Я никогда не выгоню тебя, Блэк, слышишь, никогда!
А по вечерам они вдвоем сидели на крыльце — вернее, Блэк лежал у ее ног — и молча прислушивались: Виктория — к себе, пес — к звукам за калиткой. Она — тщетно ожидая всплеска, отзвука, пробуждения, он — неприятностей, которые может доставить этот непонятный коварный мир, который может ворваться в их жизнь снаружи.
В один из дней ее посетили супруги Стрельниковы, и с их приходом в Викиной жизни будто наметился просвет.
Ольга, как всегда, тарахтела — впрочем, особенно Вике не навязываясь. А Гоша больше помалкивал, но иногда Вика ловила на себе его внимательный взгляд.
— Чем ты занимаешься в свободное время? — спросила Ольга.
— Телевизор смотрю, — пожала плечами Вика.
— Вот еще, телевизор! От тоски он вылечить не может.
— Да с чего ты взяла про тоску-то? Я прекрасно себя чувствую.
— Оно и видно! Вот что, подружка! Тебе нужно придумать себе какое-нибудь хобби! Например, шить или вязать. В универе ты же как-то шаржи на наших преподов рисовала. И на Леопольда, помнишь? Весь курс покатывался. Правда, Гош, ты бы видел! У Витуськи куча всяких способностей, которые ей почему-то некогда реализовывать.
— Да знаю я, — смеясь, отмахнулся Гоша от непоседы жены, — ты что, забыла — мы с Викой в одном классе учились. Она всегда что-то для учителей рисовала, но в художественное училище пойти не захотела.
— Просто я понимала, что моих скромных способностей маловато для того, чтобы стать настоящим художником.
— Но достаточно для того, чтобы стать настоящим полиглотом? Оля сказала, ты все же решила университет окончить?
— Пока более-менее освоила только английский язык. Второй у меня — немецкий, — тут я в свое время дела подзапустила, придется наверстывать.
— Гошик, я скажу Вике? — Сунулась к нему под руку Ольга; она не могла терпеть, чтобы старые друзья говорили о чем-то без ее активного вмешательства.
— Ну, скажи, — согласился он.
— Так вот, Виктория, признаюсь тебе первой — Гоша не считается. У меня будет ребенок!
— Правда, Олька? Ой, как я рада! — Виктория стала ее целовать и вдруг разрыдалась.
Подруга испугалась и принялась ее утешать:
— Ты что, Витуська, тоже хочешь ребеночка? Подумаешь, не найдешь, от кого родить? Глупышка! Если хочешь знать, я и не очень хотела. И когда узнала, что залетела, сначала даже расстроилась. Как бы не пришлось бросать университет, но Гоша сказал, что он лучше еще одну работу себе возьмет, но нас с малышом обеспечит. И мама с папой тоже обещали подключиться.
Потом Вика развеселилась и до самого конца вечера охотно смеялась шуткам и анекдотам Гоши, так что окончательно усыпила их беспокойство. Но когда они ушли, почувствовала облегчение. Створки раковины, в которую она влезла, опять захлопнулись.
Глава двадцать третья
Поскольку будущее Виктории в части материальной внезапно оказалось вполне обеспеченным, она купила себе на кухню маленький телевизор и теперь занималась своими делами, поглядывая в него.
Из тоски она все же стала выбираться, потому что по натуре вовсе не была ни нытиком, ни меланхоликом, к тому же поняла: кроме нее самой, никто ее из омута тоски не вытащит.
Отыскалось для этого и хобби: она стала делать… кукол! Небольших художественных способностей, которые у нее имелись, вполне для этого хватило. Труд лечит, это она испытала на себе. Особенно труд творческий.
Вот и этим вечером Виктория наскоро поужинала и теперь заканчивала мастерить смешного человечка во фраке с прищуренным левым глазом и в залихватски надвинутом на лоб цилиндре. Она назвала его Бобби.
— «…Кровавая драма произошла сегодня на обычной тихой улочке нашего города, Затонной, номер дома восемнадцать».
Вика подняла голову и стала смотреть. Улица Затонная располагалась всего в двух кварталах от ее дома.
— В особняк известного бизнесмена города Леонида Одинцова в отсутствие хозяина ворвались бандиты. Они убили домработницу, которая, по-видимому, пыталась оказать им сопротивление, и похитили трехлетнего сына Одинцова.
Камера съемочной группы телевидения показала высокий забор с камерами слежения у высоких ворот и огромный особняк, больше похожий на феодальный замок Средневековья.
Виктория, всякий раз проходя мимо замка, удивлялась про себя — кому понадобилось такое огромное, нелепое здание? Наверное, в нем легко бы разместился не один десяток семей, а для того, чтобы его убрать, небось требуется целый штат прислуги.
Леонид Одинцов… Что-то знакомая фамилия… Вспомнила! Это же он четыре года назад женился на ее однокурснице Марине. Самодовольной красавице, которая предпочла еще более богатого иностранца и мужу, и маленькому сыну…
«Леонид!» — вспомнила Вика своего нового знакомого. Кажется, совсем недавно он давал ей свою визитку, которую она куда-то сунула, даже не взглянув на нее. О, в тот момент голова ее была занята куда более серьезными личными проблемами, чем фамилия малоизвестного ей человека.
Так и есть. В состоянии едва ли не шока от выходки мужа со стрельбой и его последующими откровениями она машинально положила визитку Леонида в свою сумочку.
Вика достала кусочек белого с золотом картона. Леонид Одинцов! Это он, оказывается, живет в том самом доме. И это его бросила ветреная Марина. Но тогда… тогда украли этого хорошенького смышленого мальчишку, который предлагал ей побыть его мамой, пока у нее не появятся собственные дети!
Еще не понимая, что делает, Виктория стала лихорадочно одеваться. Во что именно, не раздумывала. Схватила первое, что попалось под руку: белую юбку, футболку и босоножки на невысоком каблуке.
Вика еще не знала, что будет делать. Пройдется до одинцовского дома и посмотрит, что к чему. Отчего-то она убедила себя, будто, случись с ней что-нибудь такое, о чем на весь свет стало бы кричать телевидение, он тоже попытался бы ей помочь.
«Растащило меня! — тщетно убеждала себя Вика. — Помощница нашлась! Что я смогу сделать? Только путаться под ногами. Небось у него полный дом профессионалов, которые разработали операцию по спасению маленького Андрея. И ведут переговоры с киднепперами или прослушивают все телефонные звонки, — в боевиках это все подробно показывали. В таких делах не место простым зевакам!»
Говорила себе это и продолжала одеваться. Подумала было взять с собой Блэка — он полностью выздоровел и вопросительно смотрел, как хозяйка закрывает дом.
— Стереги нашу недвижимость, — сказала ему Вика. — Скорее всего я туда и обратно, только взгляну.
Она представляла себе улицу, заставленную машинами с мигалками, киношников с камерами и кучу зевак. Но никаких мигалок не было, ворота дома были наглухо закрыты. Лишь метрах в десяти от забора стояли микроавтобус с надписью «Телевидение» и рядом с ним две легковые иномарки.
Ждут событий, поняла Вика, а они в ближайшее время могут и не произойти.
Но раз уж она здесь… Вика подошла к домофону у калитки и нажала кнопку. И тут же почувствовала за спиной какое-то движение. В раскрытое окно одной из машин выглянул объектив кинокамеры. Киношники снимали ее на всякий случай.
— Чего надо? — откликнулся чей-то равнодушный голос.
— Леня! — закричала она, словно около динамика сидели совсем уж глухие. — Откройте, это я, Виктория!
Хлопнули дверцы сразу в двух машинах. Корреспонденты решили, что она — не случайная посетительница. Вика вовсе не хотела отвечать ни на чьи вопросы, тем более что и отвечать ей было нечего.
Но, к счастью, щелкнул замок, калитка автоматически открылась, и Вика поспешно шмыгнула в нее, захлопывая за собой.
Теперь Вика ждала, что во дворе будет уйма народу. По крайней мере хоть пара охранников в камуфляже, но и двор был пуст.
Она беспомощно огляделась: и вправду никого. Но кто-то же открыл ей калитку! Надо идти, раз пришла.
Вика поднялась по широким мраморным ступеням, толкнула от себя дверь и вошла в огромный холл. Опять никого. Прямо заколдованный дворец какой-то. Холодный, официозный, нигде ни одной пылинки, брошенного платка, раскрытой книги… Да живет ли здесь кто-нибудь!