Дороги дождя

– Считайте, он у вас есть! – Пол-лепрекона отсалютовал профессору кружкой.

В тот момент он и не подозревал, что наконец-то нашёл работу, с которой его не выгонят ни через два месяца, ни даже через год. Вот только с пьянством в рабочее время велят строго-настрого завязать. Разумеется, он дал торжественное обещание, которое даже и не думал выполнять. Потому что ещё никому не удавалось лишить Вилли Пол-лепрекона заслуженной награды – стаканчика виски и сладкого поцелуя какой-нибудь красотки.

Приструнить рыжего здоровяка удавалось только Фоули – управляющему делами профессора О`Шиннаха. Про себя Вилли окрестил этого типа «мрачным чёртом», но в лицо так называть опасался. Пол-лепрекона был далеко не дурак и прекрасно знал, какому семейству принадлежит большинство пабов, игорных домов и борделей в Трали. И даже если Финн Фоули оказался чёрной овцой в стаде (поговаривали, что у него случился разлад с родным кланом, и он ещё в юности отошёл от дел), это вовсе не делало его безопасным.

Пол-лепрекона попытался узнать тайну Финна Фоули. Ведь родившись в такой семейке, нельзя остаться незапятнанным. Но про то, как профессор О`Шиннах спас Фоули от виселицы, когда тому было всего-то восемнадцать, знал весь город и десяток окрестных деревень, а прочая часть биографии докучливого управляющего оказалась покрытой мраком.

Впрочем, одну зацепку Пол-лепрекона всё-таки нашёл. Был у него старый приятель Эдди Моранн. Из тех самых Мораннов, которые с давних пор враждовали с Фоули, сражаясь за влияние в городе. У Мораннов тоже были пабы, в которых творились скверные делишки и отмывались грязные денежки.

Вообще, изначально банд в Трали было больше. Третья семья – О`Келли – держала все публичные дома в округе и собирала налог с девиц, которые тем же самым промышляли в порту, но без пригляда мамок. Но ловкие Фоули и тут успели подсуетиться. Юного наследника Дугласа быстренько окрутили с красоткой Эдной О’Келли, когда та закончила носить траур по своему безвременно ушедшему папаше. Несмотря на явный деловой расчёт, брак оказался на редкость удачным и объединил и упрочил положение обеих семей. Моранны, узнав о союзе, чуть не лопнули от злости, но сделать ничего не смогли. С тех пор им пришлось довольствоваться вторыми ролями.

В общем, Эдди за пару звонких монет рассказал, что несносный «мрачный чёрт», повадившийся отбирать у Пол-лепрекона выпивку, а вместе с ней и радость жизни, был средним сыном той самой сладкой парочки. Его папаша Дуглас Фоули к тому моменту уже унаследовал дело своего отца, и теперь звался просто «Хозяин».

Вилли очень заинтересовался, что же натворил средний сынок, что его отстранили от дел и вычеркнули, так сказать, из семейного молитвенника? Эдди, похоже, и сам толком не был в курсе, но, напустив на себя важный вид, спросил:

– Вот ты, Пол-лепрекона, например, Шекспира знаешь?

– Да кто ж его не знает! – беспечно отозвался Вилли, хотя на самом деле, как ни силился, не мог припомнить никого из местных с такой фамилией.

– А про Ромео и Джульетту слыхал?

Пришлось кивнуть, мол, да, и про них тоже.

– Ну вот! – подмигнул Эдди, как будто это должно было что-то объяснять.

Пришлось Вилли, хоть это и было в высшей степени унизительно, признаваться, что намёка он не понял.

– Ну, помнишь там, враждующие кланы? Совсем, как у нас Моранны и Фоули, – Эдди подмигивал так яростно, что Пол-лепрекона заподозрил у приятеля нервный тик. – Наша Элиша чудо как хороша. Огонь девка! Вот, говорят, твой Финн или как его там – начал на неё заглядываться. Давно ещё, годков по пятнадцать-шестнадцать им обоим было.

– Ага, – Пол-лепрекона подался вперёд, чуя, что дело наконец-то сдвинулось с мёртвой точки и в нём появилась перчинка, которую он так любил. – И, значит, наш мрачный чёрт оприходовал дочку вашего босса?

– За такое ему бы яйца отрезали, – хохотнул Эдди. – До этого не дошло. Просто Эл застукал их вместе.

– Что ещё за Эл?

– Эллери Моранн, брат малышки Элиши. В общем, произошла безобразная драка прямо посреди улицы. Свидетелей было много, и большинство из них говорили, что Эл вступился за честь сестры. Но кто-то и иначе думал, – Эдди понизил голос до шёпота. – Кое-кто считал, что Эл, наоборот, приревновал юного Фоули к Элише, потому что мелькало между ними что-то этакое. Ну ты понимаешь?..

– П`годи, ты хочешь сказать, что они… вроде как содомиты? – Пол-лепрекона радостно присвистнул и потёр руки. – Спасибо, Эдди, ты умница! Дай, я тебя расцелую! Нет-нет, не п`думай, я не в этом смысле! Всё без грязи, чисто по-дружески!

Этого вполне должно было хватить для маленького шантажа – дело-то подсудное! По правде говоря, Вилли было всё равно, кто с кем спит, а смутить его давно уже было практически невозможно. Он был завсегдатаем районов, где можно встретить не только гулящую девицу, но и спешащего на работу парня с накладными сиськами, в юбках и парике. С одним таким, помнится, даже делился виски и по пьяни рыдал на бутафорской груди.

В общем, Вилли был человеком широких взглядов и, положа руку на сердце, не хотел серьёзных проблем для Фоули, просто мечтал, чтобы тот оставил его в покое и позволил жить в своё удовольствие. Кто же мог подумать, что этот головорез, едва заслышав имена Эллери и Элиши Мораннов, схватит Вилли за плечи, даст разок в рожу и шмякнет об стенку так, что побелка посыплется? А потом ещё прижмёт локоть к горлу до хрустнувшей шеи и необходимости выплюнуть весь воздух вместе с выбитым зубом и прошипит:

– Ещё раз услышу что-нибудь подобное – прикончу ко всем чертям!

И Пол-лепрекона в тот миг не сомневался: как пить дать убьёт. Ишь, глазищами сверкает, чёрными, будто угли! Страшный человек. Одно слово – бандит.

Для пущего эффекта Фоули достал из его кармана припасённую на вечер бутылочку виски, зубами вытащил пробку и вылил всё содержимое Вилли на голову. После чего велел:

– Иди, умойся. Воняешь.

Ещё с пару месяцев Пол-лепрекона помнил обиду и ожидал ответного хода, но Фоули его словно не замечал. Тогда Вилли начал готовить возмездие, но так и не закончил – потому что в момент, когда очередные залётные собутыльники избили его, обчистили карманы и бросили в сточную канаву, именно Финн Фоули вытащил Вилли из вонючей жижи и примерно с четверть часа давил на грудь, чтобы он выкашлял всю воду и дерьмо из лёгких. А на следующее утро всё тот же Финн Фоули бросил ему в лицо украденный кошель и буркнул:

– Больше не теряй.

На уголке своего кошеля Вилли заметил загадочное бурое пятно, которого там прежде не было. Он не стал спрашивать, что случилось с грабителями, потому что был уверен – негодяи получили по заслугам.

С тех пор они с Фоули… можно сказать, что подружились. По крайней мере, если бы Вилли спросили, кем они друг другу приходятся, он бы с уверенностью ответил: «Ха, да мы с этим мрачным чёртом давние приятели»! А что пойло отбирает и ругается почём зря – так у всех свои недостатки.

В общем, к закату того дня, когда приехал смешной англичанин из самого Лондона, Вилли Пол-лепрекона достиг своего обычного состояния – когда ты пьян, но ещё можешь держаться на ногах и, не подав виду, пройти по прямой, ежели прикажут. А чтобы не пахло, можно пожевать немного табака с мятой – и никто ничего не учует.

Однако, голова всё же была какой-то тяжёлой – видать, закончились погожие денёчки, и завтра опять будет дождь. Поэтому Вилли ненадолго прилёг под яблоней, завернулся в поношенную куртку и задумался о вечном (проще говоря, захрапел). Однако спал он чутко, как дворовый пёс, поэтому, заслышав шаги, первым дел нырнул в пышно разросшийся куст гортензии, и только потом высунулся посмотреть, кто идёт. Он ожидал увидеть Фоули или конюха Никласа, а, если повезёт, – красотку Дэйзи, с которой у них всё то ладилось, то разлаживалось, но по тропинке от сада к дому шагал пресловутый англичанин, внук покойного профессора. Эверетт или как его там. Даже в сгущающихся сумерках было видно, что гость чем-то расстроен. Он шёл, не глядя под ноги, и шевелил губами, будто разговаривал сам с собой.