Хранить вечно. Дело № 1

VIII

Оказавшись в Москве, Яша с головой ушёл в хитросплетения борьбы с разного рода «уклонами», которым с увлечением предавалась партийная верхушка страны. Многое из того, что творилось тогда, находило живейший отклик в его душе – прежде всего, непримиримое соперничество Сталина с «правыми», Бухариным, Рыковым и Томским, недавними союзниками Кобы в противостоянии с левой оппозицией. Конечно, у Яши были свои счёты с «кремлёвским горцем», как назовёт однажды Сталина поэт Осип Мандельштам (которогоЯша с давних пор терпеть не мог), но партийных «правых» он не любил куда больше - и теперь всей душой поддерживал новый «поворот генерального курса партии». В какой-то момент ему даже померещилось, что советское руководство взяло на вооружение идеи, предложенные Троцким – хотя иллюзии эти довольно быстро развеялись. Он даже написал письмо начальнику ИНО покаянное письмо с признанием в своей ошибке, оправдывая долгое молчание и скрытность боязнью «формального к себе отношения и нежеланием причинить неприятности руководству ГПУ…»

Сентябрь прошёл в метаниях: занимаясь текущими делами (отчёты руководству, кадровые вопросы, связанные с ближневосточной резидентурой) Яша никак не мог решить, как следует поступить с поручениями Троцкого. Явиться на Лубянку, покаяться и всё сдать? Или выполнить всё, как было обещано, оставив себе шанс оправдаться, в случае чего, двойной игрой, затеянной по устному указанию руководства? Только вот слова не бумага, их к делу не подошьёшь – а что, если Трилиссер возьмёт, да и открестится от слишком инициативного сотрудника, предпочтёт прикрыть себя, сделав его козлом отпущения?

Неудивительно, что за этот месяц Яша растерял остатки душевного равновесия. Он метался от одного старого знакомого к другому, пытался связаться с Карлом Радеком и другим видным троцкистом, Иваром Смилгой. Спрашивал совета, просил помощи, пытался выпутаться из западни, в которую сам же себя и загнал – и чем дальше, тем явственнее ощущал на затылке дыхание «коллег» из ОГПУ. За ним следили, это он знал точно, и если бы не козырь, припрятанный в рукаве, Яша наверняка бы уже наделал глупостей. Например, попытался бы бежать из Москвы и дальше, за границу – с подложными документами и чемоданчиком, полным валюты, в котором, среди прочего, нашлось место и для содержимого тайника из музея Кропоткина.

Но козырь у него был - единственный спасательный круг, не дававший Яше погрузиться в пучину отчаяния. То, что он узнал от Алёши Давыдова. Слишком поразительное, чтобы в него поверить, и слишком логичное и непротиворечивое, чтобы быть выдумкой.

Воспитанник коммуны, сын телеграфиста с КВЖД, очередной подопытный кролик Гоппиуса оказался пришельцем из будущего. «Попаданцем», как он сам назвал себя с иронической ухмылкой. Дурацкий термин – ведь то, что его сознание, сознание немолодого мужчины перенеслось из начало двадцать первого века почти на сто лет назад в тело пятнадцатилетнего подростка вовсе не результат действия неких мистических сил или чужого, высшего разума. Нет, это всего лишь эффект научного эксперимента, задуманного и блестяще (как теперь выяснилось) проведённого сотрудниками лаборатории нейроэнергетики. Правда, ни сами эти сотрудники, ни их руководитель не догадываются о своём успехе – но им и не надо, главное, что результат налицо…

Почему Яша вот так, сразу, безоговорочно поверил Давыдову? А попробуй не поверь, когда мальчишка в качестве доказательств своей правоты рассказал о вещах, о которых он знать никак не мог? Рассказанное относилось к числу высших государственных секретов, но даже не они произвели на Яшу впечатление – его потрясла картина ближайших полутора десятилетий, неторопливо и очень логично нарисованная «гостем». И до того страшно оказалось это будущее для самого Яши, и для множества знакомых ему людей, и для всего мира, что он ни на секунду не усомнился. Всё – правда, с первого и до последнего слова. Человек, тем более, пятнадцатилетний сопляк, попросту не в состоянии придумать такое - и не лишиться при этом рассудка от ужаса и безнадёжности…

И всё же, это знание и есть его, Яши Блюмкина, козырь. Тот самый, последний, который можно будет выложить, если речь зайдёт о его собственной голове. Кстати, Давыдов недвусмысленно предрёк ему арест и расстрел не далее, как до конца этого года… Страшно даже подумать о том, чтобы отдать бесценный источник сведений и будущем в руки тех, кто, возможно, уже приговорил его к смерти – но что поделать, если другого выхода ему не оставили? «Жить хочу! Как угодно, хоть кошкой, но жить!» - пульсировало в мозгу, напрочь изничтожая остатки здравого смысла и хладнокровия. А раз так – теперь любые средства хороши.

Оттягивая неизбежное решение, Яша решил заехать к Гоппиусу. Он знал, что тот вернулся в столицу, и даже знал зачем - собирался внести в конструкцию отремонтированной наконец-то московской установки последние настройки. Яша уже успел встретиться с учёным здесь, в Москве и выслушать его сбивчивые жалобы на «главного подопытного», категорически отказавшегося снова садиться в кресло. Можно было, конечно, надавить, заставить – но Гоппиус не стал этого делать, решив, отложить решение проблемы на потом, как он обычно и поступал в затруднительных ситуациях.

Упрямство Давыдова Яшу нисколько не удивило. Ему-то было известно, что на самом деле стало его причиной: испытавший в последний момент перед «обменом разумов» сильнейший сердечный приступ, он всерьёз опасался, что вернувшись назад, не поживёт и нескольких минут, скончается от инфаркта. Он подробно описал, как готовился к эксперименту, как собирал аппаратуру в подвале своей дачи. Упомянул, что никому не сообщал о рискованном опыте, но на всякий случай не стал запирать подвал изнутри – опасался, что потеряет сознание, и никто не сможет прийти к нему на помощь.

Тогда, на съёмной квартире они провели больше суток, и Яше хватило времени, чтобы подробно расспроситьо мире, из которого явился его собеседник. Конечно, в интересах дела куда полезнее было бы разузнать побольше о событиях ближайших нескольких лет. Но что поделать с естественным человеческим любопытством, подталкивающим заглянуть вперёд на век без малого вперёд, приоткрыть завесу, которую иным способом не преодолеть - даже если получится уцелеть позже, в страшных войнах и кровавых расправах грядущих десятилетий? Впрочем, это всё дела будущего, до которого ещё надо дожить, а вот на этот счёт у Яши имелись сильнейшие сомнения. Особенно, если вспомнить о том, какую судьбу напророчил ему «гость из будущего».