Страница 78 из 78
ЭПИЛОГ
Я пробежал глазами текст – собственно, никакой не текст, всего лишь коротенькие колонки цифр – и спрятал записку в нагрудный карман. Осень уже вступила в свои права, и летние голошейки и трусики уступили, согласно распоряжению Совета Командиров, место более подходящей по погоде одежде - плотным хлопчатобумажным шароварам и гимнастёркам из тонкой шерсти.
- Это он передал вам?..
Елена Андреевна покачала головой.
- Нет, доктор Гоппиус. Он задержался в Москве – какие-то неотложные дела в лаборатории – и переслал записку с оказией.
Не слишком предусмотрительно со стороны завлаба, подумал я. Как ни крути, тот, кто написал эти цифры, сейчас под следствием, это в лучшем случае. И эта цидулка вполне тянет на содействие врагу народа, тем более, что написана она не на легкосгораемой «спецбумаге», как прошлое послание «дяди Яши», а на обыкновенном листке, вырванном из блокнота…
Увы, на «лучший случай» рассчитывать не стоит. Мне-то известно, чем закончился для «дяди Яши» двадцать девятый год – в той, другой реальности. И особых оснований надеяться на то, что на этот раз исход будет иным, у меня нет. Записка тому доказательство – мы условились, что он передаст мне эти колонки цифр только в том случае, если станет совсем скверно и шансов на новую встречу не будет вовсе.
Мимо прошёл один из «спецкурсантов», парень лет семнадцати – на правой руке у него была чёрная кожаная перчатка. Тот самый, которого я заметил ещё в первый наш день в «особом корпусе».
Кстати, давно собирался спросить….
- Елена Андреевна, вы знаете, случайно, почему он носит только одну перчатку? А то каждый раз вижу, удивляюсь, а спросить никак не решусь.
«Психологиня» щёлкнула ключом, пропуская меня в класс вперёд себя.
- Это всё его парапсихологические способности – ну, как способность внушать страх у твоего друга и умение управляться с прутиками и проволочными штуковинами у Тани. Понимаешь, он умеет управляться с огнём - причём делает это почему-то правой рукой. Поднимет перед собой, зажмурится, и в ладони возникает огненный комок, который он может швырнуть, куда угодно – как дети зимой швыряют снежки.
..О как!..
- Пирокинетик? И вы сами это видели?
- Как ты сказал? – удивилась она. – Пирокинетик? А что, подходит… Нет, я не видела, доктор Гоппиус рассказывал. Он, кстати, называет эту способность как-то иначе, я не помню. Да ты садись, садись…
Ключ снова провернулся в скважине.
- Знаете, Елена Андреевна, я лучше пойду, пройдусь немного. Если вы не против, конечно. За корпусом есть тропинка в лесу, так я туда…
- Хочешь побыть один? Понимаю, понимаю. Только вот что…
Женщина выглянула в окно и взялась за шпингалеты. Рама заскрипела, открываясь.
- Вылезай-ка здесь, не надо, чтобы тебя видели на вахте. Сможешь?
- Конечно. Ерунда, первый этаж…
- Вот и вылезай. Обратно вернёшься тем же путём – постучишь в окошко, я тебя впущу. И, пожалуйста, постарайся не задерживаться. У тебя час.
Я шёл по тропинке и сбивал взмахами прутика высохшие гроздья репейника. Деревья уже стоят голые – в этом году листва облетела поздно, поздновато, только к концу октября, а вот бурые высохшие стебли репейника как торчали по бокам от тропинки, так и торчат. И будут ещё долго торчать, пока не укроет их первым снегом.
Как же здорово: шагать вот так, размахивать белым, очищенным от коры прутиком, как пятилетний пацан, что воображаемой саблей, сносит головы воображаемым же врагам. И совершенно ни о чём не думать - как можно не думать только в детстве
Увы, детство осталось позади. В моём случае – так и дважды. И не ни о чём думать не выйдет, как ни старайся…
Значит, «дядя Яша» всё же встал к стенке. Или встанет в ближайшее время, оттуда, куда его забрали, редко выходят живыми, а уж люди с его «заслугами» - так тем паче. Судьбу обмануть не удалось – то ли мои предупреждения не сработали, то ли они вообще не могли ничего изменить, поскольку решение было принято заранее, а бежать прямо отсюда, из Харькова, за границу он отказался. И ничего уже не изменить, разве что, повторить ещё раз про себя те гумилёвские строки…
Он и был такой – сильный, весёлый и злой, неисправимый авантюрист… и такой же неисправимый романтик, что бы там про него не писали и не болтали. И сейчас- только сейчас! - мне по-настоящему стало его жаль.
Взмах прутика – новая гроздь колючих шариков отлетела в сторону. Я проводил её взглядом, отшвырнул свою «саблю», повернулся на каблуках и пошёл к «особому корпусу».
Надо было жить дальше.